Неточные совпадения
Когда мы мним, что счастию нашему нет пределов, что мудрые законы не про нас писаны, а действию немудрых мы не подлежим, тогда являются на помощь законы средние, которых
роль в том и заключается, чтоб напоминать живущим, что несть на земле дыхания, для которого не
было бы своевременно написано хотя какого-нибудь закона.
Вронский
был в эту зиму произведен в полковники, вышел из полка и жил один. Позавтракав, он тотчас же лег на диван, и в пять минут воспоминания безобразных сцен, виденных им в последние дни, перепутались и связались с представлением об Анне и мужике-обкладчике, который играл важную
роль на медвежьей охоте; и Вронский заснул. Он проснулся в темноте, дрожа от страха, и поспешно зажег свечу. ― «Что такое?
Он знал очень хорошо, что в глазах этих лиц
роль несчастного любовника девушки и вообще свободной женщины может
быть смешна; но
роль человека, приставшего к замужней женщине и во что бы то ни стало положившего свою жизнь на то, чтобы вовлечь ее в прелюбодеянье, что
роль эта имеет что-то красивое, величественное и никогда не может
быть смешна, и поэтому он с гордою и веселою, игравшею под его усами улыбкой, опустил бинокль и посмотрел на кузину.
Раз решив сам с собою, что он счастлив своею любовью, пожертвовал ей своим честолюбием, взяв, по крайней мере, на себя эту
роль, — Вронский уже не мог чувствовать ни зависти к Серпуховскому, ни досады на него за то, что он, приехав в полк, пришел не к нему первому. Серпуховской
был добрый приятель, и он
был рад ему.
Избранная Вронским
роль с переездом в палаццо удалась совершенно, и, познакомившись чрез посредство Голенищева с некоторыми интересными лицами, первое время он
был спокоен. Он писал под руководством итальянского профессора живописи этюды с натуры и занимался средневековою итальянскою жизнью. Средневековая итальянская жизнь в последнее время так прельстила Вронского, что он даже шляпу и плед через плечо стал носить по-средневековски, что очень шло к нему.
— А кто бросит камень? — сказал Алексей Александрович, очевидно довольный своей
ролью. — Я всё простил и потому не могу лишать ее того, что
есть потребность любви для нее — любви к сыну…
Он, по ее мнению, имевший такое определенное призвание к государственной деятельности, в которой должен
был играть видную
роль, — он пожертвовал честолюбием для нее, никогда не показывая ни малейшего сожаления.
Она вспомнила ту, отчасти искреннюю, хотя и много преувеличенную,
роль матери, живущей для сына, которую она взяла на себя в последние годы, и с радостью почувствовала, что в том состоянии, в котором она находилась, у ней
есть держава, независимая от положения, в которое она станет к мужу и к Вронскому.
Я старался понравиться княгине, шутил, заставлял ее несколько раз смеяться от души; княжне также не раз хотелось похохотать, но она удерживалась, чтоб не выйти из принятой
роли: она находит, что томность к ней идет, — и, может
быть, не ошибается.
— А вот слушайте: Грушницкий на него особенно сердит — ему первая
роль! Он придерется к какой-нибудь глупости и вызовет Печорина на дуэль… Погодите; вот в этом-то и штука… Вызовет на дуэль: хорошо! Все это — вызов, приготовления, условия —
будет как можно торжественнее и ужаснее, — я за это берусь; я
буду твоим секундантом, мой бедный друг! Хорошо! Только вот где закорючка: в пистолеты мы не положим пуль. Уж я вам отвечаю, что Печорин струсит, — на шести шагах их поставлю, черт возьми! Согласны ли, господа?
Я
был необходимое лицо пятого акта; невольно я разыгрывал жалкую
роль палача или предателя.
Главная досада
была не на бал, а на то, что случилось ему оборваться, что он вдруг показался пред всеми бог знает в каком виде, что сыграл какую-то странную, двусмысленную
роль.
У всякого
есть свой задор: у одного задор обратился на борзых собак; другому кажется, что он сильный любитель музыки и удивительно чувствует все глубокие места в ней; третий мастер лихо пообедать; четвертый сыграть
роль хоть одним вершком повыше той, которая ему назначена; пятый, с желанием более ограниченным, спит и грезит о том, как бы пройтиться на гулянье с флигель-адъютантом, напоказ своим приятелям, знакомым и даже незнакомым; шестой уже одарен такою рукою, которая чувствует желание сверхъестественное заломить угол какому-нибудь бубновому тузу или двойке, тогда как рука седьмого так и лезет произвести где-нибудь порядок, подобраться поближе к личности станционного смотрителя или ямщиков, — словом, у всякого
есть свое, но у Манилова ничего не
было.
Так как разговор, который путешественники вели между собою,
был не очень интересен для читателя, то сделаем лучше, если скажем что-нибудь о самом Ноздреве, которому, может
быть, доведется сыграть не вовсе последнюю
роль в нашей поэме.
Девушка эта
была la belle Flamande, про которую писала maman и которая впоследствии играла такую важную
роль в жизни всего нашего семейства. Как только мы вошли, она отняла одну руку от головы maman и поправила на груди складки своего капота, потом шепотом сказала: «В забытьи».
Коммуна и устраивается для того, чтобы таких
ролей не
было.
Прибавим только, что фактические, чисто материальные затруднения дела вообще играли в уме его самую второстепенную
роль. «Стоит только сохранить над ними всю волю и весь рассудок, и они, в свое время, все
будут побеждены, когда придется познакомиться до малейшей тонкости со всеми подробностями дела…» Но дело не начиналось.
Наедине с самим собою не
было необходимости играть привычную
роль, и Клим очень медленно поправлялся от удара, нанесенного ему.
— Ницше
был фат, но напрягался играть трагические
роли и на этом обезумел.
—
Роль личности он отрицал,
будучи марксистом, а затем, как тебе известно, перекрестился в идеализм, а идеализм без индивидуализма не бывает, а индивидуализм, отрицающий
роль личности в жизни, — чепуха! Невозможен…
Чаще всего дети играли в цирк; ареной цирка служил стол, а конюшни помещались под столом. Цирк — любимая игра Бориса, он
был директором и дрессировщиком лошадей, новый товарищ Игорь Туробоев изображал акробата и льва, Дмитрий Самгин — клоуна, сестры Сомовы и Алина — пантера, гиена и львица, а Лидия Варавка играла
роль укротительницы зверей. Звери исполняли свои обязанности честно и серьезно, хватали Лидию за юбку, за ноги, пытались повалить ее и загрызть; Борис отчаянно кричал...
Однажды ему удалось подсмотреть, как Борис, стоя в углу, за сараем, безмолвно плакал, закрыв лицо руками, плакал так, что его шатало из стороны в сторону, а плечи его дрожали, точно у слезоточивой Вари Сомовой, которая жила безмолвно и как тень своей бойкой сестры. Клим хотел подойти к Варавке, но не решился, да и приятно
было видеть, что Борис плачет, полезно узнать, что
роль обиженного не так уж завидна, как это казалось.
«Вот об этих русских женщинах Некрасов забыл написать. И никто не написал, как значительна их
роль в деле воспитания русской души, а может
быть, они прививали народолюбие больше, чем книги людей, воспитанных ими, и более здоровое, — задумался он. — «Коня на скаку остановит, в горящую избу войдет», — это красиво, но полезнее войти в будничную жизнь вот так глубоко, как входят эти, простые, самоотверженно очищающие жизнь от пыли, сора».
— Вы, Любаша, всю жизнь
будете играть
роль сестры милосердия?
Холод сердито щипал лицо. Самгин шел и думал, что, когда Варвара станет его любовницей, для нее наступят не сладкие дни. Да. Она, вероятно, все уже испытала с Маракуевым или с каким-нибудь актером, и это лишило ее права играть
роль невинной, влюбленной девочки. Но так как она все-таки играет эту
роль, то и
будет наказана.
Клим жадно
пил крепкий кофе и соображал:
роль Макарова при Лютове — некрасивая
роль приживальщика. Едва ли этот раздерганный и хамоватый болтун способен внушить кому-либо чувство искренней дружбы. Вот он снова начинает чесать скучающий язык...
Она показывала себя совершенно довольной тем, что стала женщиной, она, видимо, даже гордилась новой
ролью, — это можно
было заключить по тому, как покровительственно и снисходительно начала она относиться к Любаше и Татьяне.
«Играет
роль скептика, потому что хочет подчеркнуть себя», — определил Самгин.
Было неприятно, что Елена все более часто говорит о Харламове...
Самым интересным человеком в редакции и наиболее характерным для газеты Самгин, присмотревшись к сотрудникам, подчеркнул Дронова, и это немедленно понизило в его глазах значение «органа печати». Клим должен
был признать, что в
роли хроникера Дронов на своем месте. Острый взгляд его беспокойных глаз проникал сквозь стены домов города в микроскопическую пыль буднишной жизни, зорко находя в ней, ловко извлекая из нее наиболее крупные и темненькие пылинки.
— Я — смешанных воззрений.
Роль экономического фактора — признаю, но и
роль личности в истории — тоже. Потом — материализм: как его ни толкуйте, а это учение пессимистическое, революции же всегда делались оптимистами. Без социального идеализма, без пафоса любви к людям революции не создашь, а пафосом материализма
будет цинизм.
«Кажется, и этот о Гедеонах мечтает. Хорош бы он
был в
роли Гедеона со своим животом и брелоками».
«
Было», — хотел сказать Самгин, вспомнив свою
роль свидетеля, но человек договорил...
— Может
быть, но — все-таки! Между прочим, он сказал, что правительство, наверное, откажется от административных воздействий в пользу гласного суда над политическими. «Тогда, говорит, оно получит возможность показать обществу, кто у нас играет
роли мучеников за правду. А то, говорит, у нас слишком любят арестантов, униженных, оскорбленных и прочих, которые теперь обучаются, как надобно оскорбить и унизить культурный мир».
Самгин поощрительно улыбнулся ей. Она раздражала его тем, что играла пред ним
роль доверчивой простушки, и тем еще, что
была недостаточно красива. И чем дальше, тем более овладевало Климом желание издеваться над нею, обижать ее. Глядя в зеленоватые глаза, он говорил...
Но вообще он
был доволен своим местом среди людей, уже привык вращаться в определенной атмосфере, вжился в нее, хорошо, — как ему казалось, — понимал все «системы фраз» и
был уверен, что уже не встретит в жизни своей еще одного Бориса Варавку, который заставит его играть унизительные
роли.
Через месяц Клим Самгин мог думать, что театральные слова эти
были заключительными словами
роли, которая надоела Варваре и от которой она отказалась, чтоб играть новую
роль — чуткой подруги, образцовой жены. Не впервые наблюдал он, как неузнаваемо меняются люди, эту ловкую их игру он считал нечестной, и Варвара, утверждая его недоверие к людям, усиливала презрение к ним. Себя он видел не способным притворяться и фальшивить, но не мог не испытывать зависти к уменью людей казаться такими, как они хотят.
— Это
была роль словесных стружек: вспыхнул костер и — погас!
Самгин молчал. Да, политического руководства не
было, вождей — нет. Теперь, после жалобных слов Брагина, он понял, что чувство удовлетворения, испытанное им после демонстрации, именно тем и вызвано: вождей — нет, партии социалистов никакой
роли не играют в движении рабочих. Интеллигенты, участники демонстрации, — благодушные люди, которым литература привила с детства «любовь к народу». Вот кто они, не больше.
По воскресеньям, вечерами, у дяди Хрисанфа собирались его приятели, люди солидного возраста и одинакового настроения; все они
были обижены, и каждый из них приносил слухи и факты, еще более углублявшие их обиды; все они любили
выпить и
поесть, а дядя Хрисанф обладал огромной кухаркой Анфимовной, которая пекла изумительные кулебяки. Среди этих людей
было два актера, убежденных, что они сыграли все
роли свои так, как никто никогда не играл и уже никто не сыграет.
— О, боже мой, можешь представить: Марья Романовна, — ты ее помнишь? — тоже
была арестована, долго сидела и теперь выслана куда-то под гласный надзор полиции! Ты — подумай: ведь она старше меня на шесть лет и все еще… Право же, мне кажется, что в этой борьбе с правительством у таких людей, как Мария, главную
роль играет их желание отомстить за испорченную жизнь…
— Насколько реализм
был революционен — он уже сыграл свою
роль, — говорила она.
— Пантеист, атеист, рационалист-деист, сознательный лжец, играющий
роль русского Ренана или Штрауса, величайший мыслитель нашего времени, жалкий диалектик и так далее и так далее и, наконец, даже проповедник морали эгоизма, в которой
есть и эпикурейские и грубо утилитарные мотивы и социалистические и коммунистические тенденции, — на последнем особенно настаивают профессора: Гусев, Козлов, Юрий Николаев, мыслители почтенные.
Патрон
был мощный человек лет за пятьдесят, с большою, тяжелой головой в шапке густых, вихрастых волос сивого цвета, с толстыми бровями; эти брови и яркие, точно у женщины, губы, поджатые брезгливо или скептически, очень украшали его бритое лицо актера на
роли героев.
В его затеях
было всегда что-то опасное, трудное, но он заставлял подчиняться ему и во всех играх сам назначал себе первые
роли.
Клим согласился. Интересно
было посмотреть на Туробоева в
роли газетного работника.
— Вот с этого места я тебя не понимаю, так же как себя, — сказал Макаров тихо и задумчиво. — Тебя, пожалуй, я больше не понимаю. Ты — с ними, но — на них не похож, — продолжал Макаров, не глядя на него. — Я думаю, что мы оба покорнейшие слуги, но — чьи? Вот что я хотел бы понять. Мне
роль покорнейшего слуги претит. Помнишь, когда мы, гимназисты, бывали у писателя Катина — народника? Еще тогда понял я, что не могу
быть покорнейшим слугой. А затем, постепенно, все-таки…
Но и в провинции праздновали натянуто, неохотно, ограничиваясь молебнами, парадами и подчиняясь террору монархических союзов «Русского народа» и «Михаила Архангела», —
было хорошо известно, что командующая
роль в этих союзах принадлежит полиции, духовенству и кое-где — городским головам, в большинстве — крупным представителям торговой, а не промышленной буржуазии.
«Но эти слова говорят лишь о том, что я умею не выдавать себя. Однако
роль внимательного слушателя и наблюдателя откуда-то со стороны, из-за угла, уже не достойна меня. Мне пора
быть более активным. Если я осторожно начну ощипывать с людей павлиньи перья, это
будет очень полезно для них. Да. В каком-то псалме сказано: «ложь во спасение». Возможно, но — изредка и — «во спасение», а не для игры друг с другом».
Говорил он так, что
было ясно: думает не о том, что говорит. Самгин присмотрелся к его круглому лицу с бородавкой над правой бровью и подумал, что с таким лицом артисты в опере «Борис Годунов»
поют роль Дмитрия.
Она произносила слова вкусной русской речи с таким удовольствием, что Самгин заподозрил: слова для нее приятны независимо от смысла, и она любит играть ими. Ей нравится
роль купчихи, сытой, здоровой бабы. Конечно, у нее
есть любовники, наверное, она часто меняет их.