Неточные совпадения
— Да притом, — продолжал он, — и мужики-то плохие, опальные. Особенно там две семьи; еще батюшка покойный, дай Бог ему царство небесное, их не жаловал, больно не жаловал. А у меня, скажу вам, такая примета: коли отец вор, то и сын вор; уж там как хотите… О,
кровь,
кровь — великое дело! Я, признаться вам откровенно, из тех-то двух семей и без очереди в солдаты отдавал и так рассовывал — кой-куды; да не переводятся, что будешь делать? Плодущи,
проклятые.
Марья Алексевна сказала кухарке: «не надо». — «Экой зверь какой, Верка-то! Как бы не за рожу ее он ее брал, в
кровь бы ее всю избить, а теперь как тронуть? Изуродует себя.
проклятая!».
— Если то, чтобы я избегал каких-нибудь опасных поручений, из страха не выполнял приказаний начальства, отступал, когда можно еще было держаться против неприятеля, — в этом, видит бог и моя совесть, я никогда не был повинен; но что неприятно всегда бывало, особенно в этой
проклятой севастопольской жарне: бомбы нижут вверх, словно ракеты на фейерверке, тут видишь
кровь, там мозг человеческий, там стонут, — так не то что уж сам, а лошадь под тобой дрожит и прядает ушами, видевши и, может быть, понимая, что тут происходит.
— Если бы у меня были часы, — повторял он с особою убедительностью, — я показал бы ей, что нельзя ставить самовар целый час. Вот
проклятая баба навязалась… Сколько она испортила
крови моего сердца и сока моих нервов! Недаром сказано, что господь создал женщину в минуту гнева… А Федосья — позор натуры и ужас всей природы.
Никакие усилия уже не могут согреть вашей
проклятой холодной
крови, и это вы знаете лучше, чем я.
Проклятая, холодная
кровь, азиат, лошадиный смех — это мило и характерно, — продолжал он, иронически улыбаясь.
Курились башкирские огоньки, а около них башкирские батыри пели кровавую славу погибшим бойцам, воодушевляя всех к новым жестокостям.
Кровь смывалась
кровью… У Арефы сердце сжималось, когда башкиры затягивали эти свои
проклятые песни.
Да! жив! гляди,
проклятый,
Ты прямо в сердце ткнул — небось не мимо,
И
кровь нейдет из треугольной ранки,
А уж не дышит — каково?
Что может удержать от разрыва тоненькую пленку, застилающую глаза людей, такую тоненькую, что ее как будто нет совсем? Вдруг — они поймут? Вдруг всею своею грозною массой мужчин, женщин и детей они двинутся вперед, молча, без крика, сотрут солдат, зальют их по уши своею
кровью, вырвут из земли
проклятый крест и руками оставшихся в живых высоко над теменем земли поднимут свободного Иисуса! Осанна! Осанна!
— Да-с, действовали ли на него эти душевные неприятности, которые он скрывал больше на сердце, так что из посторонних никто и не знал ничего, или уж время пришло — удар хватил; сидел за столом, упал, ни слова не сказал и умер. Этот
проклятый паралич какая-то у нас общая помещичья болезнь; от ленивой жизни, что ли, она происходит? Едят-то много, а другой еще и выпивает; а моциону нет, кровь-то и накопляется.
А чаще и больше всего споров ведется про антихриста, народился он,
проклятый, или еще нет, и каков он собой: «чувственный», то есть с руками, с ногами, с плотью и с
кровью, или только «духовный» — невидимый и неслышимый, значит, духом противления Христу и соблазнами рода человеческого токмо живущий…
— За драку! У меня рука тяжелая, Павел Иваныч. Вошли к нам во двор четыре манзы: дрова носили, что ли, — не помню. Ну, мне скучно стало, я им того, бока помял, у одного
проклятого из носа
кровь пошла… Поручик увидел в окошко, осерчал и дал мне по уху.
— Хорош, нечего сказать, женишок! — даже вслух, вдосталь нахохотавшись, произнес Ермак. — Дадут мне такой поворот от ворот, что и не опомнюсь. Молодец, на шее петля болтается, а он лезет в честные хоромы и свою залитую
кровью руку протягивает к чистой голубке, коршун
проклятый!