Неточные совпадения
Городничий (делая Бобчинскому укорительный знак, Хлестакову).Это-с ничего.
Прошу покорнейше, пожалуйте! А слуге вашему я скажу, чтобы перенес чемодан. (Осипу.)Любезнейший, ты перенеси все ко мне, к городничему, — тебе всякий покажет.
Прошу покорнейше! (Пропускает вперед Хлестакова и следует
за ним, но, оборотившись, говорит с укоризной Бобчинскому.)Уж и вы! не нашли другого места упасть! И растянулся, как черт знает что такое. (Уходит;
за ним Бобчинский.)
—
Думал он сам, на Аришу-то глядя:
«Только бы ноги Господь воротил!»
Как ни
просил за племянника дядя,
Барин соперника в рекруты сбыл.
Как ни
просила вотчина,
От должности уволился,
В аренду снял ту мельницу
И стал он пуще прежнего
Всему народу люб:
Брал
за помол по совести.
Нет хлеба — у кого-нибудь
Попросит, а
за соль
Дать надо деньги чистые,
А их по всей вахлачине,
Сгоняемой на барщину,
По году гроша не было!
Скотинин. Кого?
За что? В день моего сговора! Я
прошу тебя, сестрица, для такого праздника отложить наказание до завтрева; а завтра, коль изволишь, я и сам охотно помогу. Не будь я Тарас Скотинин, если у меня не всякая вина виновата. У меня в этом, сестрица, один обычай с тобою. Да
за что ж ты так прогневалась?
С таким убеждением высказал он это, что головотяпы послушались и призвали новото́ра-вора. Долго он торговался с ними,
просил за розыск алтын да деньгу, [Алтын да деньга — старинные монеты: алтын в 6 денег, или в 3 копейки (ср. пятиалтынный — 15 коп.), деньга — полкопейки.] головотяпы же давали грош [Грош — старинная монета в 2 копейки, позднее — полкопейки.] да животы свои в придачу. Наконец, однако, кое-как сладились и пошли искать князя.
К довершению бедствия глуповцы взялись
за ум. По вкоренившемуся исстари крамольническому обычаю, собрались они около колокольни, стали судить да рядить и кончили тем, что выбрали из среды своей ходока — самого древнего в целом городе человека, Евсеича. Долго кланялись и мир и Евсеич друг другу в ноги: первый
просил послужить, второй
просил освободить. Наконец мир сказал...
— По делом
за то, что всё это было притворство, потому что это всё выдуманное, а не от сердца. Какое мне дело было до чужого человека? И вот вышло, что я причиной ссоры и что я делала то, чего меня никто не
просил. Оттого что всё притворство! притворство! притворство!…
Теперь, когда лошади нужны были и для уезжавшей княгини и для акушерки, это было затруднительно для Левина, но по долгу гостеприимства он не мог допустить Дарью Александровну нанимать из его дома лошадей и, кроме того, знал, что двадцать рублей, которые
просили с Дарьи Александровны
за эту поездку, были для нее очень важны; а денежные дела Дарьи Александровны, находившиеся в очень плохом положении, чувствовались Левиными как свои собственные.
Он был удивлен, когда Лизавета Петровна
попросила его зажечь свечу
за ширмами и он узнал, что было уже 5 часов вечера.
Сережа, и прежде робкий в отношении к отцу, теперь, после того как Алексей Александрович стал его звать молодым человеком и как ему зашла в голову загадка о том, друг или враг Вронский, чуждался отца. Он, как бы
прося защиты, оглянулся на мать. С одною матерью ему было хорошо. Алексей Александрович между тем, заговорив с гувернанткой, держал сына
за плечо, и Сереже было так мучительно неловко, что Анна видела, что он собирается плакать.
Он не понимал тоже, почему княгиня брала его
за руку и, жалостно глядя на него,
просила успокоиться, и Долли уговаривала его поесть и уводила из комнаты, и даже доктор серьезно и с соболезнованием смотрел на него и предлагал капель.
Потом надо было еще раз получить от нее подтверждение, что она не сердится на него
за то, что он уезжает на два дня, и еще
просить ее непременно прислать ему записку завтра утром с верховым, написать хоть только два слова, только чтоб он мог знать, что она благополучна.
— Позволь мне не верить, — мягко возразил Степан Аркадьич. — Положение ее и мучительно для нее и безо всякой выгоды для кого бы то ни было. Она заслужила его, ты скажешь. Она знает это и не
просит тебя; она прямо говорит, что она ничего не смеет
просить. Но я, мы все родные, все любящие ее
просим, умоляем тебя.
За что она мучается? Кому от этого лучше?
Увидав ее, он хотел встать, раздумал, потом лицо его вспыхнуло, чего никогда прежде не видала Анна, и он быстро встал и пошел ей навстречу, глядя не в глаза ей, а выше, на ее лоб и прическу. Он подошел к ней, взял ее
за руку и
попросил сесть.
Мы извинились как следует: «мы в отчаянии, мы
просим простить
за несчастное недоразумение».
Он чувствовал себя виноватым пред сестрой
за то, что до сих пор не сделал того, о чем она
просила его.
Левин забежал опять к жене спросить у нее еще раз, простила ли она его
за вчерашнюю глупость, и еще затем, чтобы
попросить ее, чтобы она была ради Христа осторожнее.
— Но любовь ли это, друг мой? Искренно ли это? Положим, вы простили, вы прощаете… но имеем ли мы право действовать на душу этого ангела? Он считает ее умершею. Он молится
за нее и
просит Бога простить ее грехи… И так лучше. А тут что он будет думать?
В первом письме Марья Николаевна писала, что брат прогнал ее от себя без вины, и с трогательною наивностью прибавляла, что хотя она опять в нищете, но ничего не
просит, не желает, а что только убивает ее мысль о том, что Николай Дмитриевич пропадет без нее по слабости своего здоровья, и
просила брата следить
за ним.
— Я сообщу вам свое решение письменно, — сказал Алексей Александрович вставая и взялся
за стол. Постояв немного молча, он сказал: — Из слов ваших я могу заключить, следовательно, что совершение развода возможно. Я
просил бы вас сообщить мне также, какие ваши условия.
Я подошел к пьяному господину, взял его довольно крепко
за руку и, посмотрев ему пристально в глаза,
попросил удалиться, — потому, прибавил я, что княжна давно уж обещалась танцевать мазурку со мною.
Грушницкий следил
за нею, как хищный зверь, и не спускал ее с глаз: бьюсь об заклад, что завтра он будет
просить, чтоб его кто-нибудь представил княгине. Она будет очень рада, потому что ей скучно.
Она мне кинула взгляд, исполненный любви и благодарности. Я привык к этим взглядам; но некогда они составляли мое блаженство. Княгиня усадила дочь
за фортепьяно; все
просили ее спеть что-нибудь, — я молчал и, пользуясь суматохой, отошел к окну с Верой, которая мне хотела сказать что-то очень важное для нас обоих… Вышло — вздор…
— Еще я
попрошу вас, — сказал Чичиков, — пошлите
за поверенным одной помещицы, с которой я тоже совершил сделку, сыном протопопа отца Кирила; он служит у вас же.
Он получил чин и повышение и вслед
за тем представил проект изловить всех контрабандистов,
прося только средств исполнить его самому.
— Как же, пошлем и
за ним! — сказал председатель. — Все будет сделано, а чиновным вы никому не давайте ничего, об этом я вас
прошу. Приятели мои не должны платить. — Сказавши это, он тут же дал какое-то приказанье Ивану Антоновичу, как видно ему не понравившееся. Крепости произвели, кажется, хорошее действие на председателя, особливо когда он увидел, что всех покупок было почти на сто тысяч рублей. Несколько минут он смотрел в глаза Чичикову с выраженьем большого удовольствия и наконец сказал...
Если же, паче чаянья, удастся, Павел Иванович, — я
попрошу у вас награды
за труды: бросьте все эти поползновенья на эти приобретения.
Татьяна долго в келье модной
Как очарована стоит.
Но поздно. Ветер встал холодный.
Темно в долине. Роща спит
Над отуманенной рекою;
Луна сокрылась
за горою,
И пилигримке молодой
Пора, давно пора домой.
И Таня, скрыв свое волненье,
Не без того, чтоб не вздохнуть,
Пускается в обратный путь.
Но прежде
просит позволенья
Пустынный замок навещать,
Чтоб книжки здесь одной читать.
Во дни веселий и желаний
Я был от балов без ума:
Верней нет места для признаний
И для вручения письма.
О вы, почтенные супруги!
Вам предложу свои услуги;
Прошу мою заметить речь:
Я вас хочу предостеречь.
Вы также, маменьки, построже
За дочерьми смотрите вслед:
Держите прямо свой лорнет!
Не то… не то, избави Боже!
Я это потому пишу,
Что уж давно я не грешу.
В дальнем углу залы, почти спрятавшись
за отворенной дверью буфета, стояла на коленях сгорбленная седая старушка. Соединив руки и подняв глаза к небу, она не плакала, но молилась. Душа ее стремилась к богу, она
просила его соединить ее с тою, кого она любила больше всего на свете, и твердо надеялась, что это будет скоро.
Несмотря на это, на меня часто находили минуты отчаяния: я воображал, что нет счастия на земле для человека с таким широким носом, толстыми губами и маленькими серыми глазами, как я; я
просил бога сделать чудо — превратить меня в красавца, и все, что имел в настоящем, все, что мог иметь в будущем, я все отдал бы
за красивое лицо.
—
Попроси мамашу, чтобы нас взяли на охоту, — сказала Катенька шепотом, останавливая меня
за курточку, когда большие прошли вперед в столовую.
Она даже сама решилась идти к дедушке
просить позволенья выйти
за Фоку замуж.
У всех домашних она
просила прощенья
за обиды, которые могла причинить им, и
просила духовника своего, отца Василья, передать всем нам, что не знает, как благодарить нас
за наши милости, и
просит нас простить ее, если по глупости своей огорчила кого-нибудь, «но воровкой никогда не была и могу сказать, что барской ниткой не поживилась». Это было одно качество, которое она ценила в себе.
— А я понимаю, — отвечала maman, — он мне рассказывал, что какой-то охотник нарочно на него пускал собак, так он и говорит: «Хотел, чтобы загрызли, но бог не попустил», — и
просит тебя, чтобы ты
за это не наказывал его.
Когда я принес манишку Карлу Иванычу, она уже была не нужна ему: он надел другую и, перегнувшись перед маленьким зеркальцем, которое стояло на столе, держался обеими руками
за пышный бант своего галстука и пробовал, свободно ли входит в него и обратно его гладко выбритый подбородок. Обдернув со всех сторон наши платья и
попросив Николая сделать для него то же самое, он повел нас к бабушке. Мне смешно вспомнить, как сильно пахло от нас троих помадой в то время, как мы стали спускаться по лестнице.
— Надеюсь, ты не будешь скучать у меня, мой дружок, — сказала бабушка, приподняв ее личико
за подбородок, —
прошу же веселиться и танцевать как можно больше. Вот уж и есть одна дама и два кавалера, — прибавила она, обращаясь к г-же Валахиной и дотрагиваясь до меня рукою.
— Панночка видала тебя с городского валу вместе с запорожцами. Она сказала мне: «Ступай скажи рыцарю: если он помнит меня, чтобы пришел ко мне; а не помнит — чтобы дал тебе кусок хлеба для старухи, моей матери, потому что я не хочу видеть, как при мне умрет мать. Пусть лучше я прежде, а она после меня.
Проси и хватай его
за колени и ноги. У него также есть старая мать, — чтоб ради ее дал хлеба!»
—
Прошу пана оказать услугу! — произнес жид, — вот князь приехал из чужого края, хочет посмотреть на козаков. Он еще сроду не видел, что это
за народ козаки.
Давно уже
просил я у Бога, чтобы если придется кончать жизнь, то чтобы кончить ее на войне
за святое и христианское дело.
— Да, капитан. — Пантен крякнул, вытерев усы аккуратно сложенным чистым платочком. — Я все понял. Вы меня тронули. Пойду я вниз и
попрошу прощения у Никса, которого вчера ругал
за потопленное ведро. И дам ему табаку — свой он проиграл в карты.
— Она письмо одно получила, сегодня, ее очень встревожило. Очень. Слишком уж даже. Я заговорил о тебе —
просила замолчать. Потом… потом сказала, что, может, мы очень скоро расстанемся, потом стала меня
за что-то горячо благодарить; потом ушла к себе и заперлась.
— Амалия Ивановна, надо будет дать знать в полицию, а потому, покорнейше
прошу вас, пошлите покамест
за дворником, — тихо и даже ласково проговорил Лужин.
— Вот что, Дуня, — начал он серьезно и сухо, — я, конечно,
прошу у тебя
за вчерашнее прощения, но я долгом считаю опять тебе напомнить, что от главного моего я не отступаюсь. Или я, или Лужин. Пусть я подлец, а ты не должна. Один кто-нибудь. Если же ты выйдешь
за Лужина, я тотчас же перестаю тебя сестрой считать.
Теперь
прошу особенного внимания: представьте себе, что если б ему удалось теперь доказать, что Софья Семеновна — воровка, то, во-первых, он доказал бы моей сестре и матери, что был почти прав в своих подозрениях; что он справедливо рассердился
за то, что я поставил на одну доску мою сестру и Софью Семеновну, что, нападая на меня, он защищал, стало быть, и предохранял честь моей сестры, а своей невесты.
Пришел он туда, снял с себя крест, серебряный, и
попросил за крест шкалик.
— Я… я… зашла на одну минуту, простите, что вас обеспокоила, — заговорила она, запинаясь. — Я от Катерины Ивановны, а ей послать было некого. А Катерина Ивановна приказала вас очень
просить быть завтра на отпевании, утром…
за обедней… на Митрофаниевском, а потом у нас… у ней… откушать… Честь ей сделать… Она велела
просить.
— Но с Авдотьей Романовной однажды повидаться весьма желаю. Серьезно
прошу. Ну, до свидания… ах да! Ведь вот что забыл! Передайте, Родион Романович, вашей сестрице, что в завещании Марфы Петровны она упомянута в трех тысячах. Это положительно верно. Марфа Петровна распорядилась
за неделю до смерти, и при мне дело было. Недели через две-три Авдотья Романовна может и деньги получить.
Кабанова. Милости
просим! (Пропускает вперед Дикуго и уходит
за ним.)