Неточные совпадения
— А вот слушайте: Грушницкий на него особенно сердит — ему первая
роль! Он придерется к какой-нибудь глупости и вызовет Печорина на дуэль… Погодите; вот в этом-то и штука… Вызовет на дуэль: хорошо! Все это — вызов, приготовления, условия — будет как можно торжественнее и ужаснее, — я за это берусь; я буду твоим секундантом, мой бедный друг! Хорошо! Только вот где закорючка: в пистолеты мы не положим пуль. Уж я вам отвечаю, что Печорин струсит, — на шести шагах их поставлю,
черт возьми! Согласны ли, господа?
— Потому что ни
черта не знаешь, — неистово закричал дядя Хрисанф. — Ты почитай книгу «Политическая
роль французского театра», этого… как его? Боборыкина!
— Вопрос о путях интеллигенции — ясен: или она идет с капиталом, или против его — с рабочим классом. А ее
роль катализатора в акциях и реакциях классовой борьбы — бесплодная, гибельная для нее
роль… Да и смешная. Бесплодностью и, должно быть, смутно сознаваемой гибельностью этой позиции Ильич объясняет тот смертный визг и вой, которым столь богата текущая литература. Правильно объясняет. Читал я кое-что, — Андреева, Мережковского и прочих, —
черт знает, как им не стыдно? Детский испуг какой-то…
Он смотрел мысленно и на себя, как это у него делалось невольно, само собой, без его ведома («и как делалось у всех, — думал он, — непременно, только эти все не наблюдают за собой или не сознаются в этой, врожденной человеку,
черте: одни — только казаться, а другие и быть и казаться как можно лучше — одни, натуры мелкие — только наружно, то есть рисоваться, натуры глубокие, серьезные, искренние — и внутренно, что в сущности и значит работать над собой, улучшаться»), и вдумывался, какая
роль достается ему в этой встрече: таков ли он, каков должен быть, и каков именно должен он быть?
Странно, во мне всегда была, и, может быть, с самого первого детства, такая
черта: коли уж мне сделали зло, восполнили его окончательно, оскорбили до последних пределов, то всегда тут же являлось у меня неутолимое желание пассивно подчиниться оскорблению и даже пойти вперед желаниям обидчика: «Нате, вы унизили меня, так я еще пуще сам унижусь, вот смотрите, любуйтесь!» Тушар бил меня и хотел показать, что я — лакей, а не сенаторский сын, и вот я тотчас же сам вошел тогда в
роль лакея.
В великом сближении Запада и Востока Россия, соединяющая в себе
черты этих двух культур, призвана сыграть
роль посредника, который предотвратит гибельные последствия их столкновения.
Таковы были в общих
чертах углекислые феи, которые в свое время играли некоторые
роли на Чистых Прудах и не могут пройти совсем незаметными для снисходительных читателей этого романа.
— О,
черт возьми, однако что же это такое в самом деле? — вскрикнул Помада, выходя из
роли комического лица в балете.
Достанет ли потом столько героизма и уменья, чтоб дотянуть на плечах эту
роль до той
черты, за которой умолкают требования сердца?
— Но он
черт знает что говорит, — возражал фон Лембке. — Я не могу относиться толерантно, когда он при людях и в моем присутствии утверждает, что правительство нарочно опаивает народ водкой, чтоб его абрютировать и тем удержать от восстания. Представь мою
роль, когда я принужден при всех это слушать.
— На честное слово рисковать общим делом — это верх глупости!
Черт возьми, как это глупо, господа, теперь! И какую вы принимаете на себя
роль в минуту опасности?
Их уже разнимали другие актеры и присудили большинством голосов отдать
роль Нецветаеву, не потому, что он был казистее и красивее другого и таким образом лучше бы походил на барина, а потому, что Нецветаев уверил всех, что он выйдет с тросточкой и будет так ею помахивать и по земле
чертить, как настоящий барин и первейший франт, чего Ваньке Отпетому и не представить, потому настоящих господ он никогда и не видывал.
Каждый, казалось, глубоко сознавал собственное достоинство, важностъ своей будущей
роли в государстве и держал себя и строго и вольно, с легким оттенком той резвости, того"
черт меня побери", которые так естественно появляются во время заграничных поездок. Рассевшись шумно и пышно, общество позвало засуетившихся кельнеров. Литвинов поторопился допить стакан молока, расплатился и, нахлобучив шляпу, уже проскользнул было мимо генеральского пикника.
Пока у меня были приличные штаны, я играл в городе
роль порядочного человека, но,
черт возьми, как только штаны с меня слезли, так я упал в мнении людей и должен был скатиться сюда из города.
—
Черт, дьявол, бес плешивый! — кричал судья, толкая пинками
роль. — Ишь как вздумал дурачить людей!
Соответственно такому пониманию язычества,
роль иудейства определяется Шеллингом преимущественно отрицательными
чертами, как не-язычество, «gehemmtes Heidenthum» [Застенчивое («стеснительное») язычество (нем.).]. «Иудейство никогда не было собственно чем-нибудь позитивным, оно может быть определено или как подавленное язычество, или же как скрытое христианство, и именно это промежуточное положение (diese Mitte) было для него гибельным.
— Ну, голубка моя, слушай… На кой
черт тебе топиться? Это глупо даже в пятом акте драмы… Да что тут толковать, не к лицу мне
роль ангела-хранителя, никогда, по крайней мере, я не разучивал ее… Пойдем-ка лучше, выпьем бутылочку пивца… или лимонаду с коньячком… Да что ты опешила? Пари держу, что все это по милости твоего красавца. Наверно господин Свирский обидел тебя. Так брось его к
черту, только и всего.