«И кроме того, — неслось в голове княгини соображение, — и Архипыч и Федосья —
свидетели прошлого, они знают тайну рождения Татьяны и тайну отношений покойного князя к жене стоявшего перед ней человека».
Неточные совпадения
— Ах, Фанарин! — морщась сказал Масленников, вспоминая, как в
прошлом году этот Фанарин на суде допрашивал его как
свидетеля и с величайшей учтивостью в продолжение получаса поднимал на смех. — Я бы не посоветовал тебе иметь с ним дело. Фанарин — est un homme taré. [человек с подорванной репутацией.]
А спасение было так близко: один переход — и они были бы в фанзе отшельника-китайца, у которого мы провели
прошлую ночь. Окаймляющие полянку деревья, эти безмолвные
свидетели гибели шестерых людей, молчаливо стояли и теперь. Тайга показалась мне еще угрюмее.
Два озера с соленой водой на перешейках около полуостровов — тоже живые
свидетели того недавнего
прошлого, когда полуострова эти были еще островами.
В этом двустишии Пушкина выражается общий смысл условной морали. Софья никогда не прозревала от нее и не прозрела бы без Чацкого никогда, за неимением случая. После катастрофы, с минуты появления Чацкого оставаться слепой уже невозможно. Его суда ни обойти забвением, ни подкупить ложью, ни успокоить — нельзя. Она не может не уважать его, и он будет вечным ее «укоряющим
свидетелем», судьей ее
прошлого. Он открыл ей глаза.
А нет
свидетелей, следовательно, все шито да крыто, можно забыть, выйти замуж, пожалуй, за Скалозуба, а на
прошлое смотреть…
А в другую минуту — так все припомнишь и так возжаждешь видеть хоть какого-нибудь
свидетеля и соучастника того недавнего, но невозвратимого
прошлого, и так забьется при этом сердце, что не только днем, но и ночью рискнешь броситься в объятия друга, хотя бы даже и нарочно пришлось его для этого разбудить в четвертом часу-с.
— Верно, Аграфена Петровна. Бог
свидетель, что говорю не облыжно! — горячо вскликнул Самоквасов. — Господи! Хоть бы глазком взглянуть! А говорить не посмею, на глаза к ней боюсь показаться. Помнит ведь она, как я в
прошлом году за Волгу уехал, а после того, ни с кем не повидавшись, в Казань сплыл?
— Знаю… знаю, что вы, — она перешла на это местоимение, — пользуясь моею молодостью, проделали надо мной некрасивую вещь, которая в
прошлое царствование могла пройти для вас, если не совершенно безнаказанной, то без особых тяжелых последствий… Не то теперь… Ведь есть, как вы знаете,
свидетели нашего брака…
— Откуда же я могу что-нибудь узнать, когда ты, вероятно, единственный
свидетель далекого
прошлого, не хочешь ничего сказать мне…