Неточные совпадения
— Позвольте! — сказал я, — еще одно условие; так как мы будем драться насмерть, то мы обязаны
сделать все возможное, чтоб это осталось
тайною и чтоб секунданты наши не были в ответственности. Согласны ли вы?..
В других домах рассказывалось это несколько иначе: что у Чичикова нет вовсе никакой жены, но что он, как человек тонкий и действующий наверняка, предпринял, с тем чтобы получить руку дочери, начать дело с матери и имел с нею сердечную
тайную связь, и что потом
сделал декларацию насчет руки дочери; но мать, испугавшись, чтобы не совершилось преступление, противное религии, и чувствуя в душе угрызение совести, отказала наотрез, и что вот потому Чичиков решился на похищение.
— Вы должны бы, Пантен, знать меня несколько лучше, — мягко заметил Грэй. — Нет
тайны в том, что я
делаю. Как только мы бросим якорь на дно Лилианы, я расскажу все, и вы не будете тратить так много спичек на плохие сигары. Ступайте, снимайтесь с якоря.
— Полно, папаша, полно,
сделай одолжение! — Аркадий ласково улыбнулся. «В чем извиняется!» — подумал он про себя, и чувство снисходительной нежности к доброму и мягкому отцу, смешанное с ощущением какого-то
тайного превосходства, наполнило его душу. — Перестань, пожалуйста, — повторил он еще раз, невольно наслаждаясь сознанием собственной развитости и свободы.
— Насколько ты, с твоей сдержанностью, аристократичнее других! Так приятно видеть, что ты не швыряешь своих мыслей, знаний бессмысленно и ненужно, как это
делают все, рисуясь друг перед другом! У тебя есть уважение к
тайнам твоей души, это — редко. Не выношу людей, которые кричат, как заплутавшиеся в лесу слепые. «Я, я, я», — кричат они.
Она куталась в плед, чтоб согреться, и взглядывала по временам на Райского, почти не замечая, что он
делает, и все задумывалась, задумывалась, и казалось, будто в глазах ее отражалось течение всей ее молодой, но уже глубоко взволнованной и еще не успокоенной жизни, жажда покоя,
тайные муки и робкое ожидание будущего, — все мелькало во взгляде.
— Какая
тайна? Что вы! — говорила она, возвышая голос и
делая большие глаза. — Вы употребляете во зло права кузена — вот в чем и вся
тайна. А я неосторожна тем, что принимаю вас во всякое время, без тетушек и папа…
Он благоговейно ужасался, чувствуя, как приходят в равновесие его силы и как лучшие движения мысли и воли уходят туда, в это здание, как ему легче и свободнее, когда он слышит эту
тайную работу и когда сам
сделает усилие, движение, подаст камень, огня и воды.
— Да, это так, и все, что вы
делаете в эту минуту, выражает не оскорбление, а досаду, что у вас похитили
тайну… И самое оскорбление это — только маска.
— Наоборот: ты не могла
сделать лучше, если б хотела любви от меня. Ты гордо оттолкнула меня и этим раздражила самолюбие, потом окружила себя
тайнами и раздражила любопытство. Красота твоя, ум, характер
сделали остальное — и вот перед тобой влюбленный в тебя до безумия! Я бы с наслаждением бросился в пучину страсти и отдался бы потоку: я искал этого, мечтал о страсти и заплатил бы за нее остальною жизнью, но ты не хотела, не хочешь… да?
Да, я жаждал могущества всю мою жизнь, могущества и уединения. Я мечтал о том даже в таких еще летах, когда уж решительно всякий засмеялся бы мне в глаза, если б разобрал, что у меня под черепом. Вот почему я так полюбил
тайну. Да, я мечтал изо всех сил и до того, что мне некогда было разговаривать; из этого вывели, что я нелюдим, а из рассеянности моей
делали еще сквернее выводы на мой счет, но розовые щеки мои доказывали противное.
И вот теперь этот человек, желая спасти земляка, зная, что он этими словами рискует жизнью, всё-таки передал Нехлюдову арестантскую
тайну, за что, — если бы только узнали, что он
сделал это, — непременно бы задушили его.
Кто знает, может быть, этот проклятый старик, столь упорно и столь по-своему любящий человечество, существует и теперь в виде целого сонма многих таковых единых стариков и не случайно вовсе, а существует как согласие, как
тайный союз, давно уже устроенный для хранения
тайны, для хранения ее от несчастных и малосильных людей, с тем чтобы
сделать их счастливыми.
Вы хоть и облечены, я понимаю это, но это дело мое, мое внутреннее дело, интимное, но… так как я уж не скрывал моих чувств прежде… в трактире, например, и говорил всем и каждому, то… то не
сделаю и теперь из этого
тайны.
Вот я написала вам любовное письмо, Боже мой, что я
сделала! Алеша, не презирайте меня, и если я что
сделала очень дурное и вас огорчила, то извините меня. Теперь
тайна моей, погибшей навеки может быть, репутации в ваших руках.
Однако же, как мы с проницательным читателем привязаны друг к другу. Он раз обругал меня, я два раза выгнал его в шею, а все-таки мы с ним не можем не обмениваться нашими задушевными словами;
тайное влечение сердец, что вы прикажете
делать!
Прежде положим, что существуют три человека, — предположение, не заключающее в себе ничего невозможного, — предположим, что у одного из них есть
тайна, которую он желал бы скрыть и от второго, и в особенности от третьего; предположим, что второй угадывает эту
тайну первого, и говорит ему:
делай то, о чем я прошу тебя, или я открою твою
тайну третьему.
Трудно людям, не видавшим ничего подобного, — людям, выросшим в канцеляриях, казармах и передней, понять подобные явления — «флибустьер», сын моряка из Ниццы, матрос, повстанец… и этот царский прием! Что он
сделал для английского народа?.. И добрые люди ищут, ищут в голове объяснения, ищут
тайную пружину. «В Англии удивительно, с каким плутовством умеет начальство устроивать демонстрации… Нас не проведешь — Wir, wissen, was wir wissen [Мы знаем, что знаем (нем.).] — мы сами Гнейста читали!»
А ведь пресмешно, сколько секретарей, асессоров, уездных и губернских чиновников домогались, долго, страстно, упорно домогались, чтоб получить это место; взятки были даны, святейшие обещания получены, и вдруг министр, исполняя высочайшую волю и в то же время
делая отместку
тайной полиции, наказывал меня этим повышением, бросал человеку под ноги, для позолоты пилюли, это место — предмет пламенных желаний и самолюбивых грез, — человеку, который его брал с твердым намерением бросить при первой возможности.
В самом деле, большей частию в это время немца при детях благодарят, дарят ему часы и отсылают; если он устал бродить с детьми по улицам и получать выговоры за насморк и пятны на платьях, то немец при детях становится просто немцем, заводит небольшую лавочку, продает прежним питомцам мундштуки из янтаря, одеколон, сигарки и
делает другого рода
тайные услуги им.
Так продолжалось изо дня в день, и доктор никому не мог открыть своей
тайны, потому что это равнялось смерти. Муки достигали высшей степени, когда он слышал приближавшиеся шаги Прасковьи Ивановны. О, он так же притворялся спящим, как это
делал Бубнов, так же затаивал от страха дыхание и немного успокаивался только тогда, когда шаги удалялись и он подкрадывался к заветному шкафику с мадерой и глотал новую дозу отравы с жадностью отчаянного пьяницы.
С этим бессилием постигнуть
тайну свободы и ее
сделать основой жизни связана неспособность постигнуть
тайну личности.
Но Голиковский и не думал
делать признания, даже когда они остались в гостиной вдвоем. Он чувствовал, что девушка угадала его
тайну, и как-то весь съежился. Неестественное возбуждение Нюрочки ему тоже не нравилось: он желал видеть ее всегда такою, какою она была раньше. Нюрочка могла только удивляться, что он при отъезде простился с ней так сухо. Ей вдруг сделалось безотчетно скучно. Впрочем, она вышла на подъезд, когда Голиковский садился в экипаж.
Вы не можете себе представить, с каким затруднением я наполняю эти страницы в виду спящего фельдъегеря в каком-нибудь чулане. Он мне обещает через несколько времени побывать у батюшки, прошу, чтобы это осталось
тайною, он видел Михаила два раза, расспросите его об нем. Не знаю, где вообразить себе Николая, умел ли он что-нибудь
сделать. Я не
делаю вопросов, ибо на это нет ни места, ни времени. Из Шлиссельбургане было возможности никак следить, ибо солдаты в ужасной строгости и почти не сходят с острова.
Не всякий
тайный советник это
сделает.
Она и мне никогда об этом не говорит. Тут какая-то семейная
тайна. При всей мнимой моей близости со вдовою, я не считал себя вправе спрашивать и допрашивать. Между тем на меня
делает странное впечатление эта холодная скрытость с близким ей человеком. Воображение худо как-то при этом рисует ее сердце.
Я страдал за него, и подчас мне опять казалось, что, может быть,
Тайное общество сокровенным своим клеймом поможет ему повнимательней и построже взглянуть на самого себя,
сделать некоторые изменения в ненормальном своем быту.
Не сговариваясь, но, очевидно, по одному и тому же
тайному побуждению, они нарочно
сделали значительный крюк, чтобы еще раз пройти мимо «Дружбы». Перед воротами они задержались немного, в смутной надежде увидеть Арто или хоть услышать издали его лай.
И, может быть, вся
тайна твоей прелести состоит не в возможности все
сделать — а в возможности думать, что ты все
сделаешь, — состоит именно в том, что ты пускаешь по ветру силы, которые ни на что другое употребить бы не умела, — в том, что каждый из нас не шутя считает себя расточителем, не шутя полагает, что он вправе сказать: «О, что бы я
сделал, если б я не потерял времени даром!»
Заговора, разумеется, никакого не было; но чины
тайной и явной полиции старательно принялись за разыскивание всех нитей несуществовавшего заговора и добросовестно заслуживали свое жалованье и содержание: вставая рано утром, в темноте,
делали обыск за обыском, переписывали бумаги, книги, читали дневники, частные письма,
делали из них на прекрасной бумаге прекрасным почерком экстракты и много раз допрашивали Турчанинову и
делали ей очные ставки, желая выведать у нее имена ее сообщников.
Княжна вообще очень ко мне внимательна, и даже не прочь бы устроить из меня поверенного своих маленьких
тайн, но не хочет
сделать первый шаг, а я тоже не поддаюсь, зная, как тяжело быть поверенным непризнанных страданий и оскорбленных самолюбий.
Ваше сиятельство! куда вы попали? что вы
сделали? какое
тайное преступление лежит на совести вашей, что какой-то Трясучкин, гадкий, оборванный, Трясучкин осмеливается взвешивать ваши девственные прелести и предпочитать им — о, ужас! — место станового пристава? Embourbèe! embourbèe! [запуталась! погрязла! (франц.)] Все воды реки Крутогорки не смоют того пятна, которое неизгладимо легло на вашу особу!
И чего-чего только он не
делал, чтоб из штата выйти! И
тайных советников в нигилизме обвинял, и во всевозможные особые присутствия впрашивался, и уходящих в отставку начальников походя костил, новоявленных же прославлял… Однажды, в тоске смертной, даже руку начальнику поцеловал, ан тот только фыркнул! А он-то целуя, думал: господи! кабы тысячку!
Что
делать! даже в учебниках, для средних учебных заведений изданных, об этой форме правления упоминается (так прямо и пишут: форма правления); даже в стенах Новороссийского университета
тайному советнику Панютину, в Одессе сущу, провозглашалось46: четыре суть формы правления: деспотическая, монархическая неограниченная, монархическая ограниченная и… республиканская!
Несколько минут спустя они оба отправились в кондитерскую Розелли. Санин предварительно взял с Панталеоне слово держать дело о дуэли в глубочайшей
тайне. В ответ старик только палец кверху поднял и, прищурив глаз, прошептал два раза сряду: «Segredezza!» (Таинственность!) Он видимо помолодел и даже выступал свободнее. Все эти необычайные, хотя и неприятные события живо переносили его в ту эпоху, когда он сам и принимал и
делал вызовы, — правда, на сцене. Баритоны, как известно, очень петушатся в своих ролях.
— Так нельзя
делать, — уговаривал он самого себя. — Это — стыдно, это
тайное воровство и злой самообман. Так мужчине не надлежит поступать. Ведь она же не может тебе ответить!
Что
делать? Пришлось открыть свою непроницаемую
тайну милому товарищу Венсану, и тот с обычной любезной готовностью взялся найти и купить очередной номер «Досугов».
Ни репортеры, ни чиновники не могли этого
сделать, даже никто не мог узнать, где он печатается, так как это все велось в строжайшей
тайне.
Факт этот он от меня тогда утаил; но теперь, только что вбежал Петр Степанович, с своею всегдашнею усмешкой, столь наивно высокомерною, и с неприятно любопытным, шныряющим по углам взглядом, как тотчас же Степан Трофимович
сделал мне
тайный знак, чтоб я не оставлял комнату.
— Это всё равно. Обман убьют. Всякий, кто хочет главной свободы, тот должен сметь убить себя. Кто смеет убить себя, тот
тайну обмана узнал. Дальше нет свободы; тут всё, а дальше нет ничего. Кто смеет убить себя, тот бог. Теперь всякий может
сделать, что бога не будет и ничего не будет. Но никто еще ни разу не
сделал.
— Знаю и понимаю! — воскликнул Егор Егорыч. — И неужели вы думаете, что я вас захочу подвести под преследование?.. Чтобы отвратить это, я и изобретаю всякого рода таинственность и замаскированность, хотя скрытность в масонстве мне по моему характеру всегда была противна, но что
делать?.. И Христос совершал
тайную вечерю!
— А сколько
тайных благодеяниев
делают! — воскликнул от полноты сердца Очищенный, — одна рука дает, другая — не ведает.
Это разом всех привело в нормальное настроение.
Тайные советники забыли об уфимских землях и, плавно откидывая ногами, двинулись за хозяйкой; Иван Тимофеич бросился вперед расчищать гостям дорогу; Очищенный вытянул шею, как боевой конь, и щелкнул себя по галстуху; даже"наш собственный корреспондент" — и тот
сделал движение языком, как будто собрался его пососать. В тылу, неслышно ступая ногами, шел злополучный меняло.
Впрочем, за деньги все можно
сделать, и такие путешествия остаются почти всегда в
тайне.
— Вот это благодарю, что вы не
делаете из этого
тайны. Извольте, я вам повинуюсь. — И затем он с чистою совестью пошел обедать.
То, что его глаз смотрел в
тайну морской глубины и что он чувствовал ее в душе и думал о ней и об этих чужих людях, и о себе, когда он приедет к ним, — все это
делало его как будто другим человеком.
А три сестры порядком струхнули. Они еще не знали, осталось ли
тайною Сашино ряженье. Но их ведь было трое, и все они дружно одна за другую. Это
сделало их более храбрыми. Они все три собрались у Людмилы и шопотом совещались. Валерия сказала...
— Ха-ха-ха! — отчетливо
делал он, кончая смеяться, сел в кресло и откинул голову, словно падая от смеха. — Удивили же вы меня, почтенный Ардальон Борисыч! ха-ха-ха! Скажите мне, будьте любезны, на чем вы основываете ваше предположение, если посылки, которые вас привели к этому заключению, не составляют вашей
тайны! ха-ха-ха!
— В каждом городе есть
тайный жандармский унтер-офицер. Он в штатском, иногда служит, или торгует, или там еще что
делает, а ночью, когда все спят, наденет голубой мундир да и шасть к жандармскому офицеру.
«Изолгали мы и бога самого, дабы тем прикрыть лень свою, трусливое нежелание отдать сердца наши миру на радость; нарочито
сделали бога чёрным и угрюмым и отняли у него любовь к земле нашей: для того исказили бога, чтобы жаловаться на него, и вот стал он воистину тёмен, непонятен, и стала оттого вся жизнь запутана, страшна и
тайнами прикрыта».