— Epouvantable! [Ужасно!] — сказала она про жару. — Я не переношу этого. Се climat me tue. [Этот климат меня убивает.] — И, поговорив об ужасах
русского климата и пригласив Нехлюдова приехать к ним, она дала знак носильщикам. — Так непременно приезжайте, — прибавила она, на ходу оборачивая свое длинное лицо к Нехлюдову.
Ему пришлось много рассказывать — о России вообще, о
русском климате, о русском обществе, о русском мужике — и особенно о казаках; о войне двенадцатого года, о Петре Великом, о Кремле, и о русских песнях, и о колоколах.
Неточные совпадения
Русский человек способен ко всему и привыкает ко всякому
климату.
Теперь переходим в другой
климат, в котором расцветал
русский гений.
О Сахалине, о здешней земле, людях, деревьях, о
климате говорят с презрительным смехом, отвращением и досадой, а в России всё прекрасно и упоительно; самая смелая мысль не может допустить, чтобы в России могли быть несчастные люди, так как жить где-нибудь в Тульской или Курской губернии, видеть каждый день избы, дышать
русским воздухом само по себе есть уже высшее счастье.
Но что я говорю? если одна только рота французских солдат выйдет из России, то и тогда французы станут говорить и печатать, что эта горсть бесстрашных, этот священный легион не бежал, а спокойно отступил на зимние квартиры и что во время бессмертной своей ретирады [отступления (франц.)] беспрестанно бил большую
русскую армию; и нет сомнения, что в этом хвастовстве им помогут
русские, которые станут повторять вслед за ними, что
климат, недостаток, стечение различных обстоятельств, одним словом, все, выключая
русских штыков, заставило отступить французскую армию.
Вступали мы к ним со всем
русским радушием, потому что молдаване все православные, но страна их нам с первого же впечатления не понравилась: низменность, кукуруза, арбузы и земляные груши прекрасные, но
климат нездоровый. Очень многие у нас еще на походе переболели, а к тому же ни приветливости, ни благодарности нигде не встречаем.
В этих-то роскошных домах европейского города и живут хозяева острова — голландцы и вообще все пребывающие здесь европейцы, среди роскошного парка, зелень которого умеряет зной, в высокой, здоровой местности, окруженные всевозможным комфортом, приноровленным к экваториальному
климату, массой туземцев-слуг, баснословно дешевых, напоминая своим несколько распущенным образом жизни и обстановкой плантаторов Южной Америки и, пожалуй, богатых бар крепостного времени, с той только разницей, что обращение их с малайцами, несмотря на презрительную высокомерность европейца к темной расе, несравненно гуманнее, и сцены жестокости, подобные тем, какие бывали в рабовладельческих штатах или в
русских помещичьих усадьбах былого времени, здесь немыслимы: во-первых, малайцы свободный народ, а во-вторых, в них развито чувство собственного достоинства, которое не перенесет позорных наказаний.
Он не переставал быть легальным
русским обывателем, который по доброй воле (после его удаления из состава профессоров Московского университета) предпочел жить за границей в прекрасном
климате и работать там на полной свободе.
— Нет, Егор Иваныч, — убеждал его губернатор, — не грешите,
русский мороз имеет свои прелести. Я недавно читал, что многие хорошие качества
русского народа обусловливаются громадным пространством земли и
климатом, жестокой борьбой за существование… Это совершенно справедливо!