Неточные совпадения
—
Папа! — вскрикнула Кити и закрыла ему рот
руками.
— Нет, вы мне только скажите, Василий Лукич, — спросил он вдруг, уже сидя за рабочим столом и держа в
руках книгу, — что больше Александра Невского? Вы знаете,
папа получил Александра Невского?
Папа и maman ходили
рука об
руку по гостиной и о чем-то тихо разговаривали.
— Il ne fallait pas danser, si vous ne savez pas! [Не нужно было танцевать, если не умеешь! (фр.)] — сказал сердитый голос
папа над моим ухом, и, слегка оттолкнув меня, он взял
руку моей дамы, прошел с ней тур по-старинному, при громком одобрении зрителей, и привел ее на место. Мазурка тотчас же кончилась.
— Ах, что ты со мной сделала! — сказал
папа, улыбаясь и приставив
руку ко рту с той стороны, с которой сидела Мими. (Когда он это делал, я всегда слушал с напряженным вниманием, ожидая чего-нибудь смешного.) — Зачем ты мне напомнила об его ногах? я посмотрел и теперь ничего есть не буду.
— Нет, меня сердит, — продолжал
папа, взяв в
руку пирожок, но держа его на таком расстоянии, чтобы maman не могла достать его, — нет, меня сердит, когда я вижу, что люди умные и образованные вдаются в обман.
Должно быть, заметив, что я прочел то, чего мне знать не нужно,
папа положил мне
руку на плечо и легким движением показал направление прочь от стола. Я не понял, ласка ли это или замечание, на всякий же случай поцеловал большую жилистую
руку, которая лежала на моем плече.
Зачем Володя делал мне знаки, которые все видели и которые не могли помочь мне? зачем эта противная княжна так посмотрела на мои ноги? зачем Сонечка… она милочка; но зачем она улыбалась в это время? зачем
папа покраснел и схватил меня за
руку?
— Этот у меня будет светский молодой человек, — сказал
папа, указывая на Володю, — а этот поэт, — прибавил он, в то время как я, целуя маленькую сухую ручку княгини, с чрезвычайной ясностью воображал в этой
руке розгу, под розгой — скамейку, и т. д., и т. д.
Староста, в сапогах и армяке внакидку, с бирками в
руке, издалека заметив
папа, снял свою поярковую шляпу, утирал рыжую голову и бороду полотенцем и покрикивал на баб.
— Поцелуйте же
руку княгини, — сказал
папа.
— И прекрасно делают, — продолжал
папа, отодвигая
руку, — что таких людей сажают в полицию. Они приносят только ту пользу, что расстраивают и без того слабые нервы некоторых особ, — прибавил он с улыбкой, заметив, что этот разговор очень не нравился матушке, и подал ей пирожок.
Войдя в кабинет с записками в
руке и с приготовленной речью в голове, он намеревался красноречиво изложить перед
папа все несправедливости, претерпенные им в нашем доме; но когда он начал говорить тем же трогательным голосом и с теми же чувствительными интонациями, с которыми он обыкновенно диктовал нам, его красноречие подействовало сильнее всего на него самого; так что, дойдя до того места, в котором он говорил: «как ни грустно мне будет расстаться с детьми», он совсем сбился, голос его задрожал, и он принужден был достать из кармана клетчатый платок.
— Павля все знает, даже больше, чем
папа. Бывает, если
папа уехал в Москву, Павля с мамой поют тихонькие песни и плачут обе две, и Павля целует мамины
руки. Мама очень много плачет, когда выпьет мадеры, больная потому что и злая тоже. Она говорит: «Бог сделал меня злой». И ей не нравится, что
папа знаком с другими дамами и с твоей мамой; она не любит никаких дам, только Павлю, которая ведь не дама, а солдатова жена.
Кузина твоя увлеклась по-своему, не покидая гостиной, а граф Милари добивался свести это на большую дорогу — и говорят (это
папа разболтал), что между ними бывали живые споры, что он брал ее за
руку, а она не отнимала, у ней даже глаза туманились слезой, когда он, недовольный прогулками верхом у кареты и приемом при тетках, настаивал на большей свободе, — звал в парк вдвоем, являлся в другие часы, когда тетки спали или бывали в церкви, и, не успевая, не показывал глаз по неделе.
Зная, что это письмо могло попасть… в
руки злых людей… имея полные основания так думать (с жаром произнесла она), я трепетала, что им воспользуются, покажут
папа… а на него это могло произвести чрезвычайное впечатление… в его положении… на здоровье его… и он бы меня разлюбил…
—
Папа, милый… прости меня! — вскрикнула она, кидаясь на колени перед отцом. Она не испугалась его гнева, но эти слезы отняли у нее последний остаток энергии, и она с детской покорностью припала своей русой головой к отцовской
руке. —
Папа,
папа… Ведь я тебя вижу, может быть, в последний раз! Голубчик,
папа, милый
папа…
Как увидал он меня в таком виде-с, бросился ко мне: «
Папа, кричит,
папа!» Хватается за меня, обнимает меня, хочет меня вырвать, кричит моему обидчику: «Пустите, пустите, это
папа мой,
папа, простите его» — так ведь и кричит: «Простите»; ручонками-то тоже его схватил, да руку-то ему, эту самую-то
руку его, и целует-с…
Он сорвался с места и, отворив дверь, быстро прошел в комнату. Перезвон бросился за ним. Доктор постоял было еще секунд пять как бы в столбняке, смотря на Алешу, потом вдруг плюнул и быстро пошел к карете, громко повторяя: «Этта, этта, этта, я не знаю, что этта!» Штабс-капитан бросился его подсаживать. Алеша прошел в комнату вслед за Колей. Тот стоял уже у постельки Илюши. Илюша держал его за
руку и звал
папу. Чрез минуту воротился и штабс-капитан.
Окончательно «доехал», как говорится, Чертопханова следующий случай. Верхом на Малек-Аделе пробирался он однажды по задворкам поповской слободки, окружавшей церковь, в приходе которой состояло сельцо Бессоново. Нахлобучив на глаза
папаху, сгорбившись и уронив на луку седла обе
руки, он медленно подвигался вперед; на душе у него было нерадостно и смутно. Вдруг его кто-то окликнул.
— Вошел.
Папе подал
руку… Просил садиться.
Папа взял меня на
руки и отнес в спальню. Я заснул.
Когда
папа пришел из флигеля и мы вместе с ним пошли к бабушке, в комнате ее уже сидела Мими около окна и с каким-то таинственно официальным выражением грозно смотрела мимо двери. В
руке ее находилось что-то завернутое в несколько бумажек. Я догадался, что это была дробь и что бабушке уже все известно.
— Как себя чувствуете нынче, maman? хорошо ли почивали? — сказал
папа, почтительно целуя ее
руку.
Несмотря на то, что я ощущал сильнейшую боль в ухе, я не плакал, а испытывал приятное моральное чувство. Только что
папа выпустил мое ухо, я схватил его
руку и со слезами принялся покрывать ее поцелуями.
Папа взял в
руки дробь и не мог не улыбнуться.
Папа станет просить меня, но я махну
рукой, скажу ему: „Нет, мой друг, мой благодетель, мы не можем жить вместе, а отпусти меня“, — и я обниму его и скажу ему, почему-то по-французски: „Oh mon père, oh mon bienfaiteur, donne moi pour la dernière fois ta bénédiction et que la volonté de dieu soit faite“!
— Ах, бог мой! ты плачешь! — вдруг сказала Любочка, выпуская из
рук цепочку его часов и уставляя на его лицо свои большие удивленные глаза. — Прости меня, голубчик
папа, я совсем забыла, что это мамашина пьеса.
Любочка продолжала играть, а
папа долго, облокотившись на
руку, сидел против нее; потом, быстро подернув плечом, он встал и стал ходить по комнате.
Я хотел было пробежать мимо, но
папа схватил меня за
руку и строго сказал...
— Что нового? Ничего нового. Сейчас, вот только что, застал полковой командир в собрании подполковника Леха. Разорался на него так, что на соборной площади было слышно. А Лех пьян, как змий, не может папу-маму выговорить. Стоит на месте и качается,
руки за спину заложил. А Шульгович как рявкнет на него: «Когда разговариваете с полковым командиром, извольте
руки на заднице не держать!» И прислуга здесь же была.
«Ах, что это вы,
папа, всё за спиной
руки держите, точно „чего изволите?“ говорите!» — скажет Аксинья Ивановна, прерывая его попечительные размышления.
— Так-то, друзья мои, вот ваш старик что выдумал, — заключил
папа, краснея, покашливая и подавая мне и Володе
руки.
Я спрятал тетрадь в стол, посмотрел в зеркало, причесал волосы кверху, что, по моему убеждению, давало мне задумчивый вид, и сошел в диванную, где уже стоял накрытый стол с образом и горевшими восковыми свечами.
Папа в одно время со мною вошел из другой двери. Духовник, седой монах с строгим старческим лицом, благословил
папа. Пала поцеловал его небольшую широкую сухую
руку; я сделал то же.
Вечером тоже он ложился с ногами на диван в гостиной, спал, облокотившись на
руку, или врал с серьезнейшим лицом страшную бессмыслицу, иногда и не совсем приличную, от которой Мими злилась и краснела пятнами, а мы помирали со смеху; но никогда ни с кем из нашего семейства, кроме с
папа и изредка со мною, он не удостаивал говорить серьезно.
Вид этой дрожащей
руки больно поразил меня, и мне пришла странная мысль, еще более тронувшая меня, — мне пришла мысль, что
папа служил в 12-м году и был, известно, храбрым офицером.
Я не отвечал ему и притворился спящим. Если бы я сказал что-нибудь, я бы заплакал. Когда я проснулся на другой день утром,
папа, еще не одетый, в торжковских сапожках и халате, с сигарой в зубах, сидел на постели у Володи и разговаривал и смеялся с ним. Он с веселым подергиваньем вскочил от Володи, подошел ко мне и, шлепнув меня своей большой
рукой по спине, подставил мне щеку и прижал ее к моим губам.
И вот тогда, Зиночка, позволите ли вы мне прийти к Дмитрию Петровичу, к вашему глубокочтимому
папе, и просить у него, как величайшей награды, вашу
руку и ваше сердце, позволите ли?
Когда Жоржу, принесшему откуда-то пищи своей голодающей семье, маленькая дочь, подавая воды, сказала: «Ах,
папа, у тебя
руки в крови!» — «В крови?» — воскликнул он, проливая будто бы случайно воду и обмывая ею
руку.
— Слушаю, — сказал Полторацкий, приложив
руку к
папахе, и поехал к своей роте. Сам он свел цепь на правую сторону, с левой же стороны велел это сделать фельдфебелю. Раненого между тем четыре солдата унесли в крепость.
Отслушав рассказ лазутчиков, Хаджи-Мурат облокотил
руки на скрещенные ноги и, опустив голову в
папахе, долго молчал.
Ей казалось странным, что чиновники особых поручений Рудин и Волохов, еще так недавно проповедовавшие в ее квартире теорию возрождения России посредством социализма, проводимого мощною
рукою администрации, вдруг стушевались, прекратили свои посещения и уступили место каким-то двужильным ретроградам, которые большую часть времени проводили в каморке у
папа Волшебнова и прежде, нежели настоящим образом приступить к закуске, выпивали от пяти до десяти «предварительных».
Няня пошла наверх в спальню и, взглянув на больную, сунула ей в
руки зажженную восковую свечу. Саша в ужасе суетилась и умоляла, сама не зная кого, сходить за
папой, потом надела пальто и платок и выбежала на улицу. От прислуги она знала, что у отца есть еще другая жена и две девочки, с которыми он живет на Базарной. Она побежала влево от ворот, плача и боясь чужих людей, и скоро стала грузнуть в снегу и зябнуть.
Соня. Иди, дядя Ваня. (Берет Войницкого под
руку.) Пойдем.
Папа и ты должны помириться. Это необходимо.
Я уже ясно вижу
папаху,
руку, опершуюся на винтовку, даже ногу, отставленную на камень…
— Я привез вам поклон от вашего
папа, мама, сестриц, — говорил он, подходя и с чувством пожимая
руку княгини. — Все они очень огорчены, что вы пишете им об нездоровье вашем; и вы действительно ужасно как похудели!.. — прибавил он, всматриваясь в лицо княгини.
— Заплати ей,
папа, заплати!.. — воскликнула дочь и, вырвав у отца из
рук еще двадцатипятирублевую бумажку, бросила ее жидовке.
— Я непременно хотела быть у вас, — заговорила она своим детским голосом и крепко пожимая и потрясая своей маленькой ручкой могучую
руку Бегушева. —
Папа тоже непременно хотел ехать со мною, но сегодня с утра еще куда-то ушел и до сих пор нет. Я думаю: «Бог с ним», — и поехала одна.
(Выскользнув из-под
руки матери.) Распутный. Лизу беременной сделал.
Папу ругает, не любит его.
Два сына, из которых один служил уже в канцелярии, и миловидная шестнадцатилетняя дочь с несколько выгнутым, но хорошеньким носиком приходили всякий день целовать его
руку, приговаривая: «bonjour, papa» [Добрый день,
папа (франц.).].