Неточные совпадения
Раскольников бросился вслед за мещанином и тотчас же увидел его идущего по другой стороне
улицы, прежним
ровным и неспешным шагом, уткнув глаза в землю и как бы что-то обдумывая. Он скоро догнал его, но некоторое время шел сзади; наконец поравнялся с ним и заглянул ему сбоку в лицо. Тот тотчас же заметил его, быстро оглядел, но опять опустил глаза, и так шли они с минуту, один подле другого и не говоря ни слова.
Филофей задергал вожжами, закричал тонким-тонким голосом: «Эх вы, махонькие!» — братья его подскочили с обеих сторон, подстегнули под брюхо пристяжных — и тарантас тронулся, свернул из ворот на
улицу; кудластый хотел было махнуть к себе на двор, но Филофей образумил его несколькими ударами кнута — и вот мы уже выскочили из деревни и покатили по довольно
ровной дороге, между сплошными кустами густого орешника.
Ротшильд на
улице гораздо
ровнее с нищим, который стоит с метлой и разметает перед ним грязь, чем с своим камердинером в шелковых чулках и белых перчатках.
Кой черт? мне почудился крик свояченицы на
улице; они, дурни, забрали себе в голову, что я им
ровня.
Сначала привезли
ровные свежие столбы и уложили штабелями на известных расстояниях по
улицам.
В первые минуты, когда въезжаешь на
улицу, Дуэ дает впечатление небольшой старинной крепости:
ровная и гладкая
улица, точно плац для маршировки, белые чистенькие домики, полосатая будка, полосатые столбы; для полноты впечатления не хватает только барабанной дроби.
В этом крике было что-то суровое, внушительное. Печальная песня оборвалась, говор стал тише, и только твердые удары ног о камни наполняли
улицу глухим,
ровным звуком. Он поднимался над головами людей, уплывая в прозрачное небо, и сотрясал воздух подобно отзвуку первого грома еще далекой грозы. Холодный ветер, все усиливаясь, враждебно нес встречу людям пыль и сор городских
улиц, раздувал платье и волосы, слепил глаза, бил в грудь, путался в ногах…
Уже вечереет. Солнце перед самым закатом вышло из-за серых туч, покрывающих небо, и вдруг багряным светом осветило лиловые тучи, зеленоватое море, покрытое кораблями и лодками, колыхаемое
ровной широкой зыбью, и белые строения города, и народ, движущийся по
улицам. По воде разносятся звуки какого-то старинного вальса, который играет полковая музыка на бульваре, и звуки выстрелов с бастионов, которые странно вторят им.
А поезд летел, и звон, мерный, печальный, оглашал то спящие ущелья, то долины, то
улицы небольших городов, то станции, где рельсы скрещивались, как паутина, где, шумя, как ветер в непогоду, пролетали такие же поезда, по всем направлениям, с таким же звоном,
ровным и печальным.
Визжат казачата, гоняющие кубари на
улицах везде, где вышло
ровное место.
Всё вокруг Ильи — дома, мостовая, небо — вздрагивало, прыгало, лезло на него чёрной, тяжёлой массой. Он рвался вперёд и не чувствовал усталости, окрылённый стремлением не видеть Петруху. Что-то серое,
ровное выросло пред ним из тьмы и повеяло на него отчаянием. Он вспомнил, что эта
улица почти под прямым углом повёртывает направо, на главную
улицу города… Там люди, там схватят…
Напротив, эти французы шли по
улице почти церемониальным маршем, повзводно, тихим,
ровным шагом и даже с наблюдением должной дистанции.
Но Акакий Акакиевич если и глядел на что, то видел на всем свои чистые,
ровным почерком выписанные строки, и только разве если, неизвестно откуда взявшись, лошадиная морда помещалась ему на плечо и напускала ноздрями целый ветер в щеку, тогда только замечал он, что он не на середине строки, а скорее на середине
улицы.
Когда с римской
улицы, где каждый камешек залит светом апрельского солнца, я вхожу в тенистый музей, его прозрачная и
ровная тень мне кажется особенным светом, более прочным, нежели слишком экспансивные солнечные лучи. Насколько помню, именно так должна светиться вечность. И эти мраморы! Они столько поглотили солнца, как англичанин виски, прежде чем их загнали сюда, что теперь им не страшна никакая ночь… и мне возле них не страшно проклятой ночи. Береги их, человече!
Марья Петровна не долго слушала Кирьякова, но уже чувствует, что он надоел ей, опротивел, что его
ровная, мерная речь тяжестью ложится ей на душу. Она одевается и выходит с ним на
улицу. В воздухе тихо, но холодно и так пасмурно, что даже фонарные огни еле видны. Под ногами всхлипывает слякоть. Акушерка всматривается и не видит извозчика…