Потом показал ей свои «записи» и говорил — кажется, очень хорошо — о красоте квадрата, куба, прямой. Она так очаровательно-розово слушала — и вдруг из синих глаз слеза, другая, третья — прямо на
раскрытую страницу (стр. 7‑я). Чернила расплылись. Ну вот, придется переписывать.
— Все! все! — тихо и снисходительно повторил художник. — Да вы хоть вот это б прочитали, — продолжал он, глядя в
раскрытую страницу на «Моцарте и Сальери», — что если б все так чувствовали, тогда б не мог
Неточные совпадения
Чулки — брошены у меня на столе, на
раскрытой (193‑й)
странице моих записей. Второпях я задел за рукопись,
страницы рассыпались, и никак не сложить по порядку, а главное — если и сложить, все равно не будет настоящего порядка, все равно — останутся какие-то пороги, ямы, иксы.
Было начало второго, когда я вернулся к себе. На столе в кабинете в пятне света от лампы мирно лежал
раскрытый на
странице «Опасности поворота» Додерляйн. С час еще, глотая простывший чай, я сидел над ним, перелистывая
страницы. И тут произошла интересная вещь: все прежние темные места сделались совершенно понятными, словно налились светом, и здесь, при свете лампы, ночью, в глуши, я понял, что значит настоящее знание.
Это была последняя запись между теми, которые Савелий прочитал, сидя над своею синею книгою; затем была чистая
страница, которая манила его руку «занотовать» еще одну «нотаточку», но протоиерей не решался авторствовать. Чтение синей книги, очевидно, еще более растрепало и разбило старика, и он, сложив на
раскрытых листах календаря свои руки, тихо приник к ним лбом и завел веки.