Неточные совпадения
Стародум. Ты знаешь, что я одной тобой привязан к жизни. Ты должна
делать утешение моей старости, а мои попечении твое счастье. Пошед
в отставку, положил я основание твоему воспитанию, но
не мог иначе основать твоего
состояния, как разлучась с твоей матерью и с тобою.
Милон. Счастлив ты, мой друг, будучи
в состоянии облегчать судьбу несчастных.
Не знаю, что мне
делать в горестном моем положении.
И поэтому,
не будучи
в состоянии верить
в значительность того, что он
делал, ни смотреть на это равнодушно, как на пустую формальность, во всё время этого говенья он испытывал чувство неловкости и стыда,
делая то, чего сам
не понимает, и потому, как ему говорил внутренний голос, что-то лживое и нехорошее.
Он чувствовал себя
не в состоянии делать ни того, ни другого.
Ему казалось, что при нормальном развитии богатства
в государстве все эти явления наступают, только когда на земледелие положен уже значительный труд, когда оно стало
в правильные, по крайней мере,
в определенные условия; что богатство страны должно расти равномерно и
в особенности так, чтобы другие отрасли богатства
не опережали земледелия; что сообразно с известным
состоянием земледелия должны быть соответствующие ему и пути сообщения, и что при нашем неправильном пользовании землей железные дороги, вызванные
не экономическою, но политическою необходимостью, были преждевременны и, вместо содействия земледелию, которого ожидали от них, опередив земледелие и вызвав развитие промышленности и кредита, остановили его, и что потому, так же как одностороннее и преждевременное развитие органа
в животном помешало бы его общему развитию, так для общего развития богатства
в России кредит, пути сообщения, усиление фабричной деятельности, несомненно необходимые
в Европе, где они своевременны, у нас только
сделали вред, отстранив главный очередной вопрос устройства земледелия.
Главные качества Степана Аркадьича, заслужившие ему это общее уважение по службе, состояли, во-первых,
в чрезвычайной снисходительности к людям, основанной
в нем на сознании своих недостатков; во-вторых,
в совершенной либеральности,
не той, про которую он вычитал
в газетах, но той, что у него была
в крови и с которою он совершенно равно и одинаково относился ко всем людям, какого бы
состояния и звания они ни были, и в-третьих — главное —
в совершенном равнодушии к тому делу, которым он занимался, вследствие чего он никогда
не увлекался и
не делал ошибок.
— Я вас давно знаю и очень рада узнать вас ближе. Les amis de nos amis sont nos amis. [Друзья наших друзей — наши друзья.] Но для того чтобы быть другом, надо вдумываться
в состояние души друга, а я боюсь, что вы этого
не делаете в отношении к Алексею Александровичу. Вы понимаете, о чем я говорю, — сказала она, поднимая свои прекрасные задумчивые глаза.
Но это говорили его вещи, другой же голос
в душе говорил, что
не надо подчиняться прошедшему и что с собой
сделать всё возможно. И, слушаясь этого голоса, он подошел к углу, где у него стояли две пудовые гири, и стал гимнастически поднимать их, стараясь привести себя
в состояние бодрости. За дверью заскрипели шаги. Он поспешно поставил гири.
Ему и
в голову
не приходило подумать, чтобы разобрать все подробности
состояния больного, подумать о том, как лежало там, под одеялом, это тело, как, сгибаясь, уложены были эти исхудалые голени, кострецы, спина и нельзя ли как-нибудь лучше уложить их,
сделать что-нибудь, чтобы было хоть
не лучше, но менее дурно.
— Может быть. Но всё-таки мне дико, так же, как мне дико теперь то, что мы, деревенские жители, стараемся поскорее наесться, чтобы быть
в состоянии делать свое дело, а мы с тобой стараемся как можно дольше
не наесться и для этого едим устрицы….
Обливавший его пот прохлаждал его, а солнце, жегшее спину, голову и засученную по локоть руку, придавало крепость и упорство
в работе; и чаще и чаще приходили те минуты бессознательного
состояния, когда можно было
не думать о том, что
делаешь.
Не слыша ответа, Печорин
сделал несколько шагов к двери; он дрожал — и сказать ли вам? я думаю, он
в состоянии был исполнить
в самом деле то, о чем говорил шутя.
Впрочем, приезжий
делал не всё пустые вопросы; он с чрезвычайною точностию расспросил, кто
в городе губернатор, кто председатель палаты, кто прокурор, — словом,
не пропустил ни одного значительного чиновника; но еще с большею точностию, если даже
не с участием, расспросил обо всех значительных помещиках: сколько кто имеет душ крестьян, как далеко живет от города, какого даже характера и как часто приезжает
в город; расспросил внимательно о
состоянии края:
не было ли каких болезней
в их губернии — повальных горячек, убийственных каких-либо лихорадок, оспы и тому подобного, и все так обстоятельно и с такою точностию, которая показывала более, чем одно простое любопытство.
По крайней мере, он почувствовал, что если
не теперь, то впоследствии он
в состоянии это
сделать.
И если бы
в ту минуту он
в состоянии был правильнее видеть и рассуждать; если бы только мог сообразить все трудности своего положения, все отчаяние, все безобразие и всю нелепость его, понять при этом, сколько затруднений, а может быть, и злодейств, еще остается ему преодолеть и совершить, чтобы вырваться отсюда и добраться домой, то очень может быть, что он бросил бы все и тотчас пошел бы сам на себя объявить, и
не от страху даже за себя, а от одного только ужаса и отвращения к тому, что он
сделал.
Дни потянулись медленнее, хотя каждый из них, как раньше, приносил с собой невероятные слухи, фантастические рассказы. Но люди, очевидно, уже привыкли к тревогам и шуму разрушающейся жизни, так же, как привыкли галки и вороны с утра до вечера летать над городом. Самгин смотрел на них
в окно и чувствовал, что его усталость растет, становится тяжелей, погружает
в состояние невменяемости. Он уже наблюдал
не так внимательно, и все, что люди
делали, говорили, отражалось
в нем, как на поверхности зеркала.
—
Не выйду! — сказала она с твердостью, даже немного хвастливо, что она
не в состоянии сделать такого дурного поступка.
Я говорил об этом Версилову, который с любопытством меня выслушал; кажется, он
не ожидал, что я
в состоянии делать такие замечания, но заметил вскользь, что это явилось у князя уже после болезни и разве
в самое только последнее время.
Доктор, выслушав и осмотрев его, заключил, что у него вроде даже как бы расстройства
в мозгу, и нисколько
не удивился некоторому признанию, которое тот с отвращением, однако,
сделал ему. «Галлюцинации
в вашем
состоянии очень возможны, — решил доктор, — хотя надо бы их и проверить… вообще же необходимо начать лечение серьезно,
не теряя ни минуты,
не то будет плохо».
— О,
не то счастливо, что я вас покидаю, уж разумеется нет, — как бы поправилась она вдруг с милою светскою улыбкой, — такой друг, как вы,
не может этого подумать; я слишком, напротив, несчастна, что вас лишусь (она вдруг стремительно бросилась к Ивану Федоровичу и, схватив его за обе руки, с горячим чувством пожала их); но вот что счастливо, это то, что вы сами, лично,
в состоянии будете передать теперь
в Москве, тетушке и Агаше, все мое положение, весь теперешний ужас мой,
в полной откровенности с Агашей и щадя милую тетушку, так, как сами сумеете это
сделать.
— Итак (после паузы), вы подобно мне полагаете, что никто другой
не в состоянии помочь вам, — выслушайте же, что я могу и хочу
сделать для вас; если предлагаемое мною пособие покажется вам достаточно, я выскажу условия, на которых согласна оказать его.
Еще хорошо, что Катя так равнодушно перенесла, что я погубил ее
состояние, оно и при моей-то жизни было больше ее, чем мое: у ее матери был капитал, у меня мало; конечно, я из каждого рубля
сделал было двадцать, значит, оно, с другой стороны, было больше от моего труда, чем по наследству; и много же я трудился! и уменье какое нужно было, — старик долго рассуждал
в этом самохвальном тоне, — потом и кровью, а главное, умом было нажито, — заключил он и повторил
в заключение предисловие, что такой удар тяжело перенести и что если б еще да Катя этим убивалась, то он бы, кажется, с ума сошел, но что Катя
не только сама
не жалеет, а еще и его, старика, поддерживает.
— Знаю, знаю, — перебил меня Гагин. — Я
не имею никакого права требовать от вас ответа, и вопрос мой — верх неприличия… Но что прикажете
делать? С огнем шутить нельзя. Вы
не знаете Асю; она
в состоянии занемочь, убежать, свиданье вам назначить… Другая умела бы все скрыть и выждать — но
не она. С нею это
в первый раз, — вот что беда! Если б вы видели, как она сегодня рыдала у ног моих, вы бы поняли мои опасения.
Ввиду всем известного болезненного
состояния, ее похоронили
не как самоубийцу, а по христианскому обряду. Все село собралось на погребение, а
в том числе и соседи. Говорили преимущественно о «странном» распоряжении, которое
сделала покойная относительно своего имения.
Безрелигиозное сознание мысленно исправляет дело Божье и хвастает, что могло бы лучше
сделать, что Богу следовало бы насильственно создать космос, сотворить людей неспособными к злу, сразу привести бытие
в то совершенное
состояние, при котором
не было бы страдания и смерти, а людей привлекало бы лишь добро.
От Келбокиани мы узнали, что умерла женщина свободного
состояния Ляликова, муж которой, поселенец, уехал
в Николаевск; после нее осталось двое детей, и теперь он, Келбокиани, живший у этой Ляликовой на квартире,
не знает, что ему
делать с детьми.
Наконец он осердился на всех бродячих горцев, убедившись окончательно, что ни один из них
не в состоянии сделать хорошую дудку, и затем решился
сделать ее своими руками.
Таковым урядникам производилася также приличная и соразмерная их
состоянию одежда. Обувь для зимы, то есть лапти,
делали они сами; онучи получали от господина своего; а летом ходили босы. Следственно, у таковых узников
не было ни коровы, ни лошади, ни овцы, ни барана. Дозволение держать их господин у них
не отымал, но способы к тому. Кто был позажиточнее, кто был умереннее
в пище, тот держал несколько птиц, которых господин иногда бирал себе, платя за них цену по своей воле.
Больше она ничего
не в состоянии сделать.
Таким образом, мы можем повторить наше заключение: комедиею «
Не в свои сани
не садись» Островский намеренно, или ненамеренно, или даже против воли показал нам, что пока существуют самодурные условия
в самой основе жизни, до тех пор самые добрые и благородные личности ничего хорошего
не в состоянии сделать, до тех пор благосостояние семейства и даже целого общества непрочно и ничем
не обеспечено даже от самых пустых случайностей.
К тому же, он уж и утомлен напряжением, которое
сделал, и
не в состоянии теперь снова собрать ту же энергию для другой борьбы.
А если, может быть, и хорошо (что тоже возможно), то чем же опять хорошо?» Сам отец семейства, Иван Федорович, был, разумеется, прежде всего удивлен, но потом вдруг
сделал признание, что ведь, «ей-богу, и ему что-то
в этом же роде всё это время мерещилось, нет-нет и вдруг как будто и померещится!» Он тотчас же умолк под грозным взглядом своей супруги, но умолк он утром, а вечером, наедине с супругой, и принужденный опять говорить, вдруг и как бы с особенною бодростью выразил несколько неожиданных мыслей: «Ведь
в сущности что ж?..» (Умолчание.) «Конечно, всё это очень странно, если только правда, и что он
не спорит, но…» (Опять умолчание.) «А с другой стороны, если глядеть на вещи прямо, то князь, ведь, ей-богу, чудеснейший парень, и… и, и — ну, наконец, имя же, родовое наше имя, всё это будет иметь вид, так сказать, поддержки родового имени, находящегося
в унижении,
в глазах света, то есть, смотря с этой точки зрения, то есть, потому… конечно, свет; свет есть свет; но всё же и князь
не без
состояния, хотя бы только даже и некоторого.
Он от радости задыхался: он ходил вокруг Настасьи Филипповны и кричал на всех: «
Не подходи!» Вся компания уже набилась
в гостиную. Одни пили, другие кричали и хохотали, все были
в самом возбужденном и непринужденном
состоянии духа. Фердыщенко начинал пробовать к ним пристроиться. Генерал и Тоцкий
сделали опять движение поскорее скрыться. Ганя тоже был со шляпой
в руке, но он стоял молча и все еще как бы оторваться
не мог от развивавшейся пред ним картины.
С другой стороны, было очевидно, что и сама Настасья Филипповна почти ничего
не в состоянии сделать вредного,
в смысле, например, хоть юридическом; даже и скандала
не могла бы
сделать значительного, потому что так легко ее можно было всегда ограничить.
Егор Николаевич Бахарев, скончавшись на третий день после отъезда Лизы из Москвы, хотя и
не сделал никакого основательного распоряжения
в пользу Лизы, но, оставив все
состояние во власть жены, он, однако, успел сунуть Абрамовне восемьсот рублей, с которыми старуха должна была ехать разыскивать бунтующуюся беглянку, а жену
в самые последние минуты неожиданно прерванной жизни клятвенно обязал давать Лизе до ее выдела
в год по тысяче рублей, где бы она ни жила и даже как бы ни вела себя.
Если я только замолчу, то он ничего
не сделает, пожалуй, до тех самых пор, покуда вы
не выйдете замуж; а как неустройство вашего
состояния может помешать вашему замужству и лишить вас хорошего жениха, то я даю вам слово, что
в продолжение нынешнего же года все будет сделано.
Я иногда лежал
в забытьи,
в каком-то среднем
состоянии между сном и обмороком; пульс почти переставал биться, дыханье было так слабо, что прикладывали зеркало к губам моим, чтоб узнать, жив ли я; но я помню многое, что
делали со мной
в то время и что говорили около меня, предполагая, что я уже ничего
не вижу,
не слышу и
не понимаю, — что я умираю.
От нечего
делать я раскрыл книгу на том месте, где был задан урок, и стал прочитывать его. Урок был большой и трудный, я ничего
не знал и видел, что уже никак
не успею хоть что-нибудь запомнить из него, тем более что находился
в том раздраженном
состоянии,
в котором мысли отказываются остановиться на каком бы то ни было предмете.
Вихров начал снова свое чтение. С наступлением пятой главы инженер снова взглянул на сестру и даже
делал ей знак головой, но она как будто бы даже и
не замечала этого.
В седьмой главе инженер сам, по крайней мере, вышел из комнаты и все время ее чтения ходил по зале, желая перед сестрой показать, что он даже
не в состоянии был слушать того, что тут читалось. Прокурор же слушал довольно равнодушно. Ему только было скучно. Он вовсе
не привык так помногу выслушивать чтения повестей.
—
Не могу я этого
сделать, — отвечал Абреев, — потому что я все-таки взял его из Петербурга и завез сюда, а потом кем я заменю его? Прежних взяточников я брать
не хочу, а молодежь, — вот видели у меня старушку, которая жаловалась мне, что сын ее только что
не бьет ее и требует у ней
состояния, говоря, что все имения должны быть общие: все они
в таком же роде; но сами согласитесь, что с такими господами
делать какое-нибудь серьезное дело — невозможно!
Во-первых, его осаждала прискорбная мысль, что все усилия, какие он ни
делал, чтоб заслужить маменькино расположение, остались тщетными; во-вторых, Петенька всю ночь метался на постели и испускал какое-то совсем неслыханное мычание; наконец, кровать его была до такой степени наполнена блохами, что он чувствовал себя как бы окутанным крапивою и несколько раз
не только вскакивал, но даже произносил какие-то непонятные слова, как будто бы приведен был сильными мерами
в восторженное
состояние.
— Да, родной мой, благодаря святым его трудам. И вот как удивительно все на свете делается! Как я его, глупенькая, боялась — другой бы обиделся, а он даже
не попомнил! Весь капитал прямо из рук
в руки мне передал! Только и сказал:"Машенька! теперь я вижу по всем поступкам твоим, что ты
в состоянии из моего капитала
сделать полезное употребление!"
Не вы, мол, так дети у вас ученые будут и всякое себе удовлетворение
сделать будут
в состоянии.
— Послушайте, царица Раиса, я пьяница, а кое-что еще
в состоянии понимать, — бормотал Прозоров, моргая глазами. — Везде жертвы… да! Это то же самое, что побочные продукты
в промышленности. Лукреция совершеннолетняя, и сама понимает, что
делает, а я молчу…
Не мне и
не вам ее учить… Оставимте ее
в покое!.. Боже, боже мой!
Уйду ли?» И опять, с робко замирающим сердцем, бледнея от внутреннего волнения, досадуя на самого себя, он чувствовал, что
не в состоянии это
сделать.
Он
не входил,
не умел входить
в душевное
состояние других людей и потому-то и мог так хорошо запоминать всё, что происходило с людьми, что они
делали, говорили.
Я
не внял голосу сердца, которое говорило мне:"Пощади бедную женщину! она
не знала сама, что
делает; виновата ли она, что ты
не в состоянии определить душевную болезнь, которою она была одержима?"
— Об эвтим я вашему высокоблагородию доложить
не в состоянии-с, а что он точно от нас пошел домой
в целости-с — на это есть свидетели-с… Может быть, они
в дороге что ни на есть над собой
сделали…
—
Не дам, сударь! — возразил запальчиво Петр Михайлыч, как бы теряя
в этом случае половину своего
состояния. —
Сделайте милость, братец, — отнесся он к капитану и послал его к какому-то Дмитрию Григорьичу Хлестанову, который говорил ему о каком-то купце, едущем
в Москву. Капитан сходил с удовольствием и действительно приискал товарища купца, что
сделало дорогу гораздо дешевле, и Петр Михайлыч успокоился.
— Она может многое
сделать… Она будет говорить, кричать везде, требовать, как о деле вопиющем, а ты между прочим, так как Петербург
не любит ни о чем даром беспокоиться, прибавь
в письме, что, считая себя виновною
в моем несчастии, готова половиной
состояния пожертвовать для моего спасения.