Неточные совпадения
Она вспоминала наивную
радость, выражавшуюся на круглом добродушном лице Анны Павловны при их встречах; вспоминала их тайные переговоры о больном, заговоры о том, чтоб отвлечь его от
работы, которая была ему запрещена, и увести его гулять; привязанность меньшего мальчика, называвшего ее «моя Кити», не хотевшего без нее ложиться спать.
Она встала ему навстречу, не скрывая своей
радости увидать его. И в том спокойствии, с которым она протянула ему маленькую и энергическую руку и познакомила его с Воркуевым и указала на рыжеватую хорошенькую девочку, которая тут же сидела за
работой, назвав ее своею воспитанницей, были знакомые и приятные Левину приемы женщины большого света, всегда спокойной и естественной.
Она и ласкала нас, когда мы, хоть глупенькие дети, сами вызывались помогать ей в
работе, или когда мы делали что-нибудь другое умное, или когда выдавалась ей редкая минута отдохнуть, и ее «поясницу отпускало», как она говорила, — это все реальные
радости…
Английский народ при вести, что человек «красной рубашки», что раненный итальянской пулей едет к нему в гости, встрепенулся и взмахнул своими крыльями, отвыкнувшими от полета и потерявшими гибкость от тяжелой и беспрерывной
работы. В этом взмахе была не одна
радость и не одна любовь — в нем была жалоба, был ропот, был стон — в апотеозе одного было порицание другим.
Заветная мечта Галактиона исполнялась. У него были деньги для начала дела, а там уже все пойдет само собой. Ему ужасно хотелось поделиться с кем-нибудь своею
радостью, и такого человека не было. По вечерам жена была пьяна, и он старался уходить из дому. Сейчас он шагал по своему кабинету и молча переживал охватившее его радостное чувство. Да, целых четыре года
работы, чтобы получить простой кредит. Но это было все, самый решительный шаг в его жизни.
Максим покачивал головой, бормотал что-то и окружал себя особенно густыми клубами дыма, что было признаком усиленной
работы мысли; но он твердо стоял на своем и порой, ни к кому не обращаясь, отпускал презрительные сентенции насчет неразумной женской любви и короткого бабьего ума, который, как известно, гораздо короче волоса; поэтому женщина не может видеть дальше минутного страдания и минутной
радости.
Мы переехали в город. Не скоро я отделался от прошедшего, не скоро принялся за
работу. Рана моя медленно заживала; но собственно против отца у меня не было никакого дурного чувства. Напротив: он как будто еще вырос в моих глазах… пускай психологи объяснят это противоречие, как знают. Однажды я шел по бульвару и, к неописанной моей
радости, столкнулся с Лушиным. Я его любил за его прямой и нелицемерный нрав, да притом он был мне дорог по воспоминаниям, которые он во мне возбуждал. Я бросился к нему.
— У меня — двое было. Один, двухлетний, сварился кипятком, другого — не доносила, мертвый родился, — из-за
работы этой треклятой!
Радость мне? Я говорю — напрасно мужики женятся, только вяжут себе руки, жили бы свободно, добивались бы нужного порядка, вышли бы за правду прямо, как тот человек! Верно говорю, матушка?..
Она забыла осторожность и хотя не называла имен, но рассказывала все, что ей было известно о тайной
работе для освобождения народа из цепей жадности. Рисуя образы, дорогие ее сердцу, она влагала в свои слова всю силу, все обилие любви, так поздно разбуженной в ее груди тревожными толчками жизни, и сама с горячей
радостью любовалась людьми, которые вставали в памяти, освещенные и украшенные ее чувством.
Марии Семеновне стало сначала жутко, потом грустно. Но когда она вошла в дом и раздала гостинцы и старику и маленькому золотушному племяннику Феде и приласкала визжавшую от
радости Трезорку, ей опять стало хорошо, и она, отдав деньги отцу, взялась за
работу, которая никогда не переводилась у ней.
Чтобы испытать себя, она нарочно подумала о Васютинском и его кружке, о муже, о приятной
работе для него на ремингтоне, старалась представить давно жданную
радость свидания с ним, которая казалась такой яркой и сладостной там, на берегу, — нет, все выходило каким-то серым, далеким, равнодушным, не трогающим сердца.
«Так вот друг, которого мне посылает судьба!» — подумал я, и каждый раз, когда потом, в это первое тяжелое и угрюмое время, я возвращался с
работы, то прежде всего, не входя еще никуда, я спешил за казармы, со скачущим передо мной и визжащим от
радости Шариком, обхватывал его голову и целовал, целовал ее, и какое-то сладкое, а вместе с тем и мучительно горькое чувство щемило мне сердце.
— Ах, Машенька! Когда же и гулять, как не на девичьей воле? За казака пойду, рожать стану, нужду узнаю. Вот ты поди замуж за Лукашку, тогда и в мысль
радость не пойдет, дети пойдут да
работа.
Он искренно любил, он глубоко уважал свою молодую родственницу и, окончив свою темную, приготовительную
работу, собираясь вступить на новое поприще, начать действительную, не коронную службу, предложил ей, как любимой женщине, как товарищу и другу, соединить свою жизнь с его жизнью — на
радость и на горе, на труд и на отдых,"for better for worse", как говорят англичане.
Убитая дневной
работой и вечной неволей, она уже не может с прежней ясностью мечтать об ангелах, поющих в пыльном столбе, освещенном солнцем, не может вообразить себе райских садов с их невозмущаемым видом и
радостью.
Он присматривался к странной жизни дома и не понимал её, — от подвалов до крыши дом был тесно набит людьми, и каждый день с утра до вечера они возились в нём, точно раки в корзине. Работали здесь больше, чем в деревне, и злились крепче, острее. Жили беспокойно, шумно, торопливо — порою казалось, что люди хотят скорее кончить всю
работу, — они ждут праздника, желают встретить его свободными, чисто вымытые, мирно, со спокойной
радостью. Сердце мальчика замирало, в нём тихо бился вопрос...
Первым движением Елены была
радость, но она сдержала ее, села на свое обычное место, взяла даже
работу свою в руки и приняла как бы совершенно спокойный вид.
Если бы каждому из них даром предложили все внешние выгоды, какие им доставляются их
работой, они бы с
радостью отказались от своего дела.
Тоскливо с ними: пьют они, ругаются между собою зря, поют заунывные песни, горят в
работе день и ночь, а хозяева греют свой жир около них. В пекарне тесно, грязно, спят люди, как собаки; водка да разврат — вся
радость для них. Заговорю я о неустройстве жизни — ничего, слушают, грустят, соглашаются; скажу: бога, — мол, — надо нам искать! — вздыхают они, но — непрочно пристают к ним мои слова. Иногда вдруг начнут издеваться надо мной, непонятно почему. А издеваются зло.
Он сел на диван и обнял голову руками, сдерживая непонятную
радость, наполнявшую все его существо, потом опять прошелся и сел за
работу. Но мысли, которые он вычитывал из книги, не удовлетворяли его. Ему хотелось чего-то гигантского, необъятного, поражающего. Под утро он разделся и нехотя лег в постель: надо же было спать!
С трепещущим от
радости сердцем приступил я к
работе.
На первый раз принялись болтать о том, что говорить лучше, чем молчать; потом рассказывали о своем недавнем сне и выражали
радость о своем пробуждении; затем жалели, что после долгого сна голова у них не свежа, и доказывали, что не нужно спать слишком долго; после того, оглядевшись кругом себя, замечали, что уже день наступил и что днем нужно работать; далее утверждали, что не нужно заставлять людей работать ночью и что
работа во тьме прилична только ворам и мошенникам, и т. д.
Но жизнь семьи, круговая
работа крестьянского года, житейские
радости, печали и заботы — все это катилось стороной, все это миновало бродягу, как минует быстрое живое течение оставленную на берегу продырявленную и высохшую от солнца лодку.
Анисья. Сам ты кобель бешеный! Ни
работы от тебя, ни
радости. Только поедом ешь. Кобель потрясучий, право.
Анисья (оглядывается, бросает
работу и всплескивает руками от
радости). Вот не чаяла, тетушка. Лучил же бог какого гостя ко времени.
Воз оттуда едет, и девица или женщина идёт; лошадёнка мухортая, голову опустила, почитай, до земли, глаз у неё безнадёжный, а девица — руки назад и тоже одним глазом смотрит на скотину, измученную
работой, а другим — на меня: вот, дескать, и вся тут жизнь моя, и такая же она, как у лошади, — поработаю лет десяток, согнусь и опущу голову, не изведав никакой
радости…
Ну, сам посуди, коим веком одно дитятко нажито, только и свету и
радости, что в ней; к
работе нашей крестьянской она с малых лет была ловкая, легкая: на полосе ли, на жнитве ли, все первая, против всех впереди идет.
— Напрасно ты только страшишься: он тобою очень доволен остался и в твоем фраке на бале Новый год встречал, и никто на нем дырки не заметил. А теперь у него собрались к завтраку гости его с Новым годом поздравлять и хорошо выпили и, ставши о твоей
работе разговаривать, об заклад пошли: кто дырку найдет, да никто не нашел. Теперь они на
радости, к этому случаю присыпавшись, за твое русское искусство пьют и самого тебя видеть желают. Иди скорей — через это тебя в Новый год новое счастье ждет.
Чем богаче по внешности, благоустроеннее жизнь человека, тем труднее, дальше от него
радость самоотречения. Богатые почти совсем лишены этого. Для бедного всякая отрывка от своей
работы для помощи ближнему, всякий ломоть хлеба, поданный нищему, есть
радость самоотречения.
Человек, как и всякое животное, так сотворен, что ему надо работать для того, чтобы не умереть от голода и холода. И
работа эта, как для всякого животного, так и для человека, не мучение, а
радость, если никто не мешает этой
работе.
Нужный для жизни, благородный, возвышающий душу труд заменяется бессмысленной
работой на доставление всяческих удобств и
радостей ненужным, оторвавшимся от жизни людям. «Собрались и пируют. Народу больше нечего делать, как пользуясь страстями этих людей, выманивать у них назад награбленное. Бабы дома, мужики трут полы и тела в банях и ездят извозчиками».
Какая это такая духовная
радость от
работы для грядущего?
Но наконец пружина потянула и незримая подземная
работа Кишенского совершилась: в одну прекрасную ночь Висленева, Горданова и Ванскок посетили незваные гости. Сначала это, конечно, каждое из этих трех лиц узнало только само про себя, но на заре Ванскок, дрожа до зубного стука от смешанных чувств
радости и тревоги, посетила Висленева и застала его сидящим посреди комнаты, как Марий на развалинах Карфагена.
Были ли тому виною поспешность
работы или прелая нитка, но только когда особа с безмерною
радостью сделанного открытия дернула эту пуговицу, то злополучная оловяшка сию же минуту отвалилась.
Но если она не убьется, ей только два выхода: или она пойдет и повезет, и увидит, что тяжесть не велика и езда не мука, а
радость, или отобьется от рук, и тогда хозяин сведет ее на рушильное колесо, привяжет арканом к стене, колесо завертится под ней, и она будет ходить в темноте на одном месте, страдая, но ее силы не пропадут даром: она сделает свою невольную
работу, и закон исполнится и на ней.
Солнце садилось. Нежно и сухо все золотилось кругом. Не было хмурых лиц. Светлая, пьяная
радость шла от красивой
работы. И пьянела голова от запаха сена. Оно завоевало все, — сено на укатанной дороге, сено на ветвях берез, сено в волосах мужчин и на платках баб. Федор Федорович смотрел близорукими глазами и улыбался.
— Да, если б и еще пождать пришлось, я с
радостью, и от новой
работы не откажусь, так как в этом деле и вы, Анна Каранатовна, не то, чтобы замешаны… а мне, собственно, ваше спокойствие дорого.
Мы познали красоту стоящей перед нами
работы и поэзию будничного труда, мы познали завлекательность повседневной борьбы и
радость достижений на производственном фронте.
Лицо у него было темное от ночи, а глаза ласково светились, и в сдержанном голосе словно таилась необъятная ширь полей и запахов трав и
радость продолжительной
работы.
Он вспоминал милых, родных людей, с которыми он жил всю жизнь и работал в дивном единении
радости и горя, — и они казались чужими, и жизнь их непонятной, и
работа их бессмысленной.
И на долгое, как ему показалось, время он шел в серьезную и важную
работу, весь сосредоточился в
радости управления.
В глазах света Пьер был большой барин, несколько слепой и смешной муж знаменитой жены, умный чудак, ничего не делающий, но и никому не вредящий, славный и добрый малый. В душе же Пьера происходила за всё это время сложная и трудная
работа внутреннего развития, открывшая ему многое и приведшая его ко многим духовным сомнениям и
радостям.