Потом показал ей свои «записи» и говорил — кажется, очень хорошо — о красоте квадрата, куба, прямой. Она так очаровательно-розово слушала — и вдруг из синих глаз слеза, другая, третья — прямо на
раскрытую страницу (стр. 7‑я). Чернила расплылись. Ну вот, придется переписывать.
— Все! все! — тихо и снисходительно повторил художник. — Да вы хоть вот это б прочитали, — продолжал он, глядя в
раскрытую страницу на «Моцарте и Сальери», — что если б все так чувствовали, тогда б не мог
Неточные совпадения
Чулки — брошены у меня на столе, на
раскрытой (193‑й)
странице моих записей. Второпях я задел за рукопись,
страницы рассыпались, и никак не сложить по порядку, а главное — если и сложить, все равно не будет настоящего порядка, все равно — останутся какие-то пороги, ямы, иксы.
Было начало второго, когда я вернулся к себе. На столе в кабинете в пятне света от лампы мирно лежал
раскрытый на
странице «Опасности поворота» Додерляйн. С час еще, глотая простывший чай, я сидел над ним, перелистывая
страницы. И тут произошла интересная вещь: все прежние темные места сделались совершенно понятными, словно налились светом, и здесь, при свете лампы, ночью, в глуши, я понял, что значит настоящее знание.
Нагорелая сальная свеча освещала его опухшее лицо и какие-то посоловелые, остановившиеся безжизненные глаза, устремленные в
раскрытую испещренную рядом цифр
страницу большой книги, лежавшей рядом со счетами на столе, под которым был привинчен железный сундук.
Это была последняя запись между теми, которые Савелий прочитал, сидя над своею синею книгою; затем была чистая
страница, которая манила его руку «занотовать» еще одну «нотаточку», но протоиерей не решался авторствовать. Чтение синей книги, очевидно, еще более растрепало и разбило старика, и он, сложив на
раскрытых листах календаря свои руки, тихо приник к ним лбом и завел веки.