Неточные совпадения
И между ними составилось что-то в роде игры, состоящей в том, чтобы как можно ближе сидеть подле
тети, дотрогиваться до нее, держать ее маленькую
руку, целовать ее, играть с ее кольцом или хоть дотрогиваться до оборки ее платья.
— Поздравляю,
тетя Соня, — говорил Нехлюдов, целуя
руки Софьи Ивановны, — простите, замочил вас.
— А так навернулся… До сумерек сидел и все с баушкой разговаривал. Я с Петрунькой на завалинке все сидела: боялась ему на глаза попасть. А тут Петрунька спать захотел… Я его в сенки потихоньку и свела. Укладываю, а в оконце — отдушника у нас махонькая в стене проделана, — в оконце-то и вижу, как через огород человек крадется. И вижу, несет он в
руках бурак берестяной и прямо к задней избе, да из бурака на стенку и плещет. Испугалась я, хотела крикнуть, а гляжу: это дядя Петр Васильич… ей-богу,
тетя, он!..
Екатерина Ивановна Пыльникова, Сашина тетка и воспитательница, сразу получила два письма о Саше: от директора и от Коковкиной. Эти письма страшно встревожили ее. В осеннюю распутицу, бросив все свои дела, поспешно выехала она из деревни в наш город. Саша встретил
тетю с радостью, — он любил ее.
Тетя везла большую на него в своем сердце грозу. Но он так радостно бросился ей на шею, так расцеловал ее
руки, что она не нашла в первую минуту строгого тона.
— Пойдемте теперь; надо проститься с пап́а и мам́а, — проговорила
тетя, взяв за
руку Верочку и пропуская вперед Зизи и Пафа.
— Мы поедем под горным берегом, потому что тут тень, — говорила девушка, разбивая воду ловкими ударами. — Только здесь слабое течение… а вот на Днепре — у
тёти Лучицкой там имение — там, я вам скажу, ужас! Так и рвёт вёсла из
рук… Вы не видали порогов на Днепре?..
Потом целый день
тетя в саду варила вишневое варенье. Алена, с красными от жара щеками, бегала то в сад, то в дом, то на погреб. Когда
тетя варила варенье, с очень серьезным лицом, точно священнодействовала, и короткие рукава позволяли видеть ее маленькие, крепкие, деспотические
руки, и когда не переставая бегала прислуга, хлопоча около этого варенья, которое будет есть не она, то всякий раз чувствовалось мучительство…
Здороваясь, он поцеловал у
тети Даши
руку и потом то и дело вскакивал, чтобы подать стул или уступить место, все время был очень серьезен и молчал, и если начинал говорить, то почему-то первую фразу его нельзя было расслышать и понять, хотя говорил он правильно и не тихо.
Как-то, в одно из воскресений в Великом посту,
тетя зашла к ней рано утром, чтобы взять зонтик. Вера сидела в постели, охватив голову
руками, и думала.
Тут и произошло для финала нечто смутившее
тетю, потому что бывшая ее соперница и «бывшая» Д* вдруг сжала в своих
руках и поцеловала ее
руку!..
Смерть мужа, взятого точно напрокат и поставленного невесть на какую позицию, уязвила сердце
тети сознанием своего греха перед этим человеком, который был принесен ею в жертву самым эгоистическим соображениям весьма ничтожного свойства. Он, живой человек, пришедший в мир, чтобы свободно исполнить на земле какое-то свое назначение, был обращен ею в метелку, которою она замахнула сорный след своего колоброда, и потом смыла его с
рук и сбросила в Терек…
Это вызвало со стороны княгини Д* ряд мероприятий, из которых одно было очень решительное и имело успех: она сначала прислала сказать доктору, чтобы он не смел к ней возвращаться из заразного дома; а потом, когда увидала, что он и в самом деле не возвращается, она прислала его звать, так как с нею случился припадок какой-то жестокой болезни, и наконец, через полтора месяца, когда пришла весна и природа, одевшаяся в зелень, выманила француза в лес, пострелять куропаток для завтрака
тети, на него внезапно напали четыре человека в масках, отняли у него ружье, завернули его в ковер и отнесли на
руках в скрытую на лесной дороге коляску и таким образом доставили его княгине…
Отец представил его обеим дамам, но те поклонились ему через плечо, не отрываясь от своего дела, и отец увел его в дом, а один из дворовых, подавая
тете дегтярное мыло и воду, чтобы вымыть
руки, доложил ей вкратце, что это за человек г. Алымов и какую он штуку сделал, вымочив в навозной жиже рожь, чтобы сделать ее несъедобной.
Тетя ласково кинула на плечи англичанке свои
руки и сказала...
Но
тетя Полли, я говорю, была находчива: она успела взять обе ее
руки, и обе их поцеловала и сказала...
Тетя Полли хрустнула пальцами
руки и отвечала...
Тетя ласкала нас — более
руками и взглядами — и в то же время задавала отцу вопросы, требовавшие немедленного исполнения ее просьб или приказаний, которые вытекали из каждого обстоятельства и шли одно за другим в быстром, но стройном порядке.
— А я,
тетя, пройдусь немного пешком с Андреем Павлычем — погода хорошая, — сказала Татьяна и подала
руку Устинову.
Век не забудет этого дня прощанья Дуня… Ласковая, чуткая, сердечная, как мать родная, любящая их
тетя Леля оставляла их, чтобы принять более нуждающихся в ее ласке новых маленьких стрижек и сдавала их на
руки строгой, суровой и требовательной Павле Артемьевне, передавшей в свою очередь своих подростков-среднеотделенок «педагогичке» Антонине Николаевне, воспитанницы которой уже были определены на места.
Горбатенькая
тетя Леля, все еще не выпуская Дуниной
руки, стояла посреди светлой, уютно убранной гостиной, обставленной мягкой, темно-красной мебелью, с пестрым недорогим ковром на полу, с узким трюмо в простенке между двух окон, с массой портретов и небольших картин на стенах. У письменного стола, приютившегося у одного из окон, поставив ноги на коврик шкуры лисицы, сидела, низко склонившись с пером в
руке, пожилая женщина в черном платье.
Между тем Наташа, все еще не пришедшая в себя, стояла подле
тети Лели, крепко вцепившись в
руку горбуньи. Последняя, взволнованная не менее девочки, молчала. Но по частым глубоким взглядам, бросаемым на нее доброй горбуньей, Наташа чувствовала, как благодарна и признательна ей нежная душа
тети Лели за ее наивное, но горячее заступничество.
Всегда молчаливая, с книжкой в
руках или с мечтательно устремленным вдаль взором девочка невольно обращает на себя всеобщее внимание. Подруги любят ее за «тихость», начальство за безответность, даже сама «страшная Пашка» снисходительно относится к ней и «спускает» Дуне ее беззаветную привязанность к «
тете Леле», принявшей вновь поступивших новеньких младшеотделенок под свое покровительство. А всем хорошо известно, как недолюбливает Пашка горбунью…
При последнем слове горбатенькой надзирательницы Васса вырвала свою
руку из
руки державшей ее Павлы Артемьевны и, кинувшись к
тете Леле, разрыдалась у нее на груди.
Зато все младшее отделение, начиная от большой десятилетней Вассы Сидоровой и кончая малютками Олей Чурковой и Дуней Прохоровой, все они обожают Варварушку. Каждая из девочек видит в ней что-то свое, родственное, простое, и, несмотря на то что нянька иногда и ругнет и даже пихнет под сердитую
руку, она более близка их сердцу, более доступна их пониманию, нежели сама воплощенная кротость
тетя Леля.
— Ха-ха, гадать! Куда уж гадать такой малышке! — снова беззвучно рассмеялась Васса. — Пускай только идет с нами. Попадемся — она выручит.
Тетя Леля и бранить не станет. Она Дунятку любит. А через нее, смотришь, спустит и нам вину… Ну, айда, девоньки, вперед! — И костлявая Васса засеменила полуобутыми, в одних чулках, ногами по холодным доскам коридора, держа крепко за
руку Дуню. Оня и Паша поспешили за ней.
— Считай, сколько у тебя пальцев на
руках, — засмеялась
тетя Леля, — до десятого не дочесть, как уже все готово будет.
— Никогда… Никогда… не буду больше… Вы увидите… Я исправлюсь… я другая буду… Спасибо вам! Спасибо Катерине Ивановне… Милая, родненькая
тетя Леля. Золотенькая! Ангелочек! Век… не забуду, век! — И прежде чем кто-либо успел удержать ее, Васса скользнула на пол к ногам горбуньи и, обвив
руками ее колени, покрыла их градом исступленных поцелуев и слез…
— Это правда, — проговорила она, — все же помнят, что и осенью два раза, и зимою, еще недавно, в начале декабря, было худое масло в каше и мы жаловались Екатерине Ивановне… Она нам из своих денег колбасы покупала. А я не бунтовщица, а люблю правду… Софья Петровна, поверьте мне… Вон и Антонина Николаевна и
тетя Леля не раз заступались… — и взволнованная Таня махнула
рукой и, опустившись на свое место, неожиданно громко заплакала.
— Да она совсем больна! Ее в лазарет отправить необходимо!.. — послышался знакомый каждому в приюте голос
тети Лели, и маленькая фигурка горбуньи живо наклонилась в свою очередь над Наташей, в то время как желтая, сухая
рука озабоченно в один миг ощупала ей лицо, шею и
руки.
Я не могу оставаться здесь дольше, пойми меня,
тетя, не могу сидеть сложа
руки…
— А я не знала, что у меня есть такой крупный племянничек! — сказала
тетя, протягивая мне
руку и улыбаясь.
—
Тетя! — крикнула Любаша через весь стол, упершись об него
руками. — Знаете, кого мы еще к обеду ждали?
— Я-те задам
тетя, — окончательно остервенилась Салтыкова и, схватив левой
рукой молодую девушку за косу, с силой рванула ее.
Тетя отзывалась о нем с похвалой и считала его достойным претендентом на ее
руку.
Сколько раз она ни говорила себе, что не надо позволять себе горячиться уча племянника, почти всякий раз, как она садилась с указкой за французскую азбуку, ей так хотелось поскорее, полегче перелить из себя свое знание в ребенка, уже боявшегося, что вот-вот
тетя рассердится, что она при малейшем невнимании со стороны мальчика вздрагивала, торопилась, горячилась, возвышала голос, иногда дергала его за
руку и ставила в угол.