И вот, нужно же было случиться такому несчастью! Маленькие ножонки заплелись немного, и крошечная фигурка, с жалкой гримаской, плача, растянулась на песке. В тот же миг злополучный шар выскользнул из
рук Боба и, плавно колеблясь, поплыл в воздухе.
Неточные совпадения
Когда мы проезжали между хлебов по широким межам, заросшим вишенником с красноватыми ягодами и бобовником с зеленоватыми
бобами, то я упросил отца остановиться и своими
руками нарвал целую горсть диких вишен, мелких и жестких, как крупный горох; отец не позволил мне их отведать, говоря, что они кислы, потому что не поспели;
бобов же дикого персика, называемого крестьянами бобовником, я нащипал себе целый карман; я хотел и ягоды положить в другой карман и отвезти маменьке, но отец сказал, что «мать на такую дрянь и смотреть не станет, что ягоды в кармане раздавятся и перепачкают мое платье и что их надо кинуть».
Сказавши это, Осип Иваныч опрокинулся на спину и, положив ногу на ногу, левую
руку откинул, а правою забарабанил по ручке дивана. Очевидно было, что он собрался прочитать нам предику, но с таким при этом расчетом, что он будет и разглагольствовать, и на
бобах разводить, а мы будем слушать да поучаться.
«Я вижу Толедо, я вижу Мадрид», — пробует декламировать
Боб, простирая
руки к взморью, которое кажется отсюда какой-то зачарованной, таинственной белой пустыней под белыми льдами.
Боб с видом настоящего оценщика взбрасывает на
руке ту или другую вещь и торгуется, как извозчик. Но татарин неумолим. Дает самые мизерные цены, несмотря на то, что
Боб его величает и «вашим сиятельством», и «князем», и «светлостью» даже. Но «светлость» уперлась на своем. За бархатное платье он дает пять рублей, за шелковое тоже пять, за ротонду десять и все косится на новенький костюм
Боба.
— Уррра! — орет длинный
Боб и, взмахнув своими костлявыми
руками, отвешивает такой поклон, какому позавидовал бы любой цирковой клоун.
Бобу, с его журавлиными ногами, и мне, привыкшей с самого раннего детства носиться стрелою по лесным тропинкам, ничего не стоит уйти от Султаны. Но зазевавшийся Володя попадает со своей дамой впросак. Султана хватает его за
руку и торжественно ведет, как пленника, на свое место.
Боб ставит коробку на барьер перед собою и строго контролирует каждого, кто протягивает к ней
руку.
— Стойте, дети! Почтенная Болгария желает говорить стихи! — вторил ей
Боб и, подняв обе
руки над головою, приготовился дирижировать.
— Ну, не ревите же, милые, — умоляет их
Боб, просовывая между ними свою черную голову. — Не ревите, а то я сам зареву. Вы славные ребята и всячески заслуживаете моего сочувствия, — неожиданно добавляет он и так крепко жмет
руки обеим барышням, что те вскрикивают от боли.
—
Руку! Да что я поп, что ли? Ах, ты, озорник этакий! У попа да у отца с матерью
руки целуй, — наставительно обратилась она к
Бобу, — а другим не моги. Слыхал?
Калитка хлопнула на блок, и из-за гряды синих
бобов в ту же минуту с испугом высунулась голова Авенира. Он проворно запрыгал опять козлом через гряды и на бегу тихо показывал Платониде Андревне
рукою на гряду гороха.