Неточные совпадения
— Ну, иди, иди, и я сейчас приду к тебе, — сказал Сергей Иванович, покачивая
головой, глядя на брата. — Иди же скорей, — прибавил он улыбаясь и, собрав свои книги, приготовился итти. Ему самому вдруг стало весело и не хотелось
расставаться с братом. — Ну, а во время дождя где ты был?
Войдя в кабинет
с записками в руке и
с приготовленной речью в
голове, он намеревался красноречиво изложить перед папа все несправедливости, претерпенные им в нашем доме; но когда он начал говорить тем же трогательным голосом и
с теми же чувствительными интонациями,
с которыми он обыкновенно диктовал нам, его красноречие подействовало сильнее всего на него самого; так что, дойдя до того места, в котором он говорил: «как ни грустно мне будет
расстаться с детьми», он совсем сбился, голос его задрожал, и он принужден был достать из кармана клетчатый платок.
— Нет, поздно. Ты правду сказал, —
с задумчивым унынием говорила она, — мы зашли далеко, а выхода нет: надо скорей
расстаться и замести след прошлого. Прощай! — сухо,
с горечью, прибавила она и, склонив
голову, пошла было по дорожке.
Самый фантастический вихрь поднялся в
голове его сейчас после того, как он третьего дня
расстался с Алешей, и спутал все его мысли.
По своим средствам он давно бы мог перенестись из Лефортова в другую, более удобную часть Москвы, но ему никогда и в
голову не приходило
расстаться с Давыдовскою и вытаскивать из погреба прикованного там барсука.
Горя, ошеломляющего внезапным, тупым ударом, неожиданно и невидимо падающего на
голову, не было, — было печальное сознание необходимости
расстаться с детьми, но и оно тонуло, растворялось в впечатлениях, вызванных этим днем.
Встал и протянул мне руку. Так молча и
расстались. Выхожу из кабинета в коридор, встречаю Сергея Тимофеевича, рассказываю сцену
с братом. Он покачал
головой и говорит...
— Ах, я ничего не думаю! В
голове моей нет ни одной мысли; а здесь, — продолжал Рославлев, положа руку на грудь, — здесь все замерло. Так! если верить предчувствиям, то в здешнем мире я никогда не назову Полину моею. Я должен
расстаться и
с вами…
— И за это? за это! о адское бесчеловечие! вы плачете, князь! Но теперь этого не будет! Теперь я буду подле вас, мой князь; я не
расстанусь с Зиной, и посмотрим, как они осмелятся сказать слово!.. И даже, знаете, князь, ваш брак поразит их. Он пристыдит их! Они увидят, что вы еще способны… то есть они поймут, что не вышла бы за сумасшедшего такая красавица! Теперь вы гордо можете поднять
голову. Вы будете смотреть им прямо в лицо…
Старый мельник, казалось,
с сожалением
расставался с мыслию приобрести пегашку; он еще раз обошел вокруг нее, потом пощупал ей ноги, подергал за гриву, качнул
головой и пошел прочь.
Пред ним, по пояс в воде, стояла Варенька, наклонив
голову, выжимая руками мокрые волосы. Её тело — розовое от холода и лучей солнца, и на нём блестели капли воды, как серебряная чешуя. Они, медленно стекая по её плечам и груди, падали в воду, и перед тем как упасть, каждая капля долго блестела на солнце, как будто ей не хотелось
расстаться с телом, омытым ею. И из волос её лилась вода, проходя между розовых пальцев девушки, лилась
с нежным, ласкающим ухо звуком.
Марья Васильевна. Да, няня, не легко
с дочерью
расставаться. Как Иван Михайлович мне нынче сказал, так как ударило меня что-то в это место. (Показывает на затылок.)Так дурно
голове. Вот прошлась, и ничего не легче. Ведь приданое, свадьба, все это хлопоты какие!
Кто-то постучал снаружи в окно, над самой
головой студента, который вздрогнул от неожиданности. Степан поднялся
с полу. Он долго стоял на одном месте, чмокал губами и, точно жалея
расстаться с дремотою, лениво чесал грудь и
голову. Потом, сразу очнувшись, он подошел к окну, прильнул к нему лицом и крикнул в темноту...
В начале 1815 года семейные обстоятельства внезапно вызвали меня из Петербурга. Оставя брата жить у полковника Мартынова и поручив его вниманию и участию Шишковых, я поскакал сломя
голову в Вятскую, а потом в Оренбургскую губернию.
С 1807 года я не
расставался с братом, и это была первая разлука.
Напрасный будет труд, если я захочу дать понятие о том, что происходило в моей
голове и моем сердце, когда я воротился домой,
расставшись с моим внезапным другом Казначеевым.
— На, на, возьми! сбереги это, — говорил Шумков, всовывая какую-то бумажку в руку Аркадия. — Они у меня унесут. Принеси мне потом, принеси; сбереги… — Вася не договорил, его кликнули. Он поспешно сбежал
с лестницы, кивая всем
головою, прощаясь со всеми. Отчаяние было на лице его. Наконец усадили его в карету и повезли. Аркадий поспешно развернул бумажку: это был локон черных волос Лизы,
с которыми не
расставался Шумков. Горячие слезы брызнули из глаз Аркадия. «Ах, бедная Лиза!»
Стоит у могилки Аксинья Захаровна, ронит слезы горькие по лицу бледному, не хочется
расставаться ей
с новосельем милой доченьки… А отец стоит: скрестил руки, склонил
голову, сизой тучей скорбь покрыла лицо его… Все родные, подруги, знакомые стоят у могилы, слезами обливаючись… И только что певицы келейные пропели «вечную память», Устинья над свежей могилою новый плач завела, обращаясь к покойнице...
— Ну довольно, genug! Что делать, что делать,
расстаться нам
с вами все-таки придется, — покачала
головою добрая фрейлейн.
Но все понимали, что этого сделать невозможно: в соседнем госпитале был доктор Султанов, была сестра Новицкая;
с ними наш корпусный командир вовсе не желал
расставаться; пусть уж лучше больная «святая скотинка» поваляется сутки на
голых досках, не пивши, без врачебной помощи.
— Эх, Михаил Андреевич, — покачал
головой Гаврила, — пора бы вам и бросить: дело неприличное для вас, а для его сиятельства больно претительное. По правде сказать, вы, кажется, изволили его-то и расстроить вчера; как вы изволили
с ним
расстаться после обеда — все ему стало делаться дурно.
Чурчила,
расставшись с отцом, бросился на помощь к товарищам, но поздно: он успел только поднять меч, брошенный ляхом во время бегства, и поспешил
с ним на помощь к новгородскому воеводе, недавно принявшему участие в битве, и, будучи сам пеший, стал защищать его от конника, меч которого уже был готов опуститься на
голову воеводы… Чурчила сделал взмах мечом, и конь всадника опустился на колени, а сам всадник повалился через его
голову и меч воткнулся в землю.
— Стыдно, Вульф! где у вас Минерва? — сказал пастор,
с неудовольствием качая
головою. — Чем терзать бедного служителя баронессы Зегевольд, который не обязан сторожить вашего Буцефала [Буцефал — дикий конь, укрощенный Александром Македонским и служивший ему. Вообще — необъезженная норовистая лошадь.], не лучше ли поискать его? Пожалуй, вы и меня возьмете скоро в свою команду и заставите караулить целую шведскую кавалерию! Я требую, чтобы вы сию минуту отпустили Фрица, или мы навеки
расстаемся.
— Ты до сих пор не можешь
расстаться с образами, созданными твоею фантазией, твоей восторженной
головой!.. Человек в сорок лет и мальчик в двадцать!..
Правда, платил он изредка дань веку своему, щеголяя в проповедях схоластическою ученостью, которою
голова его была изобильно снабжена, тревожа
с высоты кафедры робкие умы слушателей варварскими терминами из физики и математики и возбуждая от сна вечного не только героев Греции и Рима, но даже Граций и Минерву,
с которыми он редко где-нибудь
расставался.
Мысль о молодом инженере снова запала в ее
голову, и, ввиду необходимости, по ее мнению,
расстаться с нею навсегда, сделалась для нее еще дороже и вместе
с тем еще неотвязнее.
Чурчило,
расставшись с отцом, бросился на помощь к товарищам, но поздно: он успел только поднять меч, брошенный ляхом во время бегства, и поспешил
с ним на помощь к новгородскому воеводе, недавно принявшему участие в битве, и, будучи сам пеший, стал защищать его от конника, меч которого уже был готов опуститься на
голову воеводы… Чурчило сделал взмах мечом, и конь всадника опустился на колена, а сам всадник повалился через его
голову и меч воткнулся в землю.
— У меня есть свой особый кружок, — запела она и завертела
головой. — Я не могу
расстаться с воспоминаниями своей молодости. Когда покойник Тимофей Николаевич бывал у нас в Москве, он всегда говаривал:"И в шуме света не забывайте вечных начал правды, добра и красоты".