Неточные совпадения
И свеча, при которой она читала исполненную тревог, обманов, горя и зла книгу, вспыхнула более ярким, чем когда-нибудь,
светом, осветила ей всё то, что прежде было во мраке, затрещала, стала
меркнуть и навсегда потухла.
Был вечер. Небо
меркло. Воды
Струились тихо. Жук жужжал.
Уж расходились хороводы;
Уж за рекой, дымясь, пылал
Огонь рыбачий. В поле чистом,
Луны при
свете серебристом
В свои мечты погружена,
Татьяна долго шла одна.
Шла, шла. И вдруг перед собою
С холма господский видит дом,
Селенье, рощу под холмом
И сад над светлою рекою.
Она глядит — и сердце в ней
Забилось чаще и сильней.
Но слабый
свет сознания скоро
померк: к вечеру этого второго дня я уже был в полной горячке.
Вернее говоря — ночь, потому что солнечный
свет может
померкнуть.
Но вот на востоке появилась розовая полоска — занималась заря. Звезды быстро начали
меркнуть; волшебная картина ночи пропала, и в потемневшем серо-синем воздухе разлился неясный
свет утра. Красные угли костра потускнели и покрылись золой; головешки дымились, казалось, огонь уходил внутрь их.
Сумерки — переходное состояние между
светом и тьмой, когда источник дневного
света уже
померк, но не наступило еще того иного
света, который есть в ночи, или искусственного человеческого
света, охраняющего человека от стихии тьмы, или
света звездного.
Божественный ужас объемлет мои члены, грудь моя начинает воздыматься, взоры мои тупеют, и
свет в них
меркнет.
Сколь скоро воображу ту минуту, когда любезная моя со мною расставалася, то я все позабываю и
свет в глазах
меркнет.
— Я тоже, хоть и ритор ваш, но имею право объяснить вам лишь одно, что они исходят издревле, из первозданного рая, который до грехопадения человека был озаряем совершенно иным
светом, чем ныне мы озаряемы, и при
свете этом человеку были ведомы вся тварная природа, он сам и бытие бога; после же склонения человека к своей телесной природе
свет этот
померк, а вместе с тем человек утратил и свои познания; но милосердый бог не оскудел совсем для него в своей благости.
И только Матвей просидел всю теплую ночь, пока
свет на лбу статуи не
померк и заиграли отблески зари на волнах, оставляемых бороздами возвращавшихся с долгой ночной работы пароходов…
До самой последней минуты он все смотрел на Зину, все искал ее глазами, и когда уже
свет начал
меркнуть в его глазах, он все еще блуждающею, неверною рукою искал руку ее, чтоб сжать ее в своей.
Изредка блестели кое-где штыки; орудие, попав в солнечный
свет, горело несколько времени яркою звездочкою и
меркло.
Свет немедленно
померк в коротковских глазах, и пол легонечко качнулся под ногами.
Вся цель его жизни, мелькнувшая перед ним в таком радостном
свете, вдруг
померкла в вечной тьме.
Свет луны
померк, и уже вся деревня была охвачена красным, дрожащим
светом; по земле ходили черные тени, пахло гарью; и те, которые бежали снизу, все запыхались, не могли говорить от дрожи, толкались, падали и, с непривычки к яркому
свету, плохо видели и не узнавали друг друга. Было страшно. Особенно было страшно то, что над огнем, в дыму, летали голуби и в трактире, где еще не знали о пожаре, продолжали петь и играть на гармонике как ни в чем не бывало.
Отец греха, Марии враг лукавый,
Ты стал и был пред нею виноват;
Ах, и тебе приятен был разврат…
И ты успел преступною забавой
Всевышнего супругу просветить
И дерзостью невинность изумить.
Гордись, гордись своей проклятой славой!
Спеши ловить… но близок, близок час!
Вот
меркнет свет, заката луч угас.
Всё тихо. Вдруг над девой утомленной
Шумя парит архангел окриленный, —
Посол любви, блестящий сын небес.
Тут тихо, тихо, словно издалека,
Послышался старинный менуэт:
Под говор струй так шелестит осока,
Или, когда вечерний
меркнет свет,
Хрущи, кружась над липами высоко,
Поют весне немолчный свой привет,
И чудятся нам в шуме их полета
И вьолончеля звуки и фагота.
Пред мощным слабость трепетала;
Он гром держал в своих руках:
Чело скрывая в облаках,
Гремел, разил — земля пылала —
Но
меркнет свет в его очах,
И бог земный… падет во прах.
В минуту смерти человека свеча, при которой он читал исполненную тревог, обманов, горя и зла книгу, вспыхивает более ярким, чем когда-нибудь,
светом, освещает ему всё то, что прежде было во мраке, трещит,
меркнет и навсегда потухает.
Но когда
меркнет в душе солнечный
свет, когда тварь замыкается в себе и перестает чувствовать себя в Боге, — опять поднимается леденящая дрожь, ничто ощущается как мертвенная, зияющая дыра, как курносая смерть, и тогда себе самому начинаешь казаться лишь пустой скорлупой, не имеющей бытийного ядра.
Не до того было Панкратью, чтоб вступиться за брата: двое на него наскочило, один губы разбил — посыпались изо рта белые зубы, потекла ручьем алая кровь, другой ему в бедро угодил, где лядвея в бедро входит, упал Панкратий на колено, сильно рукой оземь оперся, закричал громким голосом: «Братцы, не выдайте!» Встать хотелось, но
померк свет белый в ясных очах, темным мороком покрыло их.
— Нет, а ты не шути! — настойчиво сказал Горданов и, наклонясь к уху собеседника, прошептал: — я знаю, кто о тебе думает, и не самовольно обещаю тебе любовь такой женщины, пред которою у всякого зарябит в глазах. Это вот какая женщина, пред которою и сестра твоя, и твоя генеральша —
померкнут как светляки при
свете солнца, и которая… сумеет полюбить так… как сорок тысяч жен любить не могут! — заключил он, быстро кинув руку Висленева.
Я боялся не только встать, но даже пошевельнуться, а меж тем лунный
свет все становился слабее, и видение темнело и
меркло и словно переносилось со стены внутрь души моей: я стал припоминать, как я был неправ против матери; как я тяготился даже ее чистотою и неотступным ко мне вниманием, — словом, как мне хотелось выйти из-под ее опеки, и… мне вдруг показалось, что я из-под нее вышел, что матери моей более нет во всем ее существе, а она остается только в моей памяти, в моем сознании и в моем сердце.
Переживание адских мучений возможно для твари лишь поскольку в ней не
померк окончательно образ Божий, поскольку божественный
свет освещает еще тьму злых фантасмагорий.
Если представить себе, что образ и подобие Божье окончательно
померкнут и божественный
свет совсем перестанет светить, то адские муки прекратятся, то произойдет окончательное возвращение в небытие.
Померкнет солнце, и все существа и все предметы природного мира будут повергнуты в беспросветную тьму, жизнь прекратится, так как нельзя жить без
света.
Но вот на востоке заалела светлая полоса, она стала расти, расползаться и мало-помалу охватила все небо. Звезды постепенно
меркли и исчезали, и наконец показался огненный шар, рассыпая по земле снопы золотистого
света.
Но в более глубоком смысле вся новая история с ее рационализмом, позитивизмом, научностью была ночной, а не дневной эпохой — в ней
померкло солнце мира, погас высший
свет, все освещение было искусственным и посредственным.
Ночь
меркнет,
Свет-заря запала,
Мгла поля покрыла,
Щекот соловьиный заснул,
Галичий говор затих.
Восковая свеча, стоявшая на тумбе перед кроватью, отражалась в кованой золотой ризе, но блеск золота
мерк перед, казалось, лившим лучи неземного
света ликом Заступницы сирых, убогих и несчастных — Царицы Небесной. Князь Сергей Сергеевич остановился, как бы озаренный какою-то мыслью. Спустя минуту он уже стоял на коленях у постели и горячо молился.
Сидели мы сейчас со Степой на террасе. Кругом все замерло. Сквозь деревья виднелся бледный перелив воды. Наши петербургские ночи точно каждую минуту хотят перейти в мрак и все-таки не переходят. Ждешь: вот-вот все
померкнет, но полубелый, полутемный
свет стоит над вами и обволакивает вас особой, грустною тишью.