Неточные совпадения
Ему было девять лет, он был ребенок; но душу свою он знал, она была дорога ему, он берег ее, как веко бережет глаз, и без ключа любви никого не пускал в свою душу. Воспитатели его жаловались, что он не хотел учиться, а душа его была переполнена жаждой познания. И он учился у Капитоныча, у няни, у Наденьки, у Василия Лукича, а не у
учителей. Та вода, которую отец и педагог ждали на свои колеса, давно уже просочилась и
работала в другом месте.
— Но чем, скажите, вывод Крафта мог бы ослабить стремление к общечеловеческому делу? — кричал
учитель (он один только кричал, все остальные говорили тихо). — Пусть Россия осуждена на второстепенность; но можно
работать и не для одной России. И, кроме того, как же Крафт может быть патриотом, если он уже перестал в Россию верить?
Но тогда же я услышал от иных помещиков и особенно от городских
учителей моих, на мои расспросы, что это все притворство, чтобы не
работать, и что это всегда можно искоренить надлежащею строгостью, причем приводились для подтверждения разные анекдоты.
Говоря это, он достал с воза теплые вязаные перчатки и подал их мне. Я взял перчатки и продолжал
работать. 2 км мы шли вместе, я чертил, а крестьянин рассказывал мне про свое житье и ругательски ругал всех и каждого. Изругал он своих односельчан, изругал жену, соседа, досталось
учителю и священнику. Надоела мне эта ругань. Лошаденка его шла медленно, и я видел, что при таком движении к вечеру мне не удастся дойти до Имана. Я снял перчатки, отдал их возчику, поблагодарил его и, пожелав успеха, прибавил шагу.
Она была новоторжская мещанка и добровольно закрепостилась. Живописец Павел (мой первый
учитель грамоте), скитаясь по оброку, между прочим,
работал в Торжке, где и заприметил Маврушку. Они полюбили друг друга, и матушка, почти никогда не допускавшая браков между дворовыми, на этот раз охотно дала разрешение, потому что Павел приводил в дом лишнюю рабу.
Заваленный делами, постоянно озабоченный приращением своего состояния, желчный, резкий, нетерпеливый, он не скупясь давал деньги на
учителей, гувернеров, на одежду и прочие нужды детей; но терпеть не мог, как он выражался, нянчиться с писклятами, — да и некогда ему было нянчиться с ними: он
работал, возился с делами, спал мало, изредка играл в карты, опять
работал; он сам себя сравнивал с лошадью, запряженной в молотильную машину.
Она рассказала, что ее отец, известный на Дону педагог, теперь уже живущий на пенсии, еще будучи студентом и
учителем в станице, много
работал по собиранию материала о Стеньке Разине, и если я позволю ей переписать это стихотворение для ее отца, то доставлю ему нескончаемое удовольствие.
А так как мы никогда не будем трудиться, то и мнение иметь за нас будут те, кто вместо нас до сих пор
работал, то есть всё та же Европа, все те же немцы — двухсотлетние
учителя наши.
— А мне хочется, чтоб все у нас хорошохонько было. Чтоб из него, из Володьки-то, со временем настоящий человек вышел. И Богу слуга, и царю — подданный. Коли ежели Бог его крестьянством благословит, так чтобы землю
работать умел… Косить там, пахать, дрова рубить — всего чтобы понемножку. А ежели ему в другое звание судьба будет, так чтобы ремесло знал, науку… Оттуда, слышь, и в
учителя некоторые попадают!
Цель эту знает один Термосесов; один он
работает не из пустяков и заставляет служить себе и
учителя и акцизницу, но весело им всем поровну.
Я постоянно ходил только к некоторым
учителям; классы же арифметики, рисованья и каллиграфии посещались мною редко; в эти часы я
работал дома под руководством моего разумного наставника.
А между тем мы видим, что Петр четыре месяца с лишком
работал как плотник, вовсе, по-видимому, не думая спрашивать своих
учителей о главных началах кораблестроения.
Грубый тон
учителя очень задел меня. Книгу я, конечно, купил,
заработав часть денег на пристанях, а часть заняв у Андрея Деренкова. Это была первая серьезная книга, купленная мною, она до сей поры сохранилась у меня.
Он ценил это, и когда поправленный
учитель готовился оставить ночлежку,
заработав деньжонок и имея намерение снять себе в городе угол, — Аристид Кувалда так грустно провожал его, так много изрекал меланхолических тирад, что оба они непременно напивались и пропивались.
«Вот она, моя будущая нива, на которой я, как скромный пахарь, буду
работать», — подумал Василий Петрович, во-первых, потому, что он был назначен
учителем в местную гимназию, а во-вторых, потому, что любил фигуральную форму мысли, даже когда не высказывал ее вслух.
Учитель еще не спал и
работал, обложенный какими-то книгами да математическими вычислениями. В первую минуту он даже испуганно отшатнулся от своего нежданного гостя, до того было болезненно-бледно и расстроено лицо Лубянского.
Вы были всегда безукоризненно честны, но за это только почитают; всегда были очень умны, но… женщины
учителей не любят, и… кто развивает женщину, тот
работает на других, тот готовит ее другому; вы наконец не скрывали, или плохо скрывали, что вы живете и дышите одним созерцанием ее действительно очаровательной красоты, ее загадочной, как Катя Форова говорит, роковой натуры; вы, кажется, восторгались ее беспрерывными порываниями и тревогами, но…
И все это шло как-то само собой в доме, где я рос один, без особенного вмешательства родных и даже гувернеров. Факт тот, что если физическая сторона организма мало развивалась — но далеко не у всех моих товарищей, то голова
работала. В сущности, целый день она была в работе. До двух с половиной часов — гимназия, потом частные
учителя, потом готовиться к завтрашнему дню, а вечером — чтение, рисование или музыка, кроме послеобеденных уроков.
Ученица усомнилась в искренности своего
учителя — пытливый мозг, освобожденный от гнета авторитета, стал
работать самостоятельнее.
И вот случилось, что кое-кто понял, что говорил
учитель, и стали эти понявшие так делать: перестали драться, отнимать друг у дружки и стали
работать.