Неточные совпадения
Китаец говорил, что если мы будем идти целый день,
то к вечеру дойдем до земледельческих фанз. Действительно, в сумерки мы дошли до устья Эрлдагоу (вторая большая падь). Это чрезвычайно порожистая и быстрая река. Она течет с юго-запада к северо-востоку и на пути своем
прорезает мощные порфировые пласты. Некоторые из порогов ее имеют вид настоящих водопадов. Окрестные горы слагаются из роговика и кварцита. Отсюда до моря около 78 км.
Постой!
Что страшен я,
то правда. Не напрасно ж
Румяный стыд
прорезал полосами
Лицо мое; за горечь униженья
Заплатишь ты.
Мы держались от берега на таком расстоянии, чтобы можно было сразу обозревать всю толщу горных пород и жилы, которые их
прорезают. Около полудня наши лодки отошли от реки Аука километров на шесть. В это время сидящий на веслах Копинка что-то сказал Намуке, стоящему у руля.
Тот быстро обернулся. Копинка перестал грести и спросил своего товарища, не лучше ли заблаговременно возвратиться.
Густой табачный дым казался небесно-голубым в
тех местах, где его
прорезывали, стремясь из окон, наклонные снопы весеннего солнца.
Волга была неспокойная. Моряна развела волну, и большая, легкая и совкая костромская косовушка скользила и резала мохнатые гребни валов под умелой рукой Козлика — так не к лицу звали этого огромного страховида. По обе стороны Волги
прорезали стены камышей в два человеческих роста вышины,
то широкие,
то узкие протоки, окружающие острова, мысы, косы…
Ничего этого нет! Ни золота, ни отблесков, ни глубокой мечтательной синевы, порождающей обманчивые образы и грезы. Стоит приблизиться к этому облаку, войти в него, и тотчас же исчезнет вся эта мишура… Останется
то, что есть на самом деле: бесчисленное множество водяных пузырьков, холодная, пронизывающая, слякотная сырость, покрывающая огромные пространства, мертвая, невыразительная, бесцветная. И от времени до времени ее
прорезывает бессмысленный, страшный и такой же холодный скрежет…
Вот и Самсонычева лавка: в обе стороны
прорезала осеннюю
тьму и стоит тихонько в ожидании редкого вечернего покупателя, — если войти теперь,
то услышишь всегдашний запах постного масла, хлеба, простого мыла, керосина и
того особенного, что есть сам Самсоныч и во всем мире может быть услышано только здесь, не повторяется нигде. Дальше!.. Вдруг идет за хлебом ихняя горничная и встретит и узнает!..
Павел выпустил его из рук и несколько минут глядел на него, как бы размышляя, убить ли его или оставит!? живым; потом, решившись на что-то, повернулся и быстрыми шагами пошел домой. Дорогой он прямиком
прорезывал огромные лужи, наткнулся на лоток с калачами и свернул его, сшиб с ног какую-то нищую старуху и когда вошел к себе в дом,
то у него уж не было и шляпы. Кучер остался тоже в беспокойном раздумье…
— А
то — колокольчик можно приспособить! На ручке — колокольчик, а внутри, на воде — кружок, а в кружке — палочка — так? Теперь — ежели крышку чайника
прорезать, палочку, — можно и гвоздь, — лучше гвоздь! — пропустить сквозь дыру — ну, вода закипит, кружок закачается — тут гвоздь и начнет по колоколу барабанить — эко!
Для
того в сухой березовой плахе
прорезывают круглое отверстие и плотно пригоняют к нему сухое же березовое, очищенное от коры, круглое полено…
Огненные, искрящиеся круги
прорезывали темноту; светлые, веселые огоньки вспыхивали и плясали, и всюду,
то далеко,
то совсем надвигаясь на него, показывались и бледное лицо Гусаренка с красной полоской крови, и страшный диск месяца, и лицо Наташи, прежнее милое лицо.
Если образуется нарыв,
то его нужно будет
прорезать; разрез придется делать на шее, в которой находится такая масса артерий и вен.
Внезапно на верхушке горы, там, где должна была находиться соборная колокольня, блеснул яркий белый свет, и
тьму прорезал столб электрического света, узкий в начале и широкий к концу, а куда он упал, там заблестели влажные крыши и засверкали штукатуренные стены.
Теперь оглушительные раскаты грома следовали удар за ударом — без конца и счета. Огненные зигзаги молний
то и дело
прорезывали кромешную
тьму. Тяжелые капли дождя ударили в каменистую почву… Начался ливень…
И так как всякая субъектность, всякое кто conpai ается с объектностью, или что, и разделение бытия на субъект и объект, кто и что,
прорезает его до самой глубины,
то, очевидно, при постижении трансцендентности Божества следует отрицать не только всякое что или кто, но и самое отношение, связь между ними, вытекающую из раздвоения на кто и что.
Теперь он лихой моряк, позабывший и адмирала и думающий только о
том, как бы щегольски
прорезать корму «адмирала» и стать на якорь, как следует доброму судну.
В
тот вечер, когда он довел ее до ее комнаты, после разговора о Серафиме, она заболела, и скоро ее не стало. Делали операцию —
прорезали горло — все равно задушило. Смерти она не ждала, кротко боролась с нею, успокаивала его, что-то хотела сказать, должно быть, о
том, что сделать с ее капиталом… Держала его долго за руку, и в нем трепетно откликались ее судорожные движения. И причастить ее не успели.
Как покорное дитя, старец шел всегда, куда его только звали именем друга. Ныне путеводимый своею Антигоною [Антигона — героиня одноименной трагедии Софокла (род. около 497–406 гг. до н. э.).], он ускорял шаги, потому что каждый шаг приближал его к единственному любимцу его сердца. Сначала все было тихо вокруг них. Вдруг шум, подобный
тому, когда огромная стая птиц летит на ночлег,
прорезал воздух.