Неточные совпадения
Но когда подвели его к последним смертным мукам, — казалось, как будто стала подаваться его сила. И повел он очами вокруг себя: боже, всё неведомые, всё чужие лица! Хоть бы кто-нибудь из близких присутствовал при его смерти! Он не хотел бы слышать
рыданий и сокрушения слабой
матери или безумных воплей супруги, исторгающей волосы и биющей себя в белые груди; хотел бы он теперь увидеть твердого мужа, который бы разумным словом освежил его и утешил при кончине. И упал он силою и воскликнул в душевной немощи...
Вера, очнувшись на груди этой своей
матери, в потоках слез, без слов, в судорогах
рыданий, изливала свою исповедь, раскаяние, горе, всю вдруг прорвавшуюся силу страданий.
В уголке стоял худенький, маленький человек с белокурою головою и жиденькой бородкой. Длинный сюртук висел на нем, как на вешалке, маленькие его голубые глазки, сверкающие фантастическим воодушевлением, были постоянно подняты к небу, а руки сложены крестом на груди, из которой с певучим
рыданием летел плач Иосифа, едущего на верблюдах в неволю и видящего гроб своей
матери среди пустыни, покинутой их родом.
Я помню себя лежащим ночью то в кроватке, то на руках
матери и горько плачущим: с
рыданием и воплями повторял я одно и то же слово, призывая кого-то, и кто-то являлся в сумраке слабоосвещенной комнаты, брал меня на руки, клал к груди… и мне становилось хорошо.
Она поняла, что он нашел его, обрадовался своей находке и, может быть, дрожа от восторга, ревниво спрятал его у себя от всех глаз; что где-нибудь один, тихонько от всех, он с беспредельною любовью смотрел на личико своего возлюбленного дитяти, — смотрел и не мог насмотреться, что, может быть, он так же, как и бедная
мать, запирался один от всех разговаривать с своей бесценной Наташей, выдумывать ее ответы, отвечать на них самому, а ночью, в мучительной тоске, с подавленными в груди
рыданиями, ласкал и целовал милый образ и вместо проклятий призывал прощение и благословение на ту, которую не хотел видеть и проклинал перед всеми.
Рыдания потрясали ее тело, и, задыхаясь, она положила голову на койку у ног Егора.
Мать молча плакала обильными слезами. Она почему-то старалась удержать их, ей хотелось приласкать Людмилу особой, сильной лаской, хотелось говорить о Егоре хорошими словами любви и печали. Сквозь слезы она смотрела в его опавшее лицо, в глаза, дремотно прикрытые опущенными веками, на губы, темные, застывшие в легкой улыбке. Было тихо и скучно светло…
Мать встретила его пристальный, участливый взгляд и с
рыданием, которого не могла удержать, воскликнула...
Сухое, громкое
рыдание перехватило ей горло, она поборола его и, приблизив к лицу
матери свое лицо, смягченное нежным, грустным чувством, помолодившим ее, продолжала быстрым шепотом, рыдая без слез...
Нужное слово не находилось, это было неприятно ей, и снова она не могла сдержать тихого
рыдания. Угрюмая, ожидающая тишина наполнила избу. Петр, наклонив голову на плечо, стоял, точно прислушиваясь к чему-то. Степан, облокотясь на стол, все время задумчиво постукивал пальцем по доске. Жена его прислонилась у печи в сумраке,
мать чувствовала ее неотрывный взгляд и порою сама смотрела в лицо ей — овальное, смуглое, с прямым носом и круто обрезанным подбородком. Внимательно и зорко светились зеленоватые глаза.
И вот вся толпа рассаживается по саням и трогается вниз по улице к постоялым дворам и трактирам, и еще громче раздаются вместе, перебивая друг друга, песни,
рыдания, пьяные крики, причитания
матерей и жен, звуки гармонии и ругательства. Все отправляются в кабаки, трактиры, доход с которых поступает правительству, и идет пьянство, заглушающее в них чувствуемое сознание беззаконности того, что делается над ними.
Но другого рода картина предстала глазам дедушки Кондратия; он остановился как вкопанный; в глазах его как словно помутилось. Он слышал только
рыдания дочери, которая сидела на завалинке и ломала себе руки, слышал жалобный плач ребенка, который лежал на коленях
матери, слышал охи и увещевательные слова Анны, сидевшей тут же.
Но уже вырвались на свободу
рыдания: билась в черных коленях у
матери плачущая девушка и кричала...
Так до самого выхода Елены Петровны она и не решила, что делать ей с собой и с газетой, и в спальню поздороваться с
матерью, как обычно, не пошла и, держа в груди всю буйную толпу задержанных
рыданий, молча, не здороваясь, подала газету.
Настает ли тяжелая разлука с семейством,
мать провожает сына, жена мужа — с
рыданиями, причитаниями и пением.
«Я помню себя, — говорит он, — лежащим ночью то в кроватке, то на руках
матери и горько плачущим: с
рыданием и воплями повторял я одно и то же слово, призывая кого-то, и кто-то являлся в сумраке слабо освещенной комнаты, брал меня на руки, клал к груди, и мне становилось хорошо».
Надя (с
рыданиями). Этого не могло быть… Моя
мать не могла продать себя, не могла ни обманывать, ни обирать, — она любила моего отца! (Бежит.)
Все глядели на украшенную цветами могилу, никто не взглядывал по сторонам; только Василий Борисыч жадно и страстно впился глазами в стоявшую возле
матери Парашу, вполголоса подпевая: «Надгробное
рыдание творяще и поюще песнь ангельскую» [Так поется эта заупокойная песнь по дониконовскому переводу.].
Еще раз, еще и еще обняла
мать своего Володю и повторяла все те же слова, осеняя его крестным знамением и глотая
рыдания...
— За доктором послать-ин, Ефим Галактионыч? — спросила
мать, сдерживая
рыдания.
Ему хочется окликнуть мальчика, утешить, попросить прощения, дать ему честное слово, призвать покойную
мать в свидетели, но из груди вместо слов вырываются одни
рыдания.
Молодая девушка с
рыданиями буквально упала в объятия
матери Досифеи, которая с истинно материнскою нежностью целовала ее в лоб и в глаза. Все лицо суровой игуменьи как бы преобразилось, его выражение сделалось необычайно мягко и ласково, из глаз ее также катились крупные слезы, смешиваясь со слезами молодой девушки.
Императрица-мать поцеловала изображение Христа и тогда только пролила несколько слез, но через минуту разразилась
рыданиями. Вот как описывает эту трогательную сцену тяжелого горя августейшей семьи один из ее очевидцев, наш известный поэт Жуковский, бывший тогда наставником великого князя Александра Николаевича.
Будь она поближе к этому мужу своей сестры, говори она ему"ты", она кинулась бы к нему на шею с
рыданиями и выплакала бы свое горе, непонятное ни Лидии, ни их
матери, никому из тех, кого она видит здесь. Он бы ее понял больше, чем муж ее, и вот это-то и колыхало всю ее душу. Даже он, кого она считала всегда сухим чиновником, и тот ближе к ней.
Выбрав удобную минуту, графиня Конкордия вскоре удалилась в свою комнату и там перед иконой Божьей
Матери предалась своему горю, с
рыданиями моля Пречистую Заступницу не отнимать у нее единственное утешение в жизни.
Он обеими руками охватил
мать, и дикое, страшное
рыдание вырвалось из его груди,
рыдание, в котором было столько же гнева и горечи, сколько страдания.
Сестры и братья его, от которых он был так безжалостно отторгнут его родной
матерью, простились с ним со слезами, иные с
рыданиями.
Надо было видеть состояние, в котором находились
матери, жены и дети тех, которые уходили, и слышать
рыдания тех и других!
Потом Юру унес с собою вихрь неистовых слез, отчаянных
рыданий, смертельная истома. Но и в безумии слез он поглядывал на отца: не догадывается ли он, а когда вошла
мать, стал кричать еще громче, чтоб отвлечь подозрения. Но на руки к ней не пошел, а только крепче прижался к отцу: так и пришлось отцу нести его в детскую. Но, видимо, ему и самому не хотелось расставаться с Юрой — как только вынес его из той комнаты, где были гости, то стал крепко его целовать и все повторял...