Неточные совпадения
Остап мой!» Перед ним
сверкало и расстилалось Черное море; в дальнем тростнике кричала чайка;
белый ус его серебрился, и слеза капала одна за другою.
Отойдя в лес за мостик, по течению ручья, девочка осторожно спустила на воду у самого берега пленившее ее судно; паруса тотчас
сверкнули алым отражением в прозрачной воде; свет, пронизывая материю, лег дрожащим розовым излучением на
белых камнях дна.
На бронзовой шапке и на толстых плечах царя Александра
сверкал иней, игла Адмиралтейства казалась докрасна раскаленной и точно указывала на
белое, зимнее солнце.
Толстое лицо его надувалось и опадало, глаза,
побелев, ледянисто
сверкали, и вся крупная, широкогрудая фигура, казалось, росла.
В окно смотрело серебряное солнце, небо — такое же холодно голубое, каким оно было ночью, да и все вокруг так же успокоительно грустно, как вчера, только светлее раскрашено. Вдали на пригорке, пышно окутанном серебряной парчой, курились розоватым дымом трубы домов, по снегу на крышах ползли тени дыма,
сверкали в небе кресты и главы церквей, по
белому полю тянулся обоз, темные маленькие лошади качали головами, шли толстые мужики в тулупах, — все было игрушечно мелкое и приятное глазам.
Самгин, не вслушиваясь в ее слова, смотрел на ее лицо, — оно не стало менее красивым, но явилось в нем нечто незнакомое и почти жуткое: ослепительно
сверкали глаза, дрожали губы, выбрасывая приглушенные слова, и тряслись,
побелев, кисти рук. Это продолжалось несколько секунд. Марина, разняв руки, уже улыбалась, хотя губы еще дрожали.
— Это — ее! — сказала Дуняша. — Очень богатая, — шепнула она, отворяя тяжелую дверь в магазин, тесно набитый церковной утварью. Ослепительно
сверкало серебро подсвечников, сияли золоченые дарохранильницы за стеклами шкафа, с потолка свешивались кадила; в
белом и желтом блеске стояла большая женщина, туго затянутая в черный шелк.
Это было дома у Марины, в ее маленькой, уютной комнатке. Дверь на террасу — открыта, теплый ветер тихонько перебирал листья деревьев в саду; мелкие
белые облака паслись в небе, поглаживая луну, никель самовара на столе казался голубым, серые бабочки трепетали и гибли над огнем, шелестели на розовом абажуре лампы. Марина — в широчайшем
белом капоте, — в широких его рукавах
сверкают голые, сильные руки. Когда он пришел — она извинилась...
Кочегар шагал широко, маленький
белый платок вырвался из его руки, он выдернул шапку из-за ворота, взмахнул ею; старик шел быстро, но прихрамывал и не мог догнать кочегара; тогда человек десять, обогнав старика, бросились вперед; стена солдат покачнулась, гребенка штыков,
сверкнув, исчезла, прозвучал, не очень громко, сухой, рваный треск, еще раз и еще.
У него упало сердце. Он не узнал прежней Веры. Лицо бледное, исхудалое, глаза блуждали,
сверкая злым блеском, губы сжаты. С головы, из-под косынки, выпадали в беспорядке на лоб и виски две-три пряди волос, как у цыганки, закрывая ей, при быстрых движениях, глаза и рот. На плечи небрежно накинута была атласная, обложенная
белым пухом мантилья, едва державшаяся слабым узлом шелкового шнура.
Я запомнил только, что эта бедная девушка была недурна собой, лет двадцати, но худа и болезненного вида, рыжеватая и с лица как бы несколько похожая на мою сестру; эта черта мне мелькнула и уцелела в моей памяти; только Лиза никогда не бывала и, уж конечно, никогда и не могла быть в таком гневном исступлении, в котором стояла передо мной эта особа: губы ее были
белы, светло-серые глаза
сверкали, она вся дрожала от негодования.
Вдаль посмотреть нельзя: волны
сверкают, как горячие угли, стены зданий ослепительно
белы, воздух как пламя — больно глазам.
Зато прибыл к нам из Москвы в хорошем платье, в чистом сюртуке и
белье, очень тщательно вычищал сам щеткой свое платье неизменно по два раза в день, а сапоги свои опойковые, щегольские, ужасно любил чистить особенною английскою ваксой так, чтоб они
сверкали как зеркало.
Белые башни и золотые главы собора
сверкали на яхонтовом небе.
А осенний, ясный, немножко холодный, утром морозный день, когда береза, словно сказочное дерево, вся золотая, красиво рисуется на бледно-голубом небе, когда низкое солнце уж не греет, но блестит ярче летнего, небольшая осиновая роща вся
сверкает насквозь, словно ей весело и легко стоять голой, изморозь еще
белеет на дне долин, а свежий ветер тихонько шевелит и гонит упавшие покоробленные листья, — когда по реке радостно мчатся синие волны, мерно вздымая рассеянных гусей и уток; вдали мельница стучит, полузакрытая вербами, и, пестрея в светлом воздухе, голуби быстро кружатся над ней…
Погода стояла прекрасная:
белые круглые облака высоко и тихо неслись над нами, ясно отражаясь в воде; тростник шушукал кругом; пруд местами, как сталь,
сверкал на солнце.
Круглые, низкие холмы, распаханные и засеянные доверху, разбегаются широкими волнами; заросшие кустами овраги вьются между ними; продолговатыми островами разбросаны небольшие рощи; от деревни до деревни бегут узкие дорожки; церкви
белеют; между лозниками
сверкает речка, в четырех местах перехваченная плотинами; далеко в поле гуськом торчат драхвы; старенький господский дом со своими службами, фруктовым садом и гумном приютился к небольшому пруду.
Дверь тихонько растворилась, и я увидал женщину лет двадцати, высокую и стройную, с цыганским смуглым лицом, изжелта-карими глазами и черною как смоль косою; большие
белые зубы так и
сверкали из-под полных и красных губ. На ней было
белое платье; голубая шаль, заколотая у самого горла золотой булавкой, прикрывала до половины ее тонкие, породистые руки. Она шагнула раза два с застенчивой неловкостью дикарки, остановилась и потупилась.
Посреди хаты стало веять
белое облако, и что-то похожее на радость
сверкнуло в лицо его.
Роскошный дворец со множеством комнат и всевозможных уютных уголков
сверкал разноцветными лампами. Только танцевальный зал был освещен ярким
белым светом. Собралась вся прожигающая жизнь Москва, от дворянства до купечества.
12 января утром — торжественный акт в университете в присутствии высших властей столицы. Три четверти зала наполняет студенческая беднота, промышляющая уроками: потертые тужурки, блины-фуражки с выцветшими добела, когда-то синими околышами… Но между ними
сверкают шитые воротники роскошных мундиров дорогого сукна на
белой шелковой подкладке и золочеными рукоятками шпаг по моде причесанные франтики: это дети богачей.
Ровно в полдень, в назначенный час открытия, двери магазина отворились, и у входа появился громадный швейцар. Начали съезжаться гости,
сверкая орденами и лентами, военное начальство, штатские генералы в
белых штанах и плюмажных треуголках, духовенство в дорогих лиловых рясах. Все явились сюда с какого-то официального богослужения в Успенском соборе. Некоторые, впрочем, заезжали домой и успели переодеться. Елисеев ловко воспользовался торжественным днем.
Из-за широких камышей подымается луна, трогая холодным светом края старого дворца;
белая гладь
сверкает, порой трескается и стонет…
Проведя в журнале черту, он взглянул на бедного Доманевича. Вид у нашего патриарха был такой растерянный и комично обиженный, что Авдиев внезапно засмеялся, слегка откинув голову. Смех у него был действительно какой-то особенный, переливчатый, заразительный и звонкий, причем красиво
сверкали из-под тонких усов ровные
белые зубы. У нас вообще не было принято смеяться над бедой товарища, — но на этот раз засмеялся и сам Доманевич. Махнув рукой, он уселся на место.
Блестели его волосы,
сверкали раскосые веселые глаза под густыми бровями и
белые зубы под черной полоской молодых усов, горела рубаха, мягко отражая красный огонь неугасимой лампады.
Сперва к ней ездили одни русские, потом стали появляться французы, весьма любезные, учтивые, холостые, с прекрасными манерами, с благозвучными фамилиями; все они говорили скоро и много, развязно кланялись, приятно щурили глаза;
белые зубы
сверкали у всех под розовыми губами, — и как они умели улыбаться!
Однако Заворотный и этим был недоволен — он все поторапливал и поторапливал своих хлопцев. В нем говорило профессиональное честолюбие: он хотел довести ежедневный заработок каждого члена артели до пяти рублей на рыло. И весело, с необычайной легкостью мелькали от пристани до подводы, вертясь и
сверкая, мокрые зеленые и
белые арбузы, и слышались их сочные всплески о привычные ладони.
Направо зеленела и
сверкала, как стеклами, своими озерами пойма реки
Белой, которую мы сейчас переехали поперек.
Я увидал огромные серые глаза на подвижном, оживленном лице — и все это лицо вдруг задрожало, засмеялось,
белые зубы
сверкнули на нем, брови как-то забавно поднялись…
Все молчали, точно подавленные неожиданным экстазом этого обыкновенно мрачного, неразговорчивого человека, и глядели на него с любопытством и со страхом. Но вдруг вскочил с своего места Бек-Агамалов. Он сделал это так внезапно, и так быстро, что многие вздрогнули, а одна из женщин вскочила в испуге. Его глаза выкатились и дико
сверкали, крепко сжатые
белые зубы были хищно оскалены. Он задыхался и не находил слов.
Я бы все это от своего характера пресвободно и исполнил, но только что размахнулся да соскочил с сука и повис, как, гляжу, уже я на земле лежу, а передо мною стоит цыган с ножом и смеется — белые-пребелые зубы, да так ночью середь черной морды и
сверкают.
Она с ужасом смотрела на него. Глаза его
сверкали, губы
побелели.
Грозен был вид старого воеводы среди безмолвных опричников. Значение шутовской его одежды исчезло. Из-под густых бровей
сверкали молнии.
Белая борода величественно падала на грудь, приявшую некогда много вражьих ударов, но испещренную ныне яркими заплатами; а в негодующем взоре было столько достоинства, столько благородства, что в сравнении с ним Иван Васильевич показался мелок.
Между тем мертвое лицо костенело; луч света играл на нем; рот был полураскрыт, два ряда
белых, молодых зубов
сверкали из-под тонких, прилипших к деснам губ.
Публика неодобрительно и боязливо разошлась; в сумраке сеней я видел, как сердито
сверкают на круглом
белом лице прачки глаза, налитые слезами. Я принес ведро воды, она велела лить воду на голову Сидорова, на грудь и предупредила...
Но вот шелохнул ветерок, по сонной реке тихо
сверкнуло мелкой рябью, за узорною решеткой соборного храма встрепенулись листочки берез, и пустые складки широких покровов нагорной статуи задвигались тихо и открыли тонкие ноги в
белых ночных панталонах.
Это было уже следующей ночью, и на другом берегу реки на огромном расстоянии разлегся город и тихо пламенел и
сверкал синими,
белыми, желтыми огнями.
Вторым почётным гостем был соборный староста Смагин, одетый в рубаху, поддёвку и плисовые сапоги с мягкими подошвами; человек тучный, с бритым, как у старого чиновника, лицом и обиженно вытаращенными водянистыми глазами; его жена, в чёрном, как монахиня, худая, высокая, с лошадиными челюстями и короткой верхней губой, из-за которой
сверкали широкие кости
белых зубов.
Он постоянно становится за стулом генеральши и ужасно любит сахар. Когда ему дадут сахарцу, он тут же сгрызает его своими крепкими,
белыми, как молоко, зубами, и неописанное удовольствие
сверкает в его веселых голубых глазах и на всем его хорошеньком личике.
— Ну что? Довольны? — крикнула она,
сверкая своими
белыми зубами. — Верите теперь? Ничего, ничего!.. Полетели не вверх, а вниз.
Он так же, как и уклейка, очень проворен в своих движениях, но шире,
белее и ярче
сверкает в глубине; берет по большей части со дна и охотнее держится на местах неглубоких, быстрых, хрящеватых и каменистых.
Он искал случая подойти к Нине, но она все время была занята болтовней с двумя горными студентами, которые наперерыв старались ее рассмешить. И она смеялась,
сверкая мелкими
белыми зубами, более кокетливая и веселая, чем когда-либо. Однако два или три раза она встретилась глазами с Бобровым, и ему почудился в ее слегка приподнятых бровях молчаливый, но не враждебный вопрос.
И руки у всех были дворянские,
белые, большие, с крепкими, как слоновая кость, ногтями; у всех усы так и лоснились, зубы
сверкали, а тончайшая кожа отливала румянцем на щеках, лазурью на подбородке.
На нем широкая одежда из шелка небесного цвета, ее осыпают зерна жемчуга — не больше пяти тысяч крупных зерен, да! На его страшной седой голове
белая шапка с рубином на острой верхушке, и качается, качается —
сверкает этот кровавый глаз, озирая мир.
Чтобы заметить движение, нужно взглянуть за борт: там от
белых бортов отталкивается зеленоватая волна, морщится и широкими мягкими складками бежит прочь, изгибаясь,
сверкая ртутью и сонно журча.
Сизые камни смотрят из виноградников, в густых облаках зелени прячутся
белые дома,
сверкают на солнце стекла окон, и уже заметны глазу яркие пятна; на самом берегу приютился среди скал маленький дом, фасад его обращен к морю и весь завешен тяжелою массою ярко-лиловых цветов, а выше, с камней террасы, густыми ручьями льется красная герань.
По всему полукругу залива идет неустанно красивая беседа огня: холодно горит
белый маяк неаполитанского порта и
сверкает красное око Капо ди Мизена, […красное око Капо-ди-Мизена… — маяк Мизенского мыса.] а огни на Прочиде и у подножия Искии — как ряды крупных бриллиантов, нашитые на мягкий бархат тьмы.
Мужчины
сверкали белоснежным
бельем из-под черных сюртуков артистов и адвокатских фраков, а дамы, артистки, — роскошными модными платьями и драгоценностями.
Длинный, тонкий нос, загнутый книзу, точно спрятаться хотел в
белых усах; старик шевелил губами, из-под них
сверкали желтые, острые зубы.
Из-под
белых войлочных шляп
сверкали черные с косым разрезом глаза кровных степняков цветущей Башкирии; из-под оленьих шапок и треухов выглядывали прямые жесткие волосы с черным отливом, а приподнятые скулы точно сдавливали глаза в узкие щели.