Неточные совпадения
Во время крымской
кампании несколько английских судов преследовали
русский военный корабль.
Этот Зегржт был, вероятно, самым старым поручиком во всей
русской армии, несмотря на безукоризненную службу и на участие в турецкой
кампании.
Он должен был быть или немец, ежели бы не изобличали черты лица его чисто
русское происхождение, или адъютант, или квартермистр полковой (но тогда бы у него были шпоры), или офицер на время
кампании перешедший из кавалерии, а может и из гвардии.
Только года через два, объехав еще не раз ужасный спичечный район, я начал свою
кампанию против ужасного производства в «
Русских ведомостях» и в петербургских газетах.
Я сделал ту и другую и всегда буду благодарить судьбу, что она, хотя ненадолго, но забросила меня в Польшу, и что бы там про поляков ни говорили, но после
кампании они нас,
русских офицеров, принимали чрезвычайно радушно, и я скажу откровенно, что только в обществе их милых и очень образованных дам я несколько пообтесался и стал походить на человека.
Хотя в продолжение всей зимней
кампании, бессмертной в летописях нашего отечества, но тяжкой и изнурительной до высочайшей степени, мы страдали менее французов от холода и недостатка и если иногда желудки наши тосковали, то зато на сердце всегда было весело; однако ж, несмотря на это, мы так много натерпелись всякой нужды, что при первом случае отдохнуть и пожить весело у всех
русских офицеров закружились головы.
Вильна была наполнена
русскими офицерами; один лечился от ран, другой от болезни, третий ни от чего не лечился; но так как неприятельская армия существовала в одних только французских бюллетенях и первая
кампания казалась совершенно конченою, то
русские офицеры не слишком торопились догонять свои полки, из которых многие, перейдя за границу, формировались и поджидали спокойно свои резервы.
— Pardon, princesse! [Извините, княгиня! (франц.)] — сказал хладнокровно дипломат, — вы не совсем меня поняли. Я не говорю, что
русские должны положительно желать прихода наших войск в их отечество; я объяснял только вам, что если силою обстоятельств Россия сделается поприщем новых побед нашего императора и
русские будут иметь благоразумие удержаться от народной войны, то последствия этой
кампании могут быть очень полезны и выгодны для вашей нации.
Печорин в продолжение
кампании отличался, как отличается всякий
русский офицер, дрался храбро, как всякий
русский солдат, любезничал с многими паннами, но минуты последнего расставанья и милый образ Верочки постоянно тревожили его воображение.
— Кто знает! — воскликнул штабс-капитан. — Один бог. Без бога ни до порога, как говорится. Что? Не верно?
Кампания еще не кончена. Все впереди.
Русский солдат привык к победам. Вспомните Полтаву, незабвенного Суворова… А Севастополь! А как в двенадцатом году мы прогнали величайшего в мире полководца Наполеона. Велик бог земли
русской! Что?
Он славно сделал свою карьеру и воротился из
кампании в 1815 году, обвешанный крестами всех немецких государей, введенных казаками во владение, и млечным путем
русских звезд.
Он обличает
русскую государственность в исключительном увлечении материальной силой, т. е. самым низменным соблазном. Он приветствовал поражение России в Крымскую
кампанию как справедливую кару. Он не хотел видеть призвания России в государственной мощи, он требовал осуществления правды. И в этом он стоял на линии интеллигенции.
Вошел Жучок, не перекрестясь, как это обыкновенно делал, когда входил к
русским, но только низко поклонился и пожелал честной
кампании здравия. Трактирщик отрекомендовал вошедшего банкомету, хозяину номера; тот, занятый игрою, довольно небрежно кивнул Жучку.
Но это далеко не значить, чтобы бой под Ляояном имел какое-либо решающее значение и чтобы оставление
русскими войсками этого города что-либо изменяло в плане
кампании.
По плану
кампании, составленному самим Потемкиным, екатеринославская армия, предводимая самим князем, должна была охранять Крым и взять ключ Бессарабии — Очаков; украинская армия, под командой Румянцева, овладеть Молдавией. Австрийский император, который, на основании договора с
русскою императрицею, тоже объявил войну Турции, должен был занять Сербию и Валахию.
Военные действия
русских между тем шли очень неважно. Первая
кампания 1757 года велась под главным начальством графа Апраксина. Медленно, черепашьим шагом пришла
русская армия, одержала победу при Грос Легендорфе, простояла целую неделю без дела и ушла назад в Лифляндию.
Из числа их письмо Паткуля к
русскому монарху и свидетельство Шереметева о заслугах, оказанных Владимиром в
кампанию 1702 года, поданы теперь государю Вадбольским.
Салтыков вернулся с чином фельдмаршала и со строгим повелением вести энергичную наступательную войну. Но несогласие главнокомандующих пустило уже настолько глубокие корни, что мешало единодушному действию союзников. После некоторых передвижений
русские удалились и разместились по зимним квартирам, ознаменовав эту
кампанию лишь смелым партизанским набегом на Берлин.
— И так, мы будем вести в начале
кампании войну гверильясов. Мое воеводство доставит до 30 тысяч повстанцев; расчислите по этой мерке, что дадут все губернии от Немана до Днепра, по крайней мере 200. Присовокупите к ним войска Франции, Англии, Италии и Швеции. Я получил из Парижа известие, что Мак-Магону велено поставить четвертую колонну на военную ногу. На берег Курляндии высадится десант из Швеции с оружием и войском, предводимым
русскими знаменитыми эмигрантами.
Австрийцы имели свои понятия о войне, считали выработанными военные правила непреложными, а на
русских смотрели, как на недозрелых еще для высших военных соображений, почему, например, хвалили Кутузова, как полководца, но находили нужным руководить его действиями; с другой стороны, сам император Александр думал, что, воюя такое продолжительное время с Наполеоном, австрийцы лучше
русских могли изучить образ войны с ним, и, считая себя в этой
кампании только союзником Австрии, находил более приличным, чтобы главными деятелями в ней были австрийский генералы.
Кто из
русских людей, читая описания последнего периода
кампании 1812 года, не испытывал тяжелого чувства досады, неудовлетворенности и неясности? Кто не задавал себе вопросов: как не забрали, не уничтожили всех французов, когда все три армии окружали их в превосходящем числе, когда расстроенные французы, голодая и замерзая, сдавались толпами и когда (как нам рассказывает история) цель
русских состояла именно в том, чтоб остановить, отрезать и забрать в плен всех французов?
«Cette armée russe que l’or de l’Angleterre a transportée des extrémités de l’univers, nous allons lui faire éprouver le même sort (le sort de l’armée d’Ulm)», [«Эту
русскую армию, которую английское золото перенесло сюда с конца света, мы заставим ее испытать ту же участь (участь ульмской армии)».] вспоминал он слова приказа Бонапарта своей армии перед началом
кампании, и слова эти одинаково возбуждали в нем удивление к гениальному герою, чувство оскорбленной гордости и надежду славы.
Сами историки Наполеона рассказывают, что еще от Смоленска он хотел остановиться, знал опасность своего растянутого положения и знал, что занятие Москвы не будет концом
кампании, потому что от Смоленска он видел, в каком положении оставлялись ему
русские города, и не получал ни одного ответа на свои неоднократные заявления о желания вести переговоры.
Откатывавшийся по направлению толчка, данного ему во время всей
кампании и в Бородинском сражении, шар
русского войска, при уничтожении силы толчка и не получая новых толчков, принял то положение, которое было ему естественно.
Князь Андрей, видя настоятельность требования отца, сначала неохотно, но потом всё более и более оживляясь и невольно посреди рассказа, по привычке, перейдя с
русского на французский язык, начал излагать операционный план предполагаемой
кампании.
В исторических сочинениях о 1812-м годе авторы-французы очень любят говорить о том, как Наполеон чувствовал опасность растяжения своей линии, как он искал сражения, как маршалы его советовали ему остановиться в Смоленске, и приводить другие подобные доводы, доказывающие, что тогда уже будто понята была опасность
кампании; а авторы-русские еще более любят говорить о том, как с начала
кампании существовал план Скифской войны заманиванья Наполеона в глубь России и приписывают этот план кто Пфулю, кто какому-то французу, кто Толю, кто самому императору Александру, указывая на записки, на проекты и письма, в которых действительно находятся намеки на этот образ действий.
Не только во всё время войны, со стороны
русских не было желания заманить французов в глубь России, но всё было делаемо для того, чтоб остановить их с первого вступления их в Россию, и не только Наполеон не боялся растяжения своей линии, но он радовался, как торжеству, каждому своему шагу вперед, и очень лениво, не так, как в прежние свои
кампании, искал сражения.
Но, если целью было то, чтò действительно совершилось и то, чтò для всех
русских людей тогда было общим желанием (изгнание французов из России и истребление их армии), то будет совершенно ясно, что Тарутинское сражение, именно вследствие его несообразностей, было то самое, чтò было нужно в тот период
кампании.
Билибин находился теперь в качестве дипломатического чиновника при главной квартире армии и хотя и на французском языке, с французскими шуточками и оборотами речи, но с исключительно-русским бесстрашием перед самоосуждением и самоосмеянием описывал всю
кампанию.
Долохов не отвечал ротному; он был вовлечен в горячий спор с французским гренадером. Они говорили, как и должно было быть, о
кампании. Француз доказывал, смешивая австрийцев с
русскими, что
русские сдались и бежали от самого Ульма; Долохов доказывал, что
русские не сдавались, a били французов.
Действия
русского и французского войск во время обратной
кампании от Москвы и до Немана подобны игре в жмурки, когда двум играющим завязывают глаза и один изредка звонит колокольчиком, чтоб уведомить о себе ловящего. Сначала тот, кого ловят, звонит, не боясь неприятеля, но когда ему приходится плохо, он, стараясь неслышно итти, убегает от своего врага и, часто, думая убежать, идет прямо к нему в руки.
Если цель
русских состояла в том, чтоб отрезать и взять в плен Наполеона и маршалов, и цель эта не только не была достигнута, и все попытки к достижению этой цели всякий раз были разрушены самым постыдным образом, то последний период
кампании совершенно справедливо представляется французами рядом побед и совершенно несправедливо представляется
русскими историками победоносным.
Увидав Мака и услыхав подробности его погибели, он понял, что половина
кампании проиграна, понял всю трудность положения
русских войск и живо вообразил себе то, что́ ожидает армию, и ту роль, которую он должен будет играть в ней.