Неточные совпадения
— А я собралась на панихиду по губернаторе. Но
время еще есть. Сядем. Послушай, Клим, я ничего не понимаю! Ведь дана конституция, что же еще надо? Ты постарел немножко: белые виски и очень страдальческое лицо. Это понятно — какие дни! Конечно, он жестоко наказал
рабочих, но — что ж делать, что?
Самгину приходилось говорить, что студенческое движение буржуазно, чуждо интересам
рабочего класса и отвлекает молодежь в сторону от задач
времени: идти на помощь
рабочему движению.
Но ему нравилась эта жизнь, и он не покидал ее. Дома он читал увражи по агрономической и вообще по хозяйственной части, держал сведущего немца, специалиста по лесному хозяйству, но не отдавался ему в опеку, требовал его советов, а распоряжался сам, с помощию двух приказчиков и артелью своих и нанятых
рабочих. В свободное
время он любил читать французские романы: это был единственный оттенок изнеженности в этой, впрочем, обыкновенной жизни многих обитателей наших отдаленных углов.
В это самое
время из-за угла станции появилась откуда-то на платформу толпа
рабочих в лаптях и с полушубками и мешками за спинами.
Привалов действительно в это
время успел познакомиться с прасолом Нагибиным, которого ему рекомендовал Василий Назарыч. С ним Привалов по первопутку исколесил почти все Зауралье, пока не остановился на деревне Гарчиках, где заарендовал место под мельницу, и сейчас же приступил к ее постройке, то есть сначала принялся за подготовку необходимых материалов, наем
рабочих и т. д.
Время незаметно катилось в этой суете, точно Привалов хотел себя вознаградить самой усиленной работой за полгода бездействия.
Недоставало
времени и
рабочих рук.
Привалов в эту горячую пору успел отделать вчерне свой флигелек в три окна, куда и перешел в начале мая; другую половину флигеля пока занимали Телкин и Нагибин. Работа по мельнице приостановилась, пока не были подысканы новые
рабочие. Свободное
время, которое теперь оставалось у Привалова, он проводил на полях, присматриваясь к крестьянскому хозяйству на месте.
— Да, это верно, но владельцы сторицей получили за свои хлопоты, а вы забываете башкир, на земле которых построены заводы. Забываете приписных к заводам крестьян. [Имеются в виду крестьяне, жившие во
время крепостного права на государственных землях и прикрепленные царским правительством к заводам и фабрикам в качестве
рабочей силы.]
За этот день мы так устали, как не уставали за все
время путешествия. Люди растянулись и шли вразброд. До железной дороги оставалось 2 км, но это небольшое расстояние далось нам хуже 20 в начале путешествия. Собрав последние остатки сил, мы потащились к станции, но, не дойдя до нее каких-нибудь 200–300 шагов, сели отдыхать на шпалы. Проходившие мимо
рабочие удивились тому, что мы отдыхаем так близко от станции. Один мастеровой даже пошутил.
Естественно, что наше появление вызвало среди китайцев тревогу. Хозяин фанзы волновался больше всех. Он тайком послал куда-то
рабочих. Спустя некоторое
время в фанзу пришел еще один китаец. На вид ему было 35 лет. Он был среднего роста, коренастого сложения и с типично выраженными монгольскими чертами лица. Наш новый знакомый был одет заметно лучше других. Держал он себя очень развязно и имел голос крикливый. Он обратился к нам на русском языке и стал расспрашивать, кто мы такие и куда идем.
— Вот мы уж набрали, — продолжал Кирсанов: — что наши
рабочие получают 166 р. 67 к., когда при другом порядке они имеют только 100 р. Но они получают еще больше: работая в свою пользу, они трудятся усерднее, потому успешнее, быстрее; положим, когда, при обыкновенном плохом усердии, они успели бы сделать 5 вещей, в нашем примере 5 платьев, они теперь успевают сделать 6, — эта пропорция слишком мала, но положим ее; значит, в то
время когда другое предприятие зарабатывает 5 руб., наше зарабатывает 6 руб.
Со
времени Возрождения талант становится до некоторой степени охраной: ни Спинозу, ни Лессинга не сажали в темную комнату, не ставили в угол; таких людей иногда преследуют и убивают, но не унижают мелочами, их посылают на эшафот, но не в
рабочий дом.
Хотя
время еще раннее, но в
рабочей комнате солнечные лучи уже начинают исподволь нагревать воздух. Впереди предвидится жаркий и душный день. Беседа идет о том, какое барыня сделает распоряжение. Хорошо, ежели пошлют в лес за грибами или за ягодами, или нарядят в сад ягоды обирать; но беда, ежели на целый день за пяльцы да за коклюшки засадят — хоть умирай от жары и духоты.
Дети тем
временем, сгруппировавшись около гувернантки, степенно и чинно бредут по поселку. Поселок пустынен,
рабочий день еще не кончился; за молодыми барами издали следует толпа деревенских ребятишек.
В
рабочей среде в то
время обнаружилось течение, враждебное интеллигенции, требовавшее самостоятельной активности
рабочих.
В конце девяностых годов была какая-то политическая демонстрация, во
время которой от дома генерал-губернатора расстреливали и разгоняли шашками жандармы толпу студентов и
рабочих. При появлении демонстрации все магазины, конечно, на запор.
Около четырех часов дня в сопровождении полицейского в контору Филиппова явились три подростка-рабочих, израненные, с забинтованными головами, а за ними стали приходить еще и еще
рабочие и рассказывали, что во
время пути под конвоем и во дворе дома градоначальника их били. Некоторых избитых даже увезли в каретах скорой помощи в больницы.
Он живет в сибирской глуши (кажется, в ссылке), работает в столичных журналах и в то же
время проникает в таинственные глубины народной жизни. Приятели у него — раскольники, умные крестьяне,
рабочие. Они понимают его, он понимает их, и из этого союза растет что-то конспиративное и великое. Все, что видно снаружи из его деятельности, — только средство. А цель?..
На заводах в то
время очень нуждались в живой
рабочей силе и охотно держали бродяг, скрывая их по рудникам и отдаленным куреням и приискам.
Весною, в горячее
время перед ярмаркой, по вечерам улицы слободы были обильно засеяны упившимися мастеровыми, извозчиками и всяким
рабочим людом — слободские ребятишки всегда ошаривали их карманы, это был промысел узаконенный, им занимались безбоязненно, на глазах старших.
Одно
время он делал усилия быть самым традиционным православным, чтобы быть в духовном единстве с
рабочим народом.
«Если позор нашего
времени преходящий, то уничтожить его может лишь вмешательство Божье, потому что ни социализм и ни другие нелепые мечты
рабочих, невежественных и озлобленных, не могут изменить природы людей и реформировать народы.
Положение определяет также число
рабочих часов в день, сообразно
временам года и полосам России.
Например, нагрузка и выгрузка пароходов, не требующие в России от
рабочего исключительного напряжения сил, в Александровске часто представляются для людей истинным мучением; особенной команды, подготовленной и выученной специально для работ на море, нет; каждый раз берутся всё новые люди, и оттого случается нередко наблюдать во
время волнения страшный беспорядок; на пароходе бранятся, выходят из себя, а внизу, на баржах, бьющихся о пароход, стоят и лежат люди с зелеными, искривленными лицами, страдающие от морской болезни, а около барж плавают утерянные весла.
Арестантское платье отличается рутинным, неуклюжим покроем, который стесняет в движениях
рабочего человека, и потому во
время нагрузки парохода или на дорожных работах вы не встретите каторжного, одетого в длиннополый армяк или халат; но неудобства от покроя на практике легко устраняются продажей и меной.
Не дешево стоящие сооружения и рядом с этим необеспеченность и нищенство производительных возрастов наводят на мысль о некотором сходстве настоящего колонии с теми
временами, когда так же искусственно создавался излишек
рабочих рук, возводились храмы и цирки, а производительные возрасты терпели крайнюю, изнурительную нужду.
Зачем шатался на прииски Петр Васильич, никто хорошенько не знал, хотя и догадывались, что он спроста не пойдет
время тратить. Не таковский мужик… Особенно недолюбливал его Матюшка, старавшийся в компании поднять на смех или устроить какую-нибудь каверзу. Петр Васильич относился ко всему свысока, точно дело шло не о нем. Однако он не укрылся от зоркого и опытного взгляда Кишкина. Раз они сидели и беседовали около огонька самым мирным образом.
Рабочие уже спали в балагане.
Не было внешнего давления, как в казенное
время, но «вольные»
рабочие со своей волчьей волей не знали, куда деваться, и шли работать к той же компании на самых невыгодных условиях, как вообще было обставлено дело: досыта не наешься и с голоду не умрешь.
Господский дом на Низах был построен еще в казенное
время, по общему типу построек
времен Аракчеева: с фронтоном, белыми колоннами, мезонином, галереей и подъездом во дворе. Кругом шли пристройки: кухня, людская, кучерская и т. д. Построек было много, а еще больше неудобств, хотя главный управляющий Балчуговских золотых промыслов Станислав Раймундович Карачунский и жил старым холостяком.
Рабочие перекрестили его в Степана Романыча. Он служил на промыслах уже лет двенадцать и давно был своим человеком.
Он ночевал на воскресенье дома, а затем в воскресенье же вечером уходил на свой пост, потому что утро понедельника для него было самым боевым
временем: нужно было все работы пускать в ход на целую неделю, а
рабочие не все выходили, справляя «узенькое воскресенье», как на промыслах называли понедельник.
Этого никто не ожидал, а всех меньше сам Матюшка. Карачунский с деловым видом осмотрел старый отвал, сказал несколько слов кому-то из стариков, раскурил папиросу и укатил на свою Рублиху.
Рабочие несколько
времени хранили молчание, почесывались и старались не глядеть друг на друга.
В первое
время все были как будто ошеломлены. Что же, ежели такие порядки заведутся, так и житья на промыслах не будет. Конечно, промысловые люди не угодники, а все-таки и по человечеству рассудить надобно. Чаще и чаще
рабочие вспоминали Карачунского и почесывали в затылках. Крепкий был человек, а умел где нужно и не видеть и не слышать. В кабаках обсуждался подробно каждый шаг Оникова, каждое его слово, и наконец произнесен был приговор, выражавшийся одним словом...
— Мы ему башку отвернем, старой крысе! — ругались
рабочие. — Какое время-то стоит — это надо подумать…
— А время-то какое?.. — жаловался Родион Потапыч. — Ведь в прошлом году у нас стоном стон стоял… Одних старателишек неочерпаемое множество, а теперь они и губу на локоть. Только и разговору: Кедровская дача, Кедровская дача. Без
рабочих совсем останемся, Степан Романыч.
Он несколько
времени лежал с закрытыми глазами, потом осторожно поднялся и выглянул в дверь —
рабочие уже были на середине болота.
Рабочая масса так срослась со своим исконным промысловым делом, что не могла отделить себя от промыслов, несмотря на распри с компанией и даже тяжелые воспоминания о казенном
времени.
Маякова слань была исправлена лучше, чем в казенное
время, и дорога не стояла часу — шли и ехали
рабочие на новые промысла и с промыслов.
Рабочие хотя и потешались над Оксей, но в душе все глубоко верили в существование золотой свиньи, и легенда о ней разрасталась все шире. Разве старец-то стал бы зря говорить?.. В казенное
время всячина бывала, хотя нашедший золотую свинью мужик и оказал бы себя круглым дураком.
Устюжаниновы повели заводское дело сильною рукой, а так как на Урале в то
время рабочих рук было мало, то они охотно принимали беглых раскольников и просто бродяг, тянувших на Урал из далекой помещичьей «Расеи».
Вася был отправлен сейчас же к матери в Мурмос, а Груздев занялся караваном с своею обычною энергией. Во
время сплава он иногда целую неделю «ходил с теми же глазами», то есть совсем не спал, а теперь ему приходилось наверстывать пропущенное
время. Нужно было повернуть дело дня в два. Нанятые для сплава
рабочие роптали, ссылаясь на отваливший заводский караван. Задержка у Груздева вышла в одной коломенке, которую при спуске на воду «избочило», — надо было ее поправлять, чтобы получилась правильная осадка.
Ох, давно это было, как бежал он «из-под помещика», подпалив барскую усадьбу, долго колесил по России, побывал в Сибири и, наконец, пристроился на Мурмосских заводах, где принимали в былое
время всяких беглых, как даровую
рабочую силу.
Под влиянием ее голоса Вихров как бы невольно опустился на прежнее место перед камином. Мари же отошла и села на свое обычное место перед
рабочим столиком, — она уже ожидала, что ей придется выслушать несколько, как она выражалась, проклятий. Вихров в последнее
время действительно в присутствии ее беспрестанно проклинал и себя, и свою жизнь, и свою злосчастную судьбу.
— До этого пока еще не дошло, но и это иметь в виду не мешает. Отчего мы можем воздерживаться от брака до того
времени, пока не составим себе определенного общественного положения, а
рабочий будет плодить детей с шестнадцати лет?
Отец и дед Тетюева служили управителями в Кукарском заводе и прославились в темные
времена крепостного права особенной жестокостью относительно
рабочих; под их железной рукой стонали и гнулись в бараний рог не одни
рабочие, а весь штат заводских служащих, набранных из тех же крепостных.
Старик на
время забывал о своих недостатках: при ослепительном блеске добела раскаленного железа он отчетливо различал подробности совершавшейся работы и лица всех
рабочих; при грохоте вертевшихся колес и стучавших чугунных валов говорить можно было, только напрягая все свои голосовые средства, и Горемыкин слышал каждое слово.
— Вообще — чудесно! — потирая руки, говорил он и смеялся тихим, ласковым смехом. — Я, знаете, последние дни страшно хорошо жил — все
время с
рабочими, читал, говорил, смотрел. И в душе накопилось такое — удивительно здоровое, чистое. Какие хорошие люди, Ниловна! Я говорю о молодых
рабочих — крепкие, чуткие, полные жажды все понять. Смотришь на них и видишь — Россия будет самой яркой демократией земли!
— Он последнее
время много читал среди городских
рабочих, и вообще ему пора было провалиться! — хмуро и спокойно заметила Людмила. — Товарищи говорили — уезжай! Не послушал! По-моему — в таких случаях надо заставлять, а не уговаривать…
Этого требует
время — мы должны идти всегда впереди всех, потому что мы —
рабочие, призванные силою истории разрушить старый мир, создать новую жизнь.
Мы,
рабочие, — люди, трудом которых создается все — от гигантских машин до детских игрушек, мы — люди, лишенные права бороться за свое человеческое достоинство, нас каждый старается и может обратить в орудие для достижения своих целей, мы хотим теперь иметь столько свободы, чтобы она дала нам возможность со
временем завоевать всю власть.
Правда, он не спускал промахов и ошибок
рабочих, иногда и сам поталкивал их, требовал работы, но зато помещения, харчи были самые хорошие, жалованье всегда было выдано во-время, и в праздники он подносил водку.