Неточные совпадения
Данилушка так и покатился шаром,
распахнув свои короткие ручки. Его смуглое
лицо лоснилось, а глаза совсем заплыли. Он облобызал Привалова.
Лихонин поспешно поднялся, плеснул себе на
лицо несколько пригоршней воды и вытерся старой салфеткой. Потом он поднял шторы и
распахнул обе ставни. Золотой солнечный свет, лазоревое небо, грохот города, зелень густых лип и каштанов, звонки конок, сухой запах горячей пыльной улицы — все это сразу вторгнулось в маленькую чердачную комнатку. Лихонин подошел к Любке и дружелюбно потрепал ее по плечу.
Он широко
распахнул половину стеклянной двери и торжественно стукнул древком булавы о каменный пол. Но при виде знакомой формы юнкеров его служебно серьезное
лицо распустилось в самую добродушную улыбку.
Ченцову наконец надоело такое осадное положение: он с бешенством в
лице подскочил к окну и
распахнул его.
Нилов
распахнул окно и некоторое время смотрел в него, подставляя
лицо ласковому ветру. В окно глядела тихая ночь, сияли звезды, невдалеке мигали огни Дэбльтоуна, трубы заводов начинали куриться: на завтра разводили пары после праздничного отдыха.
Невольно повинуясь какому-то непреодолимому влечению, Юрий подошел к скамье, на которой лежала несчастная девица; в ту самую минуту как горничная, стараясь привести ее в чувство,
распахнула фату, в коей она была закутана, Милославский бросил быстрый взгляд на бледное
лицо несчастной… обмер, зашатался, хотел что-то вымолвить, но вместо слов невнятный, раздирающий сердце вопль вырвался из груди его.
Мы исчезаем в темном проходе, выбираемся на внутренний двор, поднимаемся во второй этаж, я
распахиваю дверь квартиры номер шесть. Пахнуло трущобой. Яркая висячая лампа освещает большой стол, за которым пишут, coгнувшись, косматые, оборванные, полураздетые, с опухшими
лицами, восемь переписчиков.
Фома оттолкнулся от стола, выпрямился и, все улыбаясь, слушал ласковые, увещевающие речи. Среди этих солидных людей он был самый молодой и красивый. Стройная фигура его, обтянутая сюртуком, выгодно выделялась из кучи жирных тел с толстыми животами. Смуглое
лицо с большими глазами было правильнее и свежее обрюзглых, красных рож. Он выпятил грудь вперед, стиснул зубы и,
распахнув полы сюртука, сунул руки в карманы.
В пуховой постели было жарко; он соскочил на пол, подошёл к окну,
распахнул раму, — из сада в
лицо ему хлынул пьяный гул, хохот, девичий визг; в синеватом сумраке, между деревьями, бродили чёрные фигуры людей.
Распахнув свою поддевку и сняв шляпу, Мухоедов с особенным торжеством приступил к церемонии чаепития; он болтал без умолку, пот крупными каплями катился по его высокому лбу, он его вытирал мимоходом рукавом поддевки и снова наклонял свое
лицо над блюдечком, которое держал на пальцах по-купечески.
Сторож издалека увидел доктора и широко
распахнул двери. Первым, громко барабаня, с гордо закинутой головой, торжественно вступил Егор Тимофеевич. За ним, невольно шагая в такт, вошли те двое, и Петров обернулся в дверях, и на
лице его был ужас.
Не обращая внимания на то, что холодные волны ветра,
распахнув чекмень, обнажили его волосатую грудь и безжалостно бьют ее, он полулежал в красивой, сильной позе,
лицом ко мне, методически потягивал из своей громадной трубки, выпускал изо рта и носа густые клубы дыма и, неподвижно уставив глаза куда-то через мою голову и мертво молчавшую темноту степи, разговаривал со мной, не умолкая и не делая ни одного движения к защите от резких ударов ветра.
Под эти слова вошли они в перелесок. Там укрылись в молодом частом ельнике да в кудрявых кустах можжевеловых. Остановилась Фленушка, вспыхнули очи, заискрились, заревом покрылись щеки, и улыбка в
лице просияла. Закинув слегка голову, широко
распахнула руками и тихо промолвила...
Таково вышло первое свиданье после долгой разлуки… И Бог знает, чем бы оно кончилось, если б сидевшей в смежной комнате Татьяне Андревне не послышался тихий сдержанный голос Никитушки.
Распахнув быстро двери, вбежала она и, сияя весельем и радостью, обняла Меркулова, горячо целовала его и кропила слезами омрачившееся его
лицо.
— Да, Памфалон, я женщина, — и с этим она
распахнула на себе темную епанчу, в которую была завернута, и я увидал молодую, прекрасную женщину, с
лицом, которое мне было знакомо. На нем вместе с красотою отражалось ужасное горе. Голова ее была покрыта дробным плетением волос, и тело умащено сильным запахом амбры, но она не имела бесстыдства, хотя говорила ужасные вещи.
Краска бросается мне в
лицо, я мчусь галопом в дальний конец коридора,
распахиваю настежь стеклянную дверь и вылетаю, как пуля, на середину комнаты.
— Лорды и джентльмены! — кричит он, широко
распахивая дверь, в которую заглядывают испуганные, любопытные и взволнованные
лица. — Лорды и джентльмены, неужели вам не приходилось видеть играющего актера? Неужели вы, как азиаты и древние варвары, не умеете отличить талантливого деятеля сцены от жалкого сумасшедшего?
Она притаилась и стояла с самым решительным намерением при первом новом появлении под ее окном ночного посетителя
распахнуть раму и плюнуть ему в
лицо.
Беспалов метался, перекладывал голову со стороны на сторону, из ранок, пузырясь, со свистом выползала кровавая пена. Он
распахнул полушубок, расстегнул мундир, разорвал на груди рубашку. И всем тогда стали видны его раздувшиеся белые плечи, как будто плечи жирной женщины. И он метался, и на
лице была смертная тоска.
И она твердо решилась не простить шалуну этой новой его дерзости. Платонида накинула себе на голые плечи старенькую гарнитуровую шубейку, в которой мы ее видели утром разговаривавшую с Авениром на огороде, и притаилась тихо за оконницей. На галерее теперь все было тихохонько, не слышно было ни шума, ни шороха; но Платонида не доверяла этой тишине. Она притаилась и стояла с самым решительным измерением при первом новом появлении под ее окном ночного посетителя
распахнуть раму и плюнуть ему в
лицо.
В то время как Пьер, стоя по середине комнаты, рассуждал с собою таким образом, дверь кабинета отворилась, и на пороге показалась совершенно изменившаяся фигура всегда прежде робкого Макара Алексеевича. Халат его был
распахнут.
Лицо было красно и безобразно. Он, очевидно, был пьян. Увидав Пьера, он смутился в первую минуту, но, заметив смущение и на
лице Пьера, тотчас ободрился и шатающимися, тонкими ногами вышел на середину комнаты.