Тогда такой сюжет публичных лекций был внове, и я не думаю, чтобы кто-нибудь раньше меня выступал с такими лекциями. Публика была больше клубная, и читал я по определенным дням. Сколько помню, мне платили какой-то гонорар, но я не помню, чтобы артисты
русской труппы или воспитанники тогдашнего училища посещали эти лекции.
Ее сценические средства были прекрасны: красивое лицо, рост, фигура, изящные туалеты. Но чувствовалось во всем, что она не рождена для сцены, что у ней нет темперамента, что театр не нужен ей, как он нужен для прирожденных актрис. На публику она мало действовала, пресса относилась к ней очень сдержанно, и самый влиятельный тогда рецензент Суворин не находил ее приобретением для
русской труппы, а между тем она была прямо приглашена на первые роли с большим окладом и бенефисом.
Неточные совпадения
Индианку в этой пантомиме всегда изображала mademoiselle Лоренцита звезда нашей
труппы. Старые артисты до сих пор вспоминают ее имя с благоговением. Это была гениальная наездница и удивительной красоты женщина:
русская полька по матери, итальянка по отцу она совмещала в себе все прелести обеих наций.
Наследство-Плетнев-Вейнберг-Камень Виногоров-Дружининский кружок-Дружинин-Писемский-Тургенев-Маркевич-Литературные сферы-Два лагеря-"'Библиотека для чтения''-Две мои пьесы-Александринка-Самойлов-Каратыгин-Бурдин-Порядки Александринки-Русская опера-Французская труппа-Анненков-Неклюдов-нравы пишущей братии-Михайлов-Плетнев
Его ближайший сверстник и соперник по месту, занимаемому в
труппе и в симпатиях публики, В.В.Самойлов, как раз ко времени смерти Мартынова и к 60-м годам окончательно перешел на серьезный репертуар и стал"посягать"даже на создание таких лиц, как Шейлок и король Лир. А еще за четыре года до того я, проезжая Петербургом (из Дерпта), видел его в водевиле"Анютины глазки и барская спесь", где он играл роль
русского"пейзана"в тогдашнем вкусе и пел куплеты.
Долго жизнь не давала мне достаточно досугов, но в начале 80-х годов, по поводу приезда в Петербург первой драматической
труппы и моего близкого знакомства с молодым польско-русским писателем графом Р-ским, я стал снова заниматься польским языком, брал даже уроки декламации у режиссера
труппы и с тех пор уже не переставал читать польских писателей; в разное время брал себе чтецов, когда мне, после потери одного глаза, запрещали читать по вечерам.
Еще не стариком застал я в
труппе и Леонидова, каратыгинского"выученика", которого видел в Москве в 1853 году в"
Русской свадьбе". Он оставался все таким же"трагиком"и перед тем, что называется,"осрамился"в роли Отелло. П.И.Вейнберг, переводчик, ставил его сам и часто представлял мне в лицах — как играл Леонидов и что он выделывал в последнем акте.
И вот в"Отечественных записках", вскоре после моего возвращения в Петербург, появилась моя статья о варшавской драматической
труппе — первая по времени появления, написанная
русским в таком сочувственном тоне, да еще в большом и тогда самом распространенном журнале.
С тех пор я имел случай лучше ознакомиться с
русской драматической
труппой Петербурга. Первая героиня и кокетка в те года, г-жа Владимирова, даже увлекла меня своей внешностью в переводной драме О.Фёлье"Далила", и этот спектакль заронил в меня нечто, что еще больше стало влечь к театру.
Петербург — город
русский, столица Российского государства, но в нем имеется всего две
труппы актеров, дающих представления на
русском языке: одна драматическая и одна оперная, тогда как в то же время
трупп, представляющих на иностранных языках, имеется пять, а именно: немецкая, французская, итальянская, театр Буфф и театр Берга.
После Кунтша театр на Красной площади перешел в руки Отто Фюрста; представление у последнего чередовалось с
русскими представлениями:
русские давались по воскресеньям и вторникам, а немцы играли по понедельникам и четвергам; немецкие и
русские пьесы представлялись под управлением Фюрста. В
труппе последнего женские роли впервые исполняли женщины: девица фон-Велих и жена генерального директора Паггенканпфа, в
русских документах попросту переделанная в Поганкову.
Мужской персонал также пополнился, и увеличенная
труппа вскоре могла дать на
русском языке первую оперу, «Цеваль и Прокрис» Сумарокова, музыка Арайя, а декорации и сюжет создал Валерьяни, получивший пышный титул «первого исторического живописца, перспективы профессора и театральной архитектуры, инженера при императорском российском дворе».