Неточные совпадения
— Да, избили меня. Вешают-то у нас как усердно? Освирепели, свиньи. Я тоже почти с вешалки соскочил. Даже — с боем, конвойный хотел шашкой расколоть. Теперь вот отдыхаю, прислушиваюсь, присматриваюсь.
Русских здесь накапливается не мало.
Разговаривают на все лады: одни — каются, другие — заикаются, вообще — развлекаются.
Когда мы окончили осмотр пещер, наступил уже вечер. В фанзе Че Фана зажгли огонь. Я хотел было ночевать
на улице, но побоялся дождя. Че Фан отвел мне место у себя
на кане. Мы долго с ним
разговаривали.
На мои вопросы он отвечал охотно, зря не болтал, говорил искренно. Из этого разговора я вынес впечатление, что он действительно хороший, добрый человек, и решил по возвращении в Хабаровск хлопотать о награждении его чем-нибудь за ту широкую помощь, какую он в свое время оказывал
русским переселенцам.
Интересно, что французские католики и протестанты впервые встретились и
разговаривали лицом к лицу
на религиозные темы
на русской почве.
Но ведь для этого надобно жить в Чемезове, надобно беспокоиться,
разговаривать, хлопать по рукам, запрашивать, уступать… А главное, жить тут, жить с чистым сердцем,
на глазах у всевозможных сердцеведцев, официальных и партикулярных, которыми кишит современная
русская провинция! Вот что страшит. Еще в Петербурге до меня доходили, через разных приезжих из провинции, слухи об этих новоявленных сердцеведцах.
Мне кажется, что если бы лет сто тому назад (тогда и «
разговаривать» было легче) пустили сюда
русских старообрядцев и дали им полную свободу относительно богослужения,
русское дело, вообще
на всех окраинах, шло бы толковее.
Знает ли он, что вот этот самый обрывок сосиски, который как-то совсем неожиданно вынырнул из-под груды загадочных мясных фигурок, был вчера ночью обгрызен в Maison d'Or [«Золотом доме» (ночной ресторан)] генерал-майором Отчаянным в сообществе с la fille Kaoulla? знает ли он, что в это самое время Юханцев, по сочувствию, стонал в Красноярске, а члены взаимного поземельного кредита восклицали: «Так вот она та пропасть, которая поглотила наши денежки!» Знает ли он, что вот этой самой рыбьей костью (
на ней осталось чуть-чуть мясца)
русский концессионер Губошлепов ковырял у себя в зубах, тщетно ожидая в кафе Риш ту же самую Кауллу и мысленно ропща: сколько тыщ уж эта шельма из меня вымотала, а все только одни разговоры
разговаривает!
Санин
разговаривал много, по-вчерашнему, но не о России и не о
русской жизни. Желая угодить своему молодому другу, которого тотчас после завтрака услали к г-ну Клюберу — практиковаться в бухгалтерии, — он навел речь
на сравнительные выгоды и невыгоды художества и коммерции. Он не удивился тому, что фрау Леноре держала сторону коммерции, — он это ожидал; но и Джемма разделяла ее мнение.
В этих же стенах стал появляться Пров Михайлович Садовский [Садовский Пров Михайлович (1818—1872) —
русский актер, приятель Писемского.]; он был в то время совсем еще молодой и обыкновенно или играл
на бильярде, или как-то очень умно слушал, когда
разговаривали другие.
Ничипоренко опять впал в свою роль руководителя и хотел показать Бенни, как должно сходиться с
русским народом; но только,
на свое несчастие, он в это время спохватился, что он и сам не знает, как за это взяться. Правда, он слыхал, как Павел Якушкин
разговаривает с прислугою, и знал он, что уж Павел Якушкин, всеми признано, настоящий мужик, но опять он никак не мог припомнить ни одной из якушкинских речей; да и все ему мерещился ямщик, который однажды сказал Якушкину...
Бальзаминова. Вот что, Миша, есть такие французские слова, очень похожие
на русские: я их много знаю, ты бы хоть их заучил когда,
на досуге. Послушаешь иногда
на именинах или где
на свадьбе, как молодые кавалеры с барышнями
разговаривают — просто прелесть слушать.
— Напрасно ты только страшишься: он тобою очень доволен остался и в твоем фраке
на бале Новый год встречал, и никто
на нем дырки не заметил. А теперь у него собрались к завтраку гости его с Новым годом поздравлять и хорошо выпили и, ставши о твоей работе
разговаривать, об заклад пошли: кто дырку найдет, да никто не нашел. Теперь они
на радости, к этому случаю присыпавшись, за твое
русское искусство пьют и самого тебя видеть желают. Иди скорей — через это тебя в Новый год новое счастье ждет.
— И о чем тут
разговаривать долго, я не понимаю. Мальчишку поймали с поличным. Ясно, как день, он шпионил за нами. Да и видно по всему, что он переодетый барчонок: ишь руки y него какие нежные, без единой мозоли, барчонок и есть, видать сразу. Много их развелось, таких барчат-шпионов, которые помогают
на каждом шагу проклятым
русским. Ну, a раз шпион — y нас суд короткий: расстрелять и баста.
Он ничего не ответил и только указал мне глазами
на одну женскую фигуру. Это была еще молодая девушка, лет 17–18, одетая в
русский костюм, с непокрытой головой и с мантилькой, небрежно наброшенной
на одно плечо, не пассажирка, а, должно быть, дочь или сестра начальника станции. Она стояла около вагонного окна и
разговаривала с какой-то пожилой пассажиркой. Прежде чем я успел дать себе отчет в том, что я вижу, мною вдруг овладело чувство, какое я испытал когда-то в армянской деревне.
— Это ладанка с зельем, — ответил пленник. — А почему теперь я весь отдаюсь вам, когда узнаете, то еще более уверитесь во мне. Собирайтесь большой дружиной, я поведу вас
на земляков. Теперь у них дело в самом разгаре, берут они наповал замки ваши, кормят ими
русский огонь; а замок Гельмст у них всегда как бельмо
на глазу, только и речей, что про него. Спешите,
разговаривать некогда. Собирайтесь скорей, да приударим… Я говорю, что поведу вас прямо
на них, или же срубите мне с плеч голову.
— Это ладанка с зельем, — ответил пленник. — А почему теперь я весь отдаюсь вам, когда узнаете, то еще более уверитесь во мне. Собирайтесь большой дружиной, я поведу вас
на земляков. Теперь у них дело в самом разгаре, берут они наповал замки ваши, кормят ими
русский огонь; а замок Гельмст у них всегда, как бельмо
на глазу, только и речей про него. Спешите,
разговаривать некогда. Собирайтесь скорей, да приударим… Я говорю, что поведу вас прямо
на них, или же срубите мне с плеч голову.
Он стоял за судейскими креслами, с завернутым, по обыкновению, бортом фрака, где был пристегнут значок, в своей обычной ленивой позе, опершись левой рукой
на один из столиков, поставленных в амбразурах окон для корреспондентов
русских и заграничных газет, и
разговаривал с редактором одного в то время сильно распространенного органа мелкой петербургской прессы.
В то время, как взошел Борис, князь Андрей, презрительно прищурившись (с тем особенным видом учтивой усталости, которая ясно говорит, что, коли бы не моя обязанность, я бы минуты с вами не стал
разговаривать), выслушивал старого
русского генерала в орденах, который почти
на цыпочках,
на вытяжке, с солдатским подобострастным выражением багрового лица что-то докладывал князю Андрею.