Неточные совпадения
Бездействующий разум не требовал и не воскрешал никаких других слов. В этом
состоянии внутренней немоты Клим Самгин перешел в
свою комнату, открыл окно и сел, глядя в сырую тьму сада, прислушиваясь, как стучит и посвистывает двухсложное словечко. Туманно подумалось, что, вероятно, вот в таком
состоянии угнетения бессмыслицей земские начальники сходят с ума. С какой целью Дронов
рассказал о земских начальниках? Почему он, почти всегда,
рассказывает какие-то дикие анекдоты? Ответов на эти вопросы он не искал.
Он мне сам
рассказывал о своем душевном
состоянии в последние дни
своего пребывания в доме
своего барина, — пояснил Ипполит Кириллович, — но свидетельствуют
о том же и другие: сам подсудимый, брат его и даже слуга Григорий, то есть все те, которые должны были знать его весьма близко.
Сад, впрочем, был хотя довольно велик, но не красив: кое-где ягодные кусты смородины, крыжовника и барбариса, десятка два-три тощих яблонь, круглые цветники с ноготками, шафранами и астрами, и ни одного большого дерева, никакой тени; но и этот сад доставлял нам удовольствие, особенно моей сестрице, которая не знала ни гор, ни полей, ни лесов; я же изъездил, как говорили, более пятисот верст: несмотря на мое болезненное
состояние, величие красот божьего мира незаметно ложилось на детскую душу и жило без моего ведома в моем воображении; я не мог удовольствоваться нашим бедным городским садом и беспрестанно
рассказывал моей сестре, как человек бывалый,
о разных чудесах, мною виденных; она слушала с любопытством, устремив на меня полные напряженного внимания
свои прекрасные глазки, в которых в то же время ясно выражалось: «Братец, я ничего не понимаю».
— Я к нему тогда вошла, — начала m-lle Прыхина, очень довольная, кажется, возможностью
рассказать о своих деяниях, — и прямо ему говорю: «Петр Ермолаевич, что, вы вашу жену намерены оставить без куска хлеба, за что, почему, как?» — просто к горлу к нему приступила. Ну, ему, как видно, знаете, все уже в жизни надоело. «Эх, говорит, давайте перо, я вам подпишу!». Батюшка-священник уже заранее написал завещание; принесли ему, он и подмахнул все
состояние Клеопаше.
Если хотите узнать
о том, как я страдал, спросите у Шекспира: он
расскажет вам в
своем «Гамлете»
о состоянии души моей.
Она просто, ясно, без всякого преувеличения, описала постоянную и горячую любовь Алексея Степаныча, давно известную всему городу (конечно, и Софье Николавне); с родственным участием говорила
о прекрасном характере, доброте и редкой скромности жениха; справедливо и точно
рассказала про его настоящее и будущее
состояние;
рассказала правду про всё его семейство и не забыла прибавить, что вчера Алексей Степанович получил чрез письмо полное согласие и благословение родителей искать руки достойнейшей и всеми уважаемой Софьи Николавны; что сам он от волнения, ожидания ответа родителей и несказанной любви занемог лихорадкой, но, не имея сил откладывать решение
своей судьбы, просил ее, как родственницу и знакомую с Софьей Николавной даму, узнать: угодно ли, не противно ли будет ей, чтобы Алексей Степаныч сделал формальное предложение Николаю Федоровичу.
Отец терпеливо и осторожно вводил его в круг торговых дел, брал с собой на биржу,
рассказывал о взятых поставках и подрядах,
о своих сотоварищах, oписывал ему, как они «вышли в люди», какие имеют
состояния теперь, каковы их характеры. Фома быстро усвоил дело, относясь ко всему серьезно и вдумчиво.
Этим взрывом княгиня облегчила
свою обиду и весь остальной день просидела в гораздо более спокойном
состоянии, а вечером в доме произошла история, которая ее даже заставила рассмеяться: дело в том, что Gigot имел неосторожность
рассказать о своем проступке Рогожину, а тот начал делать ему внушения, окончившиеся тем, что они подрались.
Когда г-же Петицкой принесли от княгини в подарок рояль, то она удивилась и даже немножко обиделась; но княгиня прислала ей при этом такое любезное и доброе письмо, что она не в
состоянии была отказаться принять подарок от нее, и с тех пор почти дружба связала обеих этих дам. Главное, г-жа Петицкая, несмотря на
свой скромный и печальный вид, ужасно смешила княгиню,
рассказывая ей разные разности про останкинских господ и госпож.
О, она казалась княгине очень умною и ужасною насмешницей!
Я
рассказал ему с полною откровенностью все то, что знал
о своем состоянии; но я многого не понимал и многого не помнил.
Даже в те часы, когда совершенно потухает петербургское серое небо и весь чиновный народ наелся и отобедал, кто как мог, сообразно с получаемым жалованьем и собственной прихотью, — когда всё уже отдохнуло после департаментского скрипенья перьями, беготни,
своих и чужих необходимых занятий и всего того, что задает себе добровольно, больше даже, чем нужно, неугомонный человек, — когда чиновники спешат предать наслаждению оставшееся время: кто побойчее, несется в театр; кто на улицу, определяя его на рассматриванье кое-каких шляпенок; кто на вечер — истратить его в комплиментах какой-нибудь смазливой девушке, звезде небольшого чиновного круга; кто, и это случается чаще всего, идет просто к
своему брату в четвертый или третий этаж, в две небольшие комнаты с передней или кухней и кое-какими модными претензиями, лампой или иной вещицей, стоившей многих пожертвований, отказов от обедов, гуляний, — словом, даже в то время, когда все чиновники рассеиваются по маленьким квартиркам
своих приятелей поиграть в штурмовой вист, прихлебывая чай из стаканов с копеечными сухарями, затягиваясь дымом из длинных чубуков,
рассказывая во время сдачи какую-нибудь сплетню, занесшуюся из высшего общества, от которого никогда и ни в каком
состоянии не может отказаться русский человек, или даже, когда не
о чем говорить, пересказывая вечный анекдот
о коменданте, которому пришли сказать, что подрублен хвост у лошади Фальконетова монумента, — словом, даже тогда, когда всё стремится развлечься, — Акакий Акакиевич не предавался никакому развлечению.
«Прости меня, Поль, — писала она, — что я уехала, не сказав тебе, оставила тебя в такое время. Я не могла поступить иначе: этого требуют от меня мой долг и мои бедные дети.
О самой себе я
расскажу тебе после, когда буду сама в
состоянии говорить об этом, а теперь женись без меня; молись, чтобы тебе бог дал счастия,
о чем молюсь и я; но ты, ты должен быть счастлив с
своею женою. Прощай».
О том, до какой степени доходило у нас в девяностых годах общее расстройство управления по всем частям, всего лучше
рассказывает князь Щербатов в
своем «Рассуждении
о нынешнем в 1787 году почти повсеместном голоде в России», в «Размышлении
о ущербе торговли, происходящем выхождением великого числа купцов в дворяне и офицеры» и в сочинении «
О состоянии России в рассуждении денег и хлеба в начале 1788 года, при начале турецкой войны».
С другой стороны, добрый, но не менее лукавый Фриц, привозя ему известия из замка и прикрепляя каждый день новое кольцо в цепи его надежды, сделался необходимым его собеседником и утешителем; пользуясь нередкими посещениями
своими, узнавал
о числе и
состоянии шведских войск, расположенных по разным окружным деревням и замкам; познакомившись со многими офицерами, забавлял их
своими проказами,
рассказывал им были и небылицы, лечил лошадей и между тем делал
свое дело.