Неточные совпадения
Легко было
немке справиться с беспутною Клемантинкою, но несравненно труднее было обезоружить польскую интригу, тем более что она действовала невидимыми подземными путями. После разгрома Клемантинкинова паны Кшепшицюльский и Пшекшицюльский грустно возвращались по домам и громко сетовали на неспособность
русского народа, который даже для подобного случая ни одной талантливой личности не сумел из себя выработать, как внимание их было развлечено одним, по-видимому, ничтожным происшествием.
«Уж не
немка ли здесь хозяйка?» — пришло ему на мысль; но хозяйкой оказалась
русская, женщина лет пятидесяти, опрятно одетая, с благообразным умным лицом и степенною речью.
Ведь англичанка не похожа на француженку,
немка на
русскую, а у ней и меняется лицо, и все одно лицо, — какая странная!
А вот идет по полю девушка, — как странно! — и лицо, и походка, все меняется, беспрестанно меняется в ней; вот она англичанка, француженка, вот она уж
немка, полячка, вот стала и
русская, опять англичанка, опять
немка, опять
русская, — как же это у ней все одно лицо?
За мной ходили две нянюшки — одна
русская и одна
немка; Вера Артамоновна и m-me Прово были очень добрые женщины, но мне было скучно смотреть, как они целый день вяжут чулок и пикируются между собой, а потому при всяком удобном случае я убегал на половину Сенатора (бывшего посланника), к моему единственному приятелю, к его камердинеру Кало.
Среди жен, добровольно пришедших за мужьями, кроме
русских, есть также татарки, еврейки, цыганки, польки и
немки.
Но молчаливая незнакомка вряд ли что и понять могла: это была приезжая
немка и
русского языка ничего не знала; кроме того, кажется, была столько же глупа, сколько и прекрасна.
Вот и она, крутогорская звезда, гонительница знаменитого рода князей Чебылкиных — единственного княжеского рода во всей Крутогорской губернии, — наша Вера Готлибовна,
немка по происхождению, но
русская по складу ума и сердца!
Ангелочек между тем рос. Верочка свободно говорила по-французски и по-английски, но несколько затруднялась с
русским языком. К ней, впрочем, ходила
русская учительница (дешевенькая), которая познакомила ее с краткой грамматикой, краткой священной историей и первыми правилами арифметики. Но Софья Михайловна чувствовала, что чего-то недостает, и наконец догадалась, что недостает
немки.
— Нет, вы не
русская, потому что говорите неправильно: вы или
немка, или полька.
Будучи родом из каких-то
немок, она, впрочем, ни на каком языке, кроме
русского, пикнуть не умела.
Она, как
немка по рождению и воспитанию, конечно, с гораздо большим бы удовольствием вкушала мокко, но тот был слишком дорог, а потому она приучила себя к нашему
русскому хлебному кофею, который, кроме своей дешевизны, был, как она полагала, полезен для ее слабой груди.
Опять ругательство, и опять ленты немецкого чепца возмущаются. Ваську бесит то, что
немка продолжает сидеть, не то что
русская барыня, которая сейчас бы убежала и даже дверь за собой затворила бы на крючок. Ваське остается только выдерживать характер, и он начинает ругаться залпами, не обращаясь ни к кому, а так, в пространство, как лает пес. Крахмальный чепчик в такт этих залпов вздрагивает, как осиновый лист, и Ваську это еще больше злит.
Ее мать, Софья Карловна Норк, тоже была
немка русская, а не привозная; да и не только Софья Карловна, а даже ее-то матушка, Мальвина Федоровна, которую лет пятнадцать уже перекатывают по комнатам на особо устроенном кресле на высоких колесцах, так и она и родилась и прожила весь свой век на острове.
Толстая же
немка, с своей стороны, смотрела на обоих своих посетителей оловянно-бессмысленными глазами, очевидно не понимая
русского языка и приветливо улыбаясь.
Для объяснения грубого тона, который имел с Татьяной Ивановной Ферапонт Григорьич — человек вообще порядочный, я должен заметить, что он почтеннейшую хозяйку совершенно не отделял от хозяек на постоялых дворах и единственное находил между ними различие в том, что те
русские бабы и ходят в сарафанах, а эта из
немок и рядится в платье, но что все они ужасные плутовки и подхалимки.
Но
немки, нанявшие квартиру несколько раньше меня, не хотели признавать нашего права на совместное пользование садом; они всё спорили с хозяйкою и утверждали, что та им будто бы об этом ни слова не сказала и что это не могло быть иначе, потому что они ни за что бы не согласились жить на таких условиях, чтобы их дети должны были играть в одном саду вместе с
русскими детьми.
Воспитанье давали ей обыкновенное для того времени — наняты были француженка,
немка, учительница музыки, учительница пения, а
русскому языку,
русской истории и закону Божию велели учить уволенному за пьянство из соседнего села дьякону.
У Наташи бонна
немка. Гувернантка француженка… Учитель музыки, учитель танцев. Из ближнего губернского города наезжают по три раза в неделю…
Русской грамматике, истории, арифметике учит учительница из женской губернской гимназии. За тою Андрей ежедневно ездит в город: привозит и отвозит назад, благо недалеко, верст десять туда и обратно.
Что они говорили между собой, не знаем, но известно, что женщина, жившая в разных городах Европы под разными именами и выдававшая себя то за
немку, то за француженку, теперь, в Париже, стала выдавать себя за
русскую и сделалась известною под именем «принцессы Владимирской» (princesse de Volodimir).
— Ну и глупо, — вполголоса обрывает ее Наля Стремлянова, насмешливо покачивая головкой, — Лиза Кранц — остзейская
немка и наша
русская подданная и смешно, право…
Нет личности и фигуры в нелегальном мире
русской интеллигенции более яркой и даровитой, чем этот москвич 30-х годов, сочетавший в себе все самые выдающиеся свойства великорусской натуры, хотя он и был незаконное чадо от сожительства
немки с барином из рода Яковлевых, которые вместе с Шереметьевыми и Боборыкиными происходят от некоего Комбиллы, пришедшего"из Прусс"(то есть от балтийских славян) со своей дружиной в княжение Симеона Гордого.
Я родился в Туле, 4/16 января 1867 года. Отец мой был поляк, мать
русская. Кровь во мне вообще в достаточной мере смешанная: мать отца была
немка, дед моей матери был украинец, его жена, моя прабабка, — гречанка.
Так ведь просто посмотреть на жизнь, как на вещь, которая нам дана под одним только условием… У
немки одно. У
русской другое.
Но лучшая утеха и надежда, ненаглядное сокровище старика, была дочь Анастасия. О красоте ее пробежала слава по всей Москве, сквозь стены родительского дома, через высокие тыны и ворота на запоре.
Русские ценительницы прекрасного не находили в ней недостатков, кроме того, что она была немного тоненька и гибка, как молодая береза. Аристотель, который на своем веку видел много итальянок,
немок и венгерок и потом имел случай видеть ее, художник Аристотель говаривал, что он ничего прекраснее ее не встречал.