Неточные совпадения
В той части
русской армии, где находился мой дед, были убиты все начальствовавшие,
начиная с генерала.
Славный Моро [Моро Жан Виктор (1761–1813) — французский полководец, сражался под
началом Наполеона; после конфликта с ним уехал в 1805 г. в Америку; восемь лет спустя вернулся в Европу и в мундире
русского генерала воевал против наполеоновской
армии.], поспешая с берегов Миссисипи на помощь Европе, восставшей против своего победителя, не мог проехать мимо уженья трески, не посвятив ему нескольких часов, драгоценных для ожидавшего его вооруженного мира, — так страстно любил он эту охоту!
По возвращении из Парижа в Страсбург, он немедленно послал в Константинополь одного из своих приближенных, Коссаковского, чтобы склонить Порту на сторону конфедератов и выпросить для Радзивила султанский фирман на проезд в турецкую
армию, действовавшую тогда против
русских. В то же самое время другой его приверженец, Доманский,
начал свои таинственные посещения к оберштейнской красавице.
Колонновожатый — младший офицерский чин в
русской армии XVIII-начала XIX в.
Доныне благополучно царствующего великого государя Петра Алексеевича дети боярския и из недорослей дворянских
начинали службу при дворе или в войске в звании «новика» [Действительно, это звание существовало в старинной
русской армии: так назывались молодые дворяне, впервые поступившие на государственную службу.
Александр Павлович избегал войны с Пруссией, но честь России считал выше всего и не желал унизить достоинства ее в самом
начале похода; могли говорить, что
русский государь дошел со своей
армией до границы и должен был отступить по воле прусского короля; поэтому он сам отправился в Берлин для личных переговоров с Фридрихом-Вильгельмом и, в случае упорства, думал даже объявить ему войну.
Разговор с графом Растопчиным, его тон озабоченности и поспешности, встреча с курьером, беззаботно рассказывавшим о том, как дурно идут дела в
армии, слухи о найденных в Москве шпионах, о бумаге, ходящей по Москве, в которой сказано, что Наполеон до осени обещает быть в обеих
русских столицах, разговор об ожидаемом на завтра приезде государя ― всё это с новою силой возбуждало в Пьере то чувство волнения и ожидания, которое не оставляло его со времени появления кометы и в особенности с
начала войны.
«Cette armée russe que l’or de l’Angleterre a transportée des extrémités de l’univers, nous allons lui faire éprouver le même sort (le sort de l’armée d’Ulm)», [«Эту
русскую армию, которую английское золото перенесло сюда с конца света, мы заставим ее испытать ту же участь (участь ульмской
армии)».] вспоминал он слова приказа Бонапарта своей
армии перед
началом кампании, и слова эти одинаково возбуждали в нем удивление к гениальному герою, чувство оскорбленной гордости и надежду славы.
Из
русских военачальников никто кроме Кутузова не понимал этого. Когда определилось направление бегства французской
армии по Смоленской дороге, тогда то, чтò предвидел Коновницын в ночь 11-го октября,
начало сбываться. Все высшие чины
армии хотели отличиться, отрезать, перехватить, полонить, опрокинуть французов и все требовали наступления.
Когда солнце совершенно вышло из тумана и ослепляющим блеском брызнуло по полям и туману (как будто он только ждал этого для
начала дела), он снял перчатку с красивой, белой руки, сделал ею знак маршалам и отдал приказание
начинать дело. Маршалы, сопутствуемые адъютантами, поскакали в разные стороны, и через несколько минут быстро двинулись главные силы французской
армии к тем Праценским высотам, которые всё более и более очищались
русскими войсками, спускавшимися налево в лощину.