Прощай!» Шубин подбежал к Зое, подставил ей
руку кренделем и, сказав: «Ihre Нànd, Madame», [Вашу руку, сударыня (нем.).] подхватил ее и пустился с ней вперед.
Неточные совпадения
Прошла минута, другая, хлопнула дверь, ведущая из сеней в девичью, и в конце коридора показалась Евпраксея, держа в
руках поднос, на котором лежал теплый сдобный
крендель к чаю.
Взяла меня за
руку и повела во тьме, как слепого. Ночь была черная, сырая, непрерывно дул ветер, точно река быстро текла, холодный песок хватал за ноги. Бабушка осторожно подходила к темным окнам мещанских домишек, перекрестясь трижды, оставляла на подоконниках по пятаку и по три
кренделя, снова крестилась, глядя в небо без звезд, и шептала...
Сатин. А ты — положи
крендели на стол — одна
рука освободится…
Сатин. Эй ты, сикамбр! Куда? (Свистит. Входят — Медведев в женской ватной кофте и Бубнов; оба — выпивши, но не очень. В одной
руке Бубнова — связка
кренделей, в другой — несколько штук воблы, под мышкой — бутылка водки, в кармане пиджака — другая.)
— Квакай, матушка, — отвечал Илья Макарович, и без того недовольный тем, что его почти насильно уводят домой. — Научись говорить по-русски, да тогда и квакай; а то капусту выучилась есть вместо апельсин, а говорить в пять лет не выучилась. Ну, прощайте, Анна Михайловна! — добавил он, взяв шляпу и подав свернутую
кренделем руку подруге своей жизни.
Та вложила в этот
крендель свою
руку, и таким образом они вошли в гостиную, где старик усадил свою невестку на самое почетное место и был к ней очень внимателен и любезен.
— Если вам угодно! — проговорил тот, складывая
руку свою
кренделем. — А я ведь, признаться, и не хаживал с дамами к столу.
У стены, под окнами, за длинным столом сидят, мерно и однообразно покачиваясь, восемнадцать человек рабочих, делая маленькие
крендели в форме буквы «в» по шестнадцати штук на фунт; на одном конце стола двое режут серое, упругое тесто на длинные полосы, привычными пальцами щиплют его на равномерные куски и разбрасывают вдоль стола под
руки мастеров, — быстрота движений этих
рук почти неуловима.
Я устроил из лучины нечто вроде пюпитра и, когда — отбив тесто — становился к столу укладывать
крендели, ставил этот пюпитр перед собою, раскладывал на нем книжку и так — читал.
Руки мои не могли ни на минуту оторваться от работы, и обязанность перевертывать страницы лежала на Милове, — он исполнял это благоговейно, каждый раз неестественно напрягаясь и жирно смачивая палец слюною. Он же должен был предупреждать меня пинком ноги в ногу о выходе хозяина из своей комнаты в хлебопекарню.
Пришла Мальва с бутылкой водки и связкой
кренделей в
руках; сели есть уху. Ели молча, кости обсасывали громко и выплевывали их изо рта на песок к двери. Яков ел много и жадно; это, должно быть, нравилось Мальве: она ласково улыбалась, глядя, как отдуваются его загорелые щеки, быстро двигаются влажные крупные губы. Василий ел плохо, но старался показать, что он очень занят едой, — это нужно было ему для того, чтоб без помехи, незаметно для сына и Мальвы, обдумать свое отношение к ним.
За круглым столом в уютной и красиво разубранной «келье» сидела Марья Гавриловна с Фленушкой и Марьей головщицей. На столе большой томпаковый самовар, дорогой чайный прибор и серебряная хлебница с такими
кренделями и печеньями, каких при всем старанье уж, конечно, не сумела бы изготовить в своей келарне добродушная мать Виринея. Марья Гавриловна привезла искусную повариху из Москвы — это ее
рук дело.