Неточные совпадения
«Мысли, как черные мухи», — вспомнил Самгин строчку стихов и подумал, что люди типа Кутузова и вообще — революционеры понятнее так называемых
простых людей; от Поярковых, Усовых и прочих знаешь, чего можно ждать, а вот этот, в чесунче, может быть, член «Союза
русского народа», а может быть, тоже революционер.
Простой народ еще менее враждебен к сосланным, он вообще со стороны наказанных. Около сибирской границы слово «ссыльный» исчезает и заменяется словом «несчастный». В глазах
русского народа судебный приговор не пятнает человека. В Пермской губернии, по дороге в Тобольск, крестьяне выставляют часто квас, молоко и хлеб в маленьком окошке на случай, если «несчастный» будет тайком пробираться из Сибири.
Славянофилы думали, что в
простом народе, в крестьянстве более сохранилась
русская народность и православная вера, характерная для
русского народа, чем в классах образованных и господствующих.
Великие
русские писатели, столь противоположные по своему типу, представители религиозного народничества, оба верили в правду
простого трудового
народа.
А все эти девицы, эти дочери
простого, незатейливого, великого
русского народа как смотрят на эстетику?
Простой народ еще держится кое-как
русским богом; но
русский бог, по последним сведениям, весьма неблагонадежен и даже против крестьянской реформы едва устоял, по крайней мере сильно покачнулся.
Знаю, что мои слова покажутся парадоксом, особенно взяв в соображение всеобщее недоверие всего
русского простого народа к медицине и к заморским лекарствам.
Простой народ, не только
русский, но вообще все возможные
народы, вероятно по недостаточному развитию нравственного чувства и совершенному отсутствию нравственного мнения, снисходительно смотрят на проступки ближнего, к какому бы роду ни принадлежали эти проступки.
— И, сударь! Придет беда, так все заговорят одним голосом, и дворяне и
простой народ! То ли еще бывало в старину: и триста лет татары владели землею
русскою, а разве мы стали от этого сами татарами? Ведь все, а чем нас упрекает Сила Андреевич Богатырев, прививное, батюшка; а корень-то все
русской. Дремлем до поры до времени; а как очнемся да стрехнем с себя чужую пыль, так нас и не узнаешь!
Будь на месте Артура Бенни сопутником этого сибирского купца какой хотите не совсем бестолковый человек, не нашпигованный и не наученный лондонскими знатоками
русского народа видеть в каждой наглости, грубости и глупости
простого русского человека черту особых, одному
русскому простолюдину свойственных, высоких качеств, этот человек давно бы увидел, что его дурачит дурак и бросил бы этого дурака посреди его дороги.
Понятно, что это было дело
простой формальности и не давало
русскому народу никаких особенных прав.
Кто знает хорошо свое отечество, тот станет восхищаться верностью сих картин; кто не знает его (ибо много есть
русских, не знающих ничего в России, кроме гостиных Петербурга или Москвы), тот, вместе с иностранцами, познакомится с жизнию наших предков и теперешним бытом
простого народа.
Совсем не то у Кольцова. Он сам испытал все нужды
простого народа, сам жил с ним, сам был в том же положении, в каком живут наши простолюдины. Поэтому и в стихотворениях Кольцова
русские люди являются настоящими, а не выдуманными существами.
Простой народ энергически грозил
русским, сам Орлов считал себя небезопасным.
Простой народ был характернее: сначала плотники, строившие
русскую избу, потом половые, артельщики, мастеровые нашего отдела и весь хор кавалергардского полка, приехавший на всемирное состязание полковых оркестров, где рекорд побили немцы и, главное, австрийцы.
Народничество есть прежде всего вера в
русский народ, под
народом же нужно понимать трудящийся
простой народ, главным образом крестьянство.
Перед вешним Николой, дня за три, по Питеру беготня пошла: знатные персоны в каретах скачут, приказный люд на своих на двоих бежит, все ко дворцу. Солдаты туда же маршируют,
простой народ валит кучами… Что такое?.. Царицы не стало, бегут узнать, кто на
русское царство сел, кому надо присягу давать. Услыхавши ту весть, княжна на пол так и покатилась…
На путях к новой жизни, к духовному возрождению
русскому народу предстоит пройти через
простое смирение и покаяние, через суровую самодисциплину духа.
— Любопытство слушать тамошнее служение и помолиться всем нам общему Отцу. Да, говорит, там будет, вероятно, поменьше
народу. Поменьше? Все наши
русские церкви обыкновенно пусты, между тем костел во время утреннего и вечернего служения и в
простые дни битком набит. Обедня в единоверческой церкви тянется долго, и мы будем иметь время келейно побеседовать с тобою о материях важных и очень важных.
Не могут не видеть потому, что то учение Христа о любви к врагам, которое так старательно скрывалось и скрывается людьми, живущими насилием, — хотя и не вполне, в полном и истинном его значении, а некоторыми частными проявлениями, но все-таки проникло уже в сознание людей христианского мира и думаю, что не ошибаюсь, — особенно живо воспринято было
простым рабочим
русским народом, который теперь так усердно развращается правительством.
И настало время, когда нам нужно, наконец, настоящее, более
простое и элементарное смирение, смирение не перед мудростью
русского народа, а перед законом цивилизации, перед культурой, перед светом знания.
По понятиям
простого народа, и православного и раскольников, эти сектаторы — такое явление, которое ни на что не похоже в обычном ходе и развитии
русской народной жизни.