Неточные совпадения
Он преподавал
русский язык и
географию, мальчики прозвали его Недоделанный, потому что левое ухо старика было меньше правого, хотя настолько незаметно, что, даже когда Климу указали на это, он не сразу убедился в разномерности ушей учителя.
Это —
география русской души.
Жил ты у великороссийского помещика Гура Крупяникова, учил его детей, Фофу и Зёзю,
русской грамоте,
географии и истории, терпеливо сносил тяжелые шутки самого Гура, грубые любезности дворецкого, пошлые шалости злых мальчишек, не без горькой улыбки, но и без ропота исполнял прихотливые требования скучающей барыни; зато, бывало, как ты отдыхал, как ты блаженствовал вечером, после ужина, когда отделавшись, наконец, от всех обязанностей и занятий, ты садился перед окном, задумчиво закуривал трубку или с жадностью перелистывал изуродованный и засаленный нумер толстого журнала, занесенный из города землемером, таким же бездомным горемыкою, как ты!
Есть соответствие между необъятностью, безгранностью, бесконечностью
русской земли и
русской души, между
географией физической и
географией душевной.
Белоярцев купил два вновь вышедшие в
русском переводе географические сочинения и заговорил, что намерен читать курс
географии для женщин.
Соловьев взял на себя обучить девушку грамматике и письму. Чтобы не утомлять ее скучными уроками и в награду за ее успехи, он будет читать ей вслух доступную художественную беллетристику,
русскую и иностранную. Лихонин оставил за собою преподавание арифметики,
географии и истории.
На столе лежали две книги: краткая
география и Новый завет в
русском переводе, исчерченный карандашом на полях и с отметками ногтем.
Наконец, в исходе августа все было улажено, и лекции открылись в следующем порядке: Григорий Иваныч читал чистую, высшую математику; Иван Ипатыч — прикладную математику и опытную физику; Левицкий — логику и философию; Яковкин —
русскую историю,
географию и статистику; профессор Цеплин — всеобщую историю; профессор Фукс — натуральную историю; профессор Герман — латинскую литературу и древности...
Что же касается до других классов, то во всеобщей и
русской истории и в
географии у Яковкина я шел наравне не с лучшими, а с хорошими учениками.
— Такова позиция человека уездного, ибо — как сказано во всех
географиях — население
русских уездных городов сплошь состоит из людей, занимающихся пьянством, карточной игрой и мизантропией.
Я теперь не сумею даже припомнить, какое дело или какой каприз судьбы забросили меня на целую зиму в этот маленький северный
русский городишко, о котором учебники
географии говорят кратко: «уездный город такой-то», не приводя о нем никаких дальнейших сведений.
После диктанта —
география, за
географией — закон божий, потом
русский язык, — много на этом свете наук! Но вот, наконец, кончается двухчасовой урок. Зиберов берется за шапку, милостиво подает Пете руку и прощается с Удодовым.
В год почти все матросы, за исключением нескольких, не желавших учиться, умели читать и писать, знали четыре правила арифметики и имели некоторые понятия из
русской истории и
географии — преимущественно о тех странах, которые посещал корвет.
Один экзамен сбыли. Оставалось еще целых пять, и в том числе
география, которая ужасно смущала меня.
География мне не давалась почему-то: бесчисленные наименования незнакомых рек, морей и гор не укладывались в моей голове. К
географии, к тому же, меня не подготовили дома, между тем как все остальные предметы я прошла с мамой. Экзамен
географии был назначен по расписанию четвертым, и я старалась не волноваться. А пока я усердно занялась следующим по порядку
русским языком.
И детей будет сама учить — и
русскому, и когда надобность будет, так и арифметике и
географии.
Историю и
географию он изучал по Гюбнеру и Ролленю, а начала философии по Вольфу и Лейбницу. Артиллерию и фортификацию преподавал ему сам Василий Иванович, который был знаком с инженерною наукою больше, чем с другими, даже перевел на
русский язык Вобана.
И в
географии русской земли есть соответствие с
географией русской души.
Даша знала по
географии, арифметике,
русскому языку, естествоведению и Закону Божию безукоризненно все, что требовалось знать для гимназистки третьего класса.