Неточные совпадения
Он перечислил несколько фамилий крупных промышленников, назвал трех князей, десяток именитых адвокатов,
профессоров и заключил, не
смеясь, а просто сказав...
Малов был глупый, грубый и необразованный
профессор в политическом отделении. Студенты презирали его,
смеялись над ним.
Его ирония, как я заметил, была добродушна, его насмешка весела; он
смеялся первый от души своим шуткам, которыми отравлял чернила и пиво педантов-профессоров и своих товарищей по парламенту in der Pauls Kirche. [в церкви св. Павла (нем.).]
В глазах
профессора я свои дела поправил, но от насмешек товарищей не было спасенья, покуда им не наскучило
смеяться надо мной.
— Да они что же, издеваются надо мною, что ли, — выл
профессор, потрясая кулаками и вертя в руках яйца, — это какая-то скотина, а не Птаха. Я не позволю
смеяться надо мной. Это что такое, Панкрат?
Начал гость издалека, именно попросил разрешения закурить сигару, вследствие чего Персиков с большою неохотой пригласил его сесть. Далее гость произнес длинные извинения по поводу того, что он пришел поздно: «Но… господина
профессора невозможно днем никак пойма… хи-хи… пардон… застать» (гость,
смеясь, всхлипывал, как гиена).
Помогите на сооружение полдиковинки бывшему
профессору белой и черной магии, а ныне кавалеру зеленого змия!» Ничего…
засмеются и дадут.
И опять-таки
профессор сообщал нам все это с самым серьезным и невозмутимым видом; я смотрел ему в глаза,
смеясь в душе, и думал: «Ну, разве же ты не авгур?
— Да, тут станешь опытным!.. Всю эту зиму он у нас прохворал глазами; должно быть, простудился прошлым летом, когда мы ездили по Волге. Пришлось к
профессорам возить его в Москву… Такой комичный мальчугашка! — Она
засмеялась. — Представьте себе: едем мы по Волге на пароходе, стоим на палубе. Я говорю. «Ну, Кока, я сейчас возьму папу за ноги и брошу в Волгу!..» А он отвечает: «Ах, мама, пожалуйста, не делай этого! Я ужасно не люблю, когда папу берут за ноги и бросают в Волгу!..»
Все трое опять
рассмеялись. В балагурстве этих
профессоров заслышались ему звуки завистливого чувства. Палтусов подумал...
Но вечер скорее расстроил его, чем одушевил. Собралось человек шесть-семь, больше
профессора из молодых, один учитель, два писателя. Были и дамы, Разговор шел о диспуте.
Смеялись над магистрантом, потом пошли пересуды и анекдоты. За ужином было шумно, но главной нотой было все-таки сознание, что кружки развитых людей — капля в этом море московской бытовой жизни…"Купец"раздражал всех. Иван Алексеевич искренне излился и позабавил всех своими на вид шутливыми, но внутренне горькими соображениями.
— Что вы там ни говорите, барон, про своего Арапа, собака, нет слов, хорошая, но до моего Артура ей далеко. На вид она у меня не мудреная, по душе скажу, даже и порода не чиста, но ума палата, да не собачьего, сударь вы мой, а человеческого ума. Не собака — золото; только не говорит, а заговорит —
профессор. Вы что это, господин ментор, в усы
смеетесь, или не верите? — обратился он к Гиршфельду.