Неточные совпадения
Разговор этот происходил утром в праздничный день, а в полдень вывели Ионку на базар и, дабы
сделать вид его более омерзительным, надели на него сарафан (так как в числе последователей Козырева учения было много женщин), а на груди привесили дощечку с надписью: бабник и прелюбодей. В довершение всего квартальные приглашали торговых людей плевать на
преступника, что и исполнялось. К вечеру Ионки не стало.
Мысль чтения Евангелия
преступникам, как это
делала Aline, особенно прельщала Кити.
И как начнет колесовать и другие
делать муки, то
преступник еще будет жив; а как отрубят голову, то он, душечка, тотчас и умрет.
Дело было ясно, но товарищ прокурора, так же, как и вчера, поднимая плечи,
делал тонкие вопросы, долженствовавшие уловить хитрого
преступника.
Возражение это имело бы значение, если бы было доказано, что наказание уменьшает преступления, исправляет
преступников; но когда доказано совершенно обратное, и явно, что не во власти одних людей исправлять других, то единственное разумное, что вы можете
сделать, это то, чтобы перестать
делать то, что не только бесполезно, но вредно и, кроме того, безнравственно и жестоко.
Ведь, подумаешь, как это жестоко, а с другой стороны, ей-богу, эти невинные люди от чистого сердца
делают и уверены, что это человеколюбие), потом туалет (вы знаете, что такое туалет
преступника?), наконец везут по городу до эшафота…
Е. А. принимает только: хорошои худо;поэтому я обвиняю себя безусловно: то, что мы
сделали, пред законом — худо,мы
преступники, и постигшая нас гибель справедлива.
Прекрасно
сделали, что приютили Толя. По правде, это наше дело — мы, старожилы сибирские, должны новых конскриптов [Внесенных в списки «государственных
преступников».] сколько-нибудь опекать, беда только в том, что не всех выдают. В Омске продолжается то же для них житье, хоть несколько помягче, после смены плац-майора Кривцова.
Разумеется, все эти оговоры вздор и кончатся пустяками, да ты-то дело свое
сделал: и мужичка от напраслины очистил, и сам сердечную благодарность получил, и
преступника уличил.
Ему бы век ходить в жилетке и халате, по-московски, но судьба
сделала иначе, и после долгих странствий он засел у нас навсегда в особом отделении, то есть в разряде самых страшных военных
преступников.
В другой брошюре, под заглавием: «Сколько нужно людей, чтобы преобразить злодейство в праведность», он говорит: «Один человек не должен убивать. Если он убил, он
преступник, он убийца. Два, десять, сто человек, если они
делают это, — они убийцы. Но государство или народ может убивать, сколько он хочет, и это не будет убийство, а хорошее, доброе дело. Только собрать побольше народа, и бойня десятков тысяч людей становится невинным делом. Но сколько именно нужно людей для этого?
И если теперь уже есть правители, не решающиеся ничего предпринимать сами своей властью и старающиеся быть как можно более похожими не на монархов, а на самых простых смертных, и высказывающие готовность отказаться от своих прерогатив и стать первыми гражданами своей республики; и если есть уже такие военные, которые понимают всё зло и грех войны и не желают стрелять ни в людей чужого, ни своего народа; и такие судьи и прокуроры, которые не хотят обвинять и приговаривать
преступников; и такие духовные, которые отказываются от своей лжи; и такие мытари, которые стараются как можно меньше исполнять то, что они призваны
делать; и такие богатые люди, которые отказываются от своих богатств, — то неизбежно сделается то же самое и с другими правительствами, другими военными, другими судейскими, духовными, мытарями и богачами.
Севастиан, и, как он же, ждать себе помощи от одного неба, или совершать преступление над
преступником и презирать тех, кто тебя презирает, как
сделала юная графиня Ченчи, или нестись отсюда по долам, горам, скованным морозом рекам и перелогам на бешеной тройке, вовсе не мечтая ни о Светланином сне, ни о «бедной Тане», какая всякому когда-либо мерещилась, нестись и нестись, даже не испытуя по-гоголевски «Русь, куда стремишься ты?» а просто… «колокольчик динь, динь, динь средь неведомых равнин»…
Да, много было прожито и пережито, и суровая старуха, сгибаясь под ношей, тащила за собой воспоминания, как
преступник, который с мучительным чувством сосущей тоски вспоминает мельчайшие подробности сделанного преступления и в сотый раз терзает себя мыслью, что было бы, если бы он не
сделал так-то и так-то.
— Вы спрашиваете, что
делать? Самое лучшее в вашем положении — бежать отсюда. Но, к сожалению, это бесполезно. Вас задержат. Когда общество ограждает себя от
преступников, психических больных и вообще неудобных людей, то оно непобедимо. Вам остается одно: успокоиться на мысли, что ваше пребывание здесь необходимо.
— Я человек одинокий, тихий, и, если он угодит мне, может быть, я его
сделаю совершенно счастливым. Всю жизнь я прожил честно и прямоверно; нечестного — не прощаю и, буде что замечу, предам суду. Ибо ныне судят и малолетних, для чего образована тюрьма, именуемая колонией для малолетних
преступников — для воришек…
— И пускай несут! Другого они ничего не умеют
делать! Физическим трудом может заниматься всякий, даже набитый дурак и
преступник, этот труд есть отличительное свойство раба и варвара, между тем как огонь дан в удел лишь немногим!
— Но как же, однако, моя милая,
делать с разными негодяями и
преступниками? — вмешалась в разговор Анна Юрьевна, далеко не все понимавшая в словах Елены и в то же время весьма заинтересовавшаяся всем этим разговором.
— Перестаньте, полковник! — вскричал адъютант, — зажигатель всегда
преступник. И что можно сказать о гражданине, который для того, чтоб избавиться от неприятеля, зажигает свой собственный дом? [Точно такой же вопрос
делает г. Делор, сочинитель очерков французской революции (Esquisses Historiques de la Révolution Francaise). (Прим. автора.)]
Одни учат, чтобы мы любили всех ближних, и
делают при этом исключение для солдат,
преступников и безумных: первых они разрешают убивать на войне, вторых изолировать или казнить, а третьим запрещают вступление в брак.
Солдат сурово, с опаскою взглянул на него, переглянулся с товарищем и пощупал замок у ружья. Другой
сделал так же. И всю дорогу до тюрьмы солдаты точно не шли, а летели по воздуху — так, поглощенные
преступником, не чувствовали они ни земли под ногами, ни времени, ни самих себя.
Доносчика велено брать под караул, расспрашивать — впрочем, без пытки, исследовать его прежнюю жизнь и поведение,
делать строгую поверку его слов, не принимать доносов от
преступников пред казнью, за ложный донос наказывать и пр.
Золотилов. Какую еще правду ему говорить? Вы бьете и сажаете в кандалы людей, заставляя их пристрастные показанья
делать, обещаете
преступнику облегчить наказанье с тем только, чтоб он оговаривал… (Обращаясь к стряпчему и исправнику.) Не угодно ли, господа, обо всем этом составить особое постановление?
Бентам прав; он, однако, не понял, что если
преступник делает арифметические ошибки слишком грубые, то все остальные — тоже дурные счетчики, но ошибаются в мелочах или с общего согласия.
Даже когда моя совесть говорит мне, что, оправдав
преступника, присяжные
сделали ошибку, то и тогда я торжествую.
Я и не
преступник, да несчастья
сделали из меня в 57 лет, как видите, ходячую мумию.
— Все улики были против него, но все же он легко мог оправдать себя одним словом, но он этого не
сделал, он не произнес этого слова… Он позволил себя осудить, потому что знал настоящего
преступника и хотел его спасти…
— Ты прав… Для такой персоны можно
сделать исключение и пытать ее, но я не хочу этого, не желаю…
Сделай лучше так, чтобы уверили этого изверга в женском обличий, что она непременно подвергнется пытке… Чтобы воочию она убедилась во всей жестокости прежнего розыска, пусть над кем-нибудь из осужденных к смертной казни
преступников, взамен ее, произведут пытку в присутствии Салтыковой.
«Несчастный Егор, — думал Гладких, возвращаясь в высокий дом. — Тебя все считают
преступником, зверем, ты неповинно несешь бесчестие и позор за другого, но знай, что этот другой будет наказан горше твоего судом Божьим. Бог видит, Егор, твое благородное сердце, и Он укрепит тебя за твою решимость отплатить за добро добром твоему благодетелю. Он спас тебе жизнь, ты
делаешь более, ты спасешь его честь».
Вино, карты и женщины — эти три исторические силы падения человека —
сделали свое дело и направили молодого человека на тот путь, где один лишний шаг зачастую отделяет честного человека от
преступника.
— Государь, — отвечал Борис Петрович, — все, что в этом свидетельстве, мною данном, заключается, есть только слабое изображение заслуг Последнего Новика тебе и отечеству. В лета безрассудной молодости он мог быть
преступником; но со временем познал свою вину и искал загладить ее жертвами великими. Если я в прошедшую кампанию
сделал что-нибудь достойное аттенции царского величества, то этим обязан ему.
— О, Господи! Что мне
делать,
преступнику! — воскликнул царь, и крупные слезы покатились из его глаз.
Но если смотрите на лица,
делаете различие между людьми, то делаетесь
преступниками закона милосердия.
— Да, да, — рассеянно сказал князь Андрей. — Одно, что бы я
сделал, ежели бы имел власть, — начал он опять, — я не брал бы пленных. Что такое пленные? Это рыцарство. Французы разорили мой дом и идут разорить Москву, оскорбили и оскорбляют меня всякую секунду. Они враги мои, они
преступники все по моим понятиям. И так же думает Тимохин и вся армия. Надо их казнить. Ежели они враги мои, то не могут быть друзьями, как бы они там ни разговаривали в Тильзите.
Потом две пары французов подошли к
преступникам и взяли, по указанию офицера, двух острожных, стоявших с края. Острожные, подойдя к столбу, остановились и пока принесли мешки, молча смотрели вокруг себя, как смотрит подбитый зверь на подходящего охотника. Один всё крестился, другой чесал спину и
делал губами движение подобное улыбке. Солдаты, торопясь руками, стали завязывать им глаза, надевать мешки и привязывать к столбу.
7) Но если смотрите на лица, то грех
делаете и пред законом оказываетесь
преступниками.
«Какая шестая заповедь божия? — Не убий. Не убий — не убивай. — Что бог запрещает этой заповедью? — Запрещает убивать, т. е. лишать жизни человека. — Грех ли наказывать по закону
преступника смертью и убивать неприятеля на войне? «Не грех.
Преступника лишают жизни, чтобы прекратить великое зло, которое он
делает; неприятеля убивают на войне потому, что на войне сражаются за государя и отечество». И этими словами ограничивается объяснение того, почему отменяется заповедь бога. Я не поверил своим глазам.
Почему, если ты не
сделаешь прелюбодеяния, но убьешь, то ты всё
преступник закона (Второзаконие XXII, 22; Левит XVIII, 17—25).