Русская Церковь, со своей стороны, в настоящее время, если не ошибаюсь, ставит перед собой подобную цель из-за происходящего на Западе возмутительного и внушающего тревогу упадка христианства; оказавшись перед лицом застоя христианства в
Римской Церкви и его распада в церкви протестантской, она принимает, по моему мнению, миссию посредника — связанную более тесно, чем это обычно считают, с миссией страны, к которой она принадлежит.
В ответных письмах он то уверял ее в пламенной любви, то, сомневаясь в ее рассказах и напоминая прежние скандальные ее похождения, отказывался от ее руки, то грозил поступить в монахи, если она покинет его, то умолял ее откровенно рассказать ему всю истину, за что он простит ей все прошедшее, то просил скорее выслать ему метрическое свидетельство, уверяя, что связь их лежит тяжелым камнем на его совести, а брак может сделать его совершенно счастливым, но этот брак должен быть совершен не иначе, как по обряду
римской церкви, к которой и сама она должна присоединиться.
Особенно благодаря тому, что Русская Церковь отстаивала ранний католицизм в борьбе с его врагами — папизмом и протестантизмом, а также благодаря тому, что она не отрицала разум, как это делала
Римская Церковь, и не допускала при этом возможности появления заблуждений, которые могут отсюда возникать, как это происходит в протестантизме — она единственная способна стать посредником, что, впрочем, должно быть сделано единственной основой науки в России — и самими русскими».
Неточные совпадения
Когда же
римское языческое государство возжелало стать христианским, то непременно случилось так, что, став христианским, оно лишь включило в себя
церковь, но само продолжало оставаться государством языческим по-прежнему, в чрезвычайно многих своих отправлениях.
— Думай себе что хочешь, — сказал Данило, — думаю и я себе. Слава богу, ни в одном еще бесчестном деле не был; всегда стоял за веру православную и отчизну, — не так, как иные бродяги таскаются бог знает где, когда православные бьются насмерть, а после нагрянут убирать не ими засеянное жито. На униатов [Униаты — принявшие унию, то есть объединение православной
церкви с католической под властью
римского папы.] даже не похожи: не заглянут в Божию
церковь. Таких бы нужно допросить порядком, где они таскаются.
Вопрос об этом влиянии не надо оспаривать; оно возникает из того примера, который показывает Русская
Церковь, из ее доктрины, прочно основанной на церковной науке, от которой так далек
римский католицизм, с заложенным в нем принципом разрушения и со своей наукой, враждебной вере…
Западный папизм был слишком явным соблазном князя мира сего, продолжением языческого царства — imperium romanum, [
Римская империя (лат).] на которую слишком походит католическая
церковь.
Эпоха не только самая аскетическая, но и самая чувственная, отрицавшая сладострастье земное и утверждавшая сладострастье небесное, одинаково породившая идеал монаха и идеал рыцаря, феодальную анархию и Священную
Римскую империю, мироотрицание
церкви и миродержавство той же
церкви, аскетический подвиг монашества и рыцарский культ прекрасной дамы, — эпоха эта обострила дуализм во всех сферах бытия и поставила перед грядущим человечеством неразрешенные проблемы: прежде всего проблему введения всей действительности в ограду
церкви, превращения человеческой жизни в теократию.
— Я никогда и не говорил об отдельных представителях
церкви. Я о
римском католичестве в его сущности говорил, я о Риме говорю. Разве может
церковь совершенно исчезнуть? Я никогда этого не говорил!
Римский католицизм верует, что без всемирной государственной власти
церковь не устоит на земле, и кричит: «Non possumus!».
Будучи на первом курсе, Александров с жадным вниманием слушал его поразительные лекции о
римских папах эпохи Возрождения и о Савонаролле. Но теперь он читал о разрыве
церквей, об исхождении святого духа, о причастии под одним или под двумя видами, о непогрешимости пап и о соборах. Эта тема была суха, схоластична, трудно понимаема.
Окиян-море всем морям мати; выходила из него
церковь соборная; что во той ли во
церкви во соборныя почивают мощи попа
римского, попа
римского Климентия; обошло то море окол всей земли; все реки к морю собегалися, все к окиян-морю приклонилися.
Для католиков божественная
церковь совпадает с
римской иерархией и папой.
— Я был очень рад, — начал становой, — что родился
римским католиком; в такой стране, как Россия, которую принято называть самою веротерпимою, и по неотразимым побуждениям искать соединения с независимейшею
церковью, я уже был и лютеранином, и реформатом, и вообще три раза перешел из одного христианского исповедания в другое, и все благополучно; но два года тому назад я принял православие, и вот в этом собственно моя история.
Берлинский король, надев русский мундир, спешит в Варшаву обнимать своего врага, императора австрийского, в благодатном присутствии Николая, в то время как он, отщепленец от единой спасающей
церкви, предлагает свою помощь
римскому владыке.
— «Такожде святый Ипполит папа
римский глаголет: «Сия заповедахом вам, да разумеете напоследок быти хотящая: болезнь и молву и всех человек еже друг ко другу развращение, и
церкви Божии якоже простые храмины будут… И развращения церковная всюду будут… Писания небрегоми будут…»
Для католиков божественная
церковь совпадает с
римской иерархией и папой. Для православных божественная
церковь совпадает с учреждением восточной и русской иерархии. Для лютеран божественная
церковь совпадает с собранием людей, признающих библию и катехизис Лютера. Для мыслящих людей и та, и другая, и третья
церкви суть только ложные человеческие учреждения.
При этом она заметила, что положение ее требует самой строгой тайны, что приезд ее в столицу
римского католичества может иметь весьма важное для ватиканского двора последствие, ибо ей предназначена провидением корона великой империи, не только для благоденствия многочисленных отдаленных от Рима народов, но и для блага
церкви.
— Мадонну? — протянул Магнус так длинно, что всего меня обмотал этим словом. — Нет, дорогой Вандергуд, не замечал. Я не бываю в
церкви. Но боюсь, что вам поздно будет ехать.
Римская лихорадка…
Тогда и вопрос независимости французской
церкви стая на очереди. Бонапартов режим поддерживал папство (французский корпус занимал еще Рим), и французское высшее духовенство все погрязало более и более в ультрамонтанство, то есть в безусловное подчинение
римской курии.
В ней остается ложное, юдаистически-римское притязание
церкви быть царством в мире сем, остается роковая идея Бл. Августина, которая должна вести к царству Великого Инквизитора.
Государь именно выразил ту мысль, что не покажется ли странным Европе, что он, иноверный государь, глава
церкви, которую католики называют схизмой, станет во главе ордена, члены которого обязаны прежде всего повиноваться главе католической
церкви —
римскому папе.
Ибо то лишь есть культура, что кровно связано с миром греко-римским, с античными истоками и с
церковью западной или восточной, получившей преемство от античной культуры.