Между тем в Маниле, в английской или американской газете, я видел
рисунки домов и храмов в Едо, срисованных будто бы офицером с эскадры Перри, срисованных, забыли прибавить, с картинок Зибольда.
Неточные совпадения
С восходом солнца все в
доме поднимаются; взрослые и подростки облекаются в единообразные одежды (по особым, апробованным [То есть апробированным, проверенным.] градоначальником
рисункам), подчищаются и подтягивают ремешки.
Дома он тотчас нашел среди стихотворений подписанное — Иноков. Буквы подписи и неровных строчек были круто опрокинуты влево и лишены определенного
рисунка, каждая буква падала отдельно от другой, все согласные написаны маленькими, а гласные — крупно. Уж в этом чувствовалась искусственность.
Для гостиной пригодилась мебель из московского
дома, в маленькой приемной он поставил круглый стол, полдюжины венских стульев, повесил чей-то
рисунок пером с Гудонова Вольтера, гравюру Матэ, изображавшую сердитого Салтыкова-Щедрина, гравюрку Гаварни — французский адвокат произносит речь.
Я с ними рассматриваю
рисунки древних зданий,
домов, утвари, — сам черчу, объясняю, как, бывало, тебе: что сам знаю, всем делюсь.
— Пойдемте туда, в тот
дом. Я покажу вам свои альбомы,
рисунки… мы поговорим… — предлагал он.
Он мысленно снимал
рисунок с
домов, замечал выглядывавшие физиономии встречных, группировал лица бабушки, дворни.
Михаил Александрович на днях отправил табачницу вроде вашей, где представлена сцена, происходящая между вами, Бобрищевым-Пушкиным и Кюхельбекером. Он будет доволен этим воспоминанием, освященным десятилетнею давностию… [Сохранился
рисунок 1830-х гг., где изображены И. Д. Якушкин, П. С. Бобрищев-Пушкин и М. К. Кюхельбекер перед зданием петровской тюрьмы (см. Записки И. Д, Якушкина, 1951, вкладка к стр. 256); подлинный — в Пушкинском
Доме.]
Паша припомнил, что
дом этот походил на тот домик, который он видел у дяди на
рисунке, когда гостил у него в старом еще
доме.
Он одевался по моде, нюхал «головкинский» дорогой табак из золотой табакерки времен Людовика XVI и жил в своем
доме на Мещанской, недалеко от Сухаревки, на которую ходил каждое воскресенье, коллекционируя миниатюры и
рисунки.
Как-то раз М.М. Чемоданов принес
рисунок на первую страницу: у ворот
дома на скамейке, освещенный керосиновым фонарем (тогда так освещалась вся Москва), спит и сладко улыбается дворник. Мы все расхохотались: живой портрет императора Александра III!
Из пояснений к
рисункам я знал, что в Праге, Лондоне, Париже нет среди города оврагов и грязных дамб из мусора, там прямые, широкие улицы, иные
дома и церкви.
Евгений Петрович сел за стол и потянул к себе один из
рисунков Сережи. На этом
рисунке был изображен
дом с кривой крышей и с дымом, который, как молния, зигзагами шел из труб до самого края четвертухи; возле
дома стоял солдат с точками вместо глаз и со штыком, похожим на цифру 4.
Спрашивали также в письме, как идут приготовления к известному празднику, и уведомляли, что государыне угодно сделать прибавление к нему построением ледяного дворца, где будет праздноваться и свадьба Кульковского, для которого уже и невесту ищут. Ее величеству желательно, чтобы и устройством ледяного
дома занялся также Артемий Петрович.
Рисунок обещано прислать завтра чем свет.