— Я — пью, а вы — не пьете, и ваша осторожность, хмурое личико ваше… не то чтобы стесняют меня, — я стесняться не мастер, — но все-таки мешают. Среди племени, населяющего этот город, я — чужой человек, туземцы относятся ко мне враждебно. У них тут сохранилось
родовое начало и вообще… как будто преобладают мошенники.
Отважные, удалые норманны, которых стихиями были война, грабеж, презрение к опасности, меч и пламя, — внесли новый элемент в наше отечество, и элемент этот тем сильнее должен был подействовать, что норманны стали у нас во главе государственного управления и пред ними должно было пасть
родовое начало, господствовавшее до тех пор у славян.
Поэтому индивидуализм, подъемлющий мятеж против
родового начала и мнящий его преодолеть, в действительности выражает только болезнь родового сознания, вызванную упадком элементарной, стихийной жизненности в связи с преобладанием рассудочности, рефлексии: он есть «декадентство», которое, притязая быть кризисом общественности, на самом деле означает лишь кризис в общественности.
Неточные совпадения
И если, например, и сознавали, в
начале дороги, всю беспорядочность и случайность свою, все отсутствие благородного в их хотя бы семейной обстановке, отсутствие
родового предания и красивых законченных форм, то тем даже и лучше было, ибо уже сознательно добивались того потом сами и тем самым приучались его ценить.
Россия, как самоутверждающийся Восток, Россия национально самодовольная и исключительная — означает нераскрытость, невыявленность
начала мужественного, человеческого и личного рабства у
начала природно-стихийного, национально
родового, традиционно-бытового.
Донесено было, что приговор над отставным капитаном Савельцевым не мог быть приведен в исполнение, так как осужденный волею Божией помре. Покойный «болярин» остался в своем
родовом гнезде и отныне
начал влачить жалкое существование под именем дворового Потапа Матвеева.
Матушка, никогда не любившая Малиновца,
начала, с покупкой нового имения, положительно скучать в
родовом отцовском гнезде.
Мое отталкивание от
родовой жизни, от всего, связанного с рождающей стихией, вероятно, объясняется моей безумной любовью к свободе и к
началу личности.
Я принадлежу к тому типу людей и к той небольшой части поколения конца XIX и
начала XX века, в которой достиг необычайной остроты и напряженности конфликт личности, неповторимой индивидуальности, с общим и
родовым.
Прямым последствием таких речей явилась мысль зажить на новых
началах; создать, вместо вредной
родовой семьи, семью разумную, соединяемую не родством, а единством интересов и стремлений, и таким образом защитить каждого общими силами от недостатков, притеснений и напастей.
— Иван Петрович, что вы такое говорите! —
начал он. — Какого-то там вчера только испеченного дворянина выбрать на такую видную должность! Что же после этого должны будут сказать
родовые дворяне, которым будет этим дана чисто пощечина.
Он родился князем; и жил и умер, храня свой титул не как титул, но и как
родовое достоинство. Он
начал русским барином, — а кончил испанским дворянином и «сохранился» в это время, когда так мало мастеров сохраняться во всей чистоте при всей бедности.
Останавливая человека на простом событии чувственной достоверности,
начав с ним личные умствования, она развивает в нем
родовую идею, всеобщий разум, освобожденный от личности.
— Silentium [Молчание. (Ред.).].
Начинаю. Перед нами, господа, на лоне природы в самой непринужденной и натуральной позе лежит редкий экземпляр… Homo primitivus [Примитивный человек. (Ред.).], непосредственная натура, сын народа… Прошу не перебивать!.. Дальнейшие определения — вид, подвид и индивидуальность — будут введены мною своевременно. Итак, общий
родовой признак стоит вне сомнений: сын народа…
В нем узнавали только нечто похожее на действительность, но гневались на недостатки, неполноту и недоконченность изображения и потом через несколько времени
начинали узнавать в нем
родовые и видовые черты.
Выход в объектность означает ослабление сознания личности и подчинение её безличным
началам родовой жизни.
Лишь в эпоху эллинистическую, ко времени явления Христа в религиозном сознании иудаизма духовный элемент
начинает освобождаться от власти элемента натуралистического, что означает высвобождение личности, выход ее из растворенности в
родовой, народной жизни.
Когда
родовая месть переходит к государству и государство делается субъектом мести и наказания,
начинает развиваться идея личной вины и ответственности.
И долго этак мы спорим. Дедушка обвиняет меня в двадцати преступлениях, и все двадцать я сваливаю на
родовое, на наследственность. Наконец дедушка хрипнет и
начинает от злости царапать стену.
И сам он
начал как будто испытывать приятную неловкость и почему-то жалость к этой барышне-девочке. После осмотра парка и всех строений усадьбы у него было такое чувство, точно он у пристани и его вводят во владение
родовым имуществом.
Лишь теперь
начинают выявляться окончательные последствия того надлома в
родовой основе пола, который внесен был христианством.
И в глубине космического кризиса свершается преодоление рождающего пола, материнства, как
начала мирового, т. е. избавление от материи, освобождение от
родовой жизни через раскрытие девственности, андрогинического образа человека творящей, а не рождающей жизни антропоса.
Таинство любви — выше закона и вне закона, в нем выход из рода и
родовой необходимости, в нем
начало преображения природы.
Религиозное самосознание личности есть кризис
родовой стихии,
начало выхода из рода.