Неточные совпадения
С известного
момента я начал много читать книг по мистике, и меня поражало сходство мистик всех времен и всех
религиозных вероисповеданий.
Мучительные
религиозные сомнения я переживаю лишь в тот
момент, когда допускаю истинность и верность застывшей традиционной догматической веры, вызывающей мой протест и даже негодование.
Моя внутренняя
религиозная жизнь складывалась мучительно, и
моменты незамутненной радости были сравнительно редки.
Мне свойственно первичное мистическое мирочувствие и по сравнению с ним
момент в собственном смысле организованно-религиозный уже вторичный.
Но это был лишь
момент его внутренней судьбы, он принадлежал к типу мессианских
религиозных мыслителей, родственных польскому мессианисту Чешковскому.
И дальше сам с собою: почему красиво? Почему танец красив? Ответ: потому что это несвободное движение, потому что весь глубокий смысл танца именно в абсолютной, эстетической подчиненности, идеальной несвободе. И если верно, что наши предки отдавались танцу в самые вдохновенные
моменты своей жизни (
религиозные мистерии, военные парады), то это значит только одно: инстинкт несвободы издревле органически присущ человеку, и мы в теперешней нашей жизни — только сознательно…
Такого ужаса богооставленности, какой в судорожных корчах испытывало язычество именно в
моменты своих
религиозных подъемов, конечно, не могла знать откровенная религия.
Идея отрицательного богословия присутствует как диалектический
момент в
религиозной философии также и у многих спекулятивных мыслителей.
Оба
момента религиозного сознания даны одновременно, как полюсы, в их взаимном отталкивании и притягивании.
Люди эти, не понимая того, что для греков борьба и страдания их героев имели
религиозное значение, вообразили себе, что стоит только откинуть стеснительные законы трех единств, и, не вложив в нее никакого
религиозного соответственного времени содержания, драма будет иметь достаточное основание в изображении различных
моментов жизни исторических деятелей и вообще сильных страстей людских.
Покаяние или очищение есть лишь один из
моментов религиозного опыта, одно из действий мистерии Христа.
Достоевский берет человека в
момент глубокого духовного кризиса,
религиозного перелома.
Та высшая, творческая полнота бытия, плерома, которая по видимости недостижима в
моменте зачинающегося искупления, когда Бог все еще трансцендентен человеку, достижима в другом
моменте религиозной жизни, по ту сторону искупления, когда Бог уже имманентен человеку.
Без
момента аскетического, т. е. преодоления низшей природы во имя высшей, победы над «миром сим» во имя мира иного,
религиозная и мистическая жизнь немыслима.
Трансцендентизм есть неизбежный
момент религиозного опыта, а не абсолютная истина онтологии.
Мы уже понимаем, мы знаем относительность всякой онтологической транскрипции
моментов религиозного и мистического опыта.
Человеческая душа предстала в
момент своей богоотставленности, и этот опыт оказался своеобразным
религиозным опытом, в котором после погружения в тьму загорается новый свет.