Неточные совпадения
Когда он
ходил в
университет, то обыкновенно, — чаще всего, возвращаясь домой, — случалось ему, может быть, раз сто, останавливаться именно на этом же самом месте, пристально вглядываться в эту действительно великолепную панораму и каждый раз почти удивляться одному неясному и неразрешимому своему впечатлению.
Замечательно, что Раскольников, быв в
университете, почти не имел товарищей, всех чуждался, ни к кому не
ходил и у себя принимал тяжело.
В
университете Райский делит время, по утрам, между лекциями и Кремлевским садом, в воскресенье
ходит в Никитский монастырь к обедне, заглядывает на развод и посещает кондитеров Пеэра и Педотти. По вечерам сидит в «своем кружке», то есть избранных товарищей, горячих голов, великодушных сердец.
В те времена начальство
университетом не занималось, профессора читали и не читали, студенты
ходили и не
ходили, и
ходили притом не в мундирных сертуках à l'instar [вроде (фр.).] конноегерских, а в разных отчаянных и эксцентрических платьях, в крошечных фуражках, едва державшихся на девственных волосах.
А дом родительский меня преследовал даже в
университете в виде лакея, которому отец мой велел меня провожать, особенно когда я
ходил пешком.
В 1887 году, когда к студенческому уставу были прибавлены циркуляры, ограничивавшие поступление в
университет, когда инспекция и педеля, эти университетские сыщики, вывели из терпения студентов, опять произошли крупные уличные демонстрации, во время которых было пущено в ход огнестрельное оружие, но и это для большой публики
прошло незаметно.
— Да так. То в
университет ходил, то адреса твоего не знал. Да и вообще как-то…
Володя на днях поступает в
университет, учители уже
ходят к нему отдельно, и я с завистью и невольным уважением слушаю, как он, бойко постукивая мелом о черную доску, толкует о функциях, синусах, координатах и т. п., которые кажутся мне выражениями недосягаемой премудрости.
— Некогда все! — отвечал Салов, в одно и то же время ухмыляясь и нахмуриваясь. Он никогда почти не
ходил в
университет и все был на первом курсе, без всякой, кажется, надежды перейти на второй.
Прошло года четыре. Я только что вышел из
университета и не знал еще хорошенько, что мне начать с собою, в какую дверь стучаться: шлялся пока без дела. В один прекрасный вечер я в театре встретил Майданова. Он успел жениться и поступить на службу; но я не нашел в нем перемены. Он так же ненужно восторгался и так же внезапно падал духом.
— Мне приходский батюшка обещал беспременно достать для вас урок, — сказала она, — тогда и заплатите. И в
университет начнете
ходить. Упросим как-нибудь принять взнос.
Действительно, Николай уже
прошел гимназический курс и готовился поступить в
университет, когда Андрей Тимофеич вызвал его к себе, находя, что учиться довольно.
От
университета прошел он в Кремль, миновал, сняв шапку, Спасские ворота, взглянул на живописно расположенное Замоскворечье, посмотрел на Ивана Великого, который как будто бы побелел.
— Вот мне теперь, на старости лет, — снова начал он как бы сам с собою, — очень бы хотелось побывать в Москве; деньгами только никак не могу сбиться, а посмотрел бы на белокаменную, в
университет бы
сходил…
Буду каждое воскресенье
ходить непременно в церковь, и еще после целый час читать Евангелие, потом из беленькой, которую я буду получать каждый месяц, когда поступлю в
университет, непременно два с полтиной (одну десятую) я буду отдавать бедным, и так, чтобы никто не знал: и не нищим, а стану отыскивать таких бедных, сироту или старушку, про которых никто не знает.
Потом буду
ходить каждый день в
университет пешком (а ежели мне дадут дрожки, то продам их и деньги эти отложу тоже на бедных) и в точности буду исполнять все (что было это «все», я никак бы не мог сказать тогда, но я живо понимал и чувствовал это «все» разумной, нравственной, безупречной жизни).
Я обернулся и увидал брата и Дмитрия, которые в расстегнутых сюртуках, размахивая руками,
проходили ко мне между лавок. Сейчас видны были студенты второго курса, которые в
университете как дома. Один вид их расстегнутых сюртуков выражал презрение к нашему брату поступающему, а нашему брату поступающему внушал зависть и уважение. Мне было весьма лестно думать, что все окружающие могли видеть, что я знаком с двумя студентами второго курса, и я поскорее встал им навстречу.
Зима
прошла незаметно, и уже опять начинало таять, и в
университете уже было прибито расписание экзаменов, когда я вдруг вспомнил, что надо было отвечать из восемнадцати предметов, которые я слушал и из которых я не слышал, не записывал и не приготовил ни одного.
Действительно, тот самый Семенов с седыми волосами, который в первый экзамен меня так обрадовал тем, что на вид был хуже меня, и который, выдержав вторым вступительный экзамен, первый месяц студенчества аккуратно
ходил на лекции, закутил еще до репетиций и под конец курса уже совсем не показывался в
университете.
И время шло, и два выбора
прошли, и пришло время везти Володю в
университет.
Прошло около пяти лет после этого случая. Корпелкин, сын бедных родителей, жил дома, перебиваясь кой-как дешевыми уроками, которые давали ему рублей около восьми в месяц. Первые два года, впрочем, он горячо принялся готовиться в
университет, хотел держать экзамен, причем сильно рассчитывал на обещанный урок у одного купца, чтобы добыть необходимые на поездку деньги, но урок этот перебил его бывший товарищ по гимназии Субботин.
Прошло еще три года после этого.
Университет забылся, о продолжении ученья и помину нет — жить стало нечем, пришлось искать места. Эти поиски продолжались около года, во время которого предлагал дальний родственник, исправник, поступить в урядники, но молодой человек, претендовавший поступить в
университет, отказался, за что, впрочем, от родителей получил нагоняй.
Потом крепко, долго обнимались и целовались, Прощаясь навсегда, толпа студентов и даже гимназистов высыпала проводить меня на крыльцо; медленно
сходил я с его ступеней, тяжело, грустно было у меня на душе; я обернулся, еще раз взглянул на товарищей, на здание
университета — и пустился почти бегом…
Подав просьбу, я перестал
ходить на лекции, но всякий день бывал в
университете и проводил все свободное время в задушевных, живых беседах с товарищами.
Итак, очевидно, что переход из гимназии в
университет был вообще для всех мало заметен, особенно для меня и для студентов, продолжавших
ходить в некоторые гимназические классы.
— Дайте мне эту, как ее, Лубянку. Мерси… Кому тут из вас надо сказать… у меня тут какие-то подозрительные субъекты в калошах
ходят, да… Профессор IV
Университета Персиков…
Говорить пытался размеренно и веско, порывистые движения по возможности сдерживать, не бегать, как бегают люди в двадцать три года, окончившие
университет, а
ходить.
‹…› Когда по окончании экзамена я вышел на площадку лестницы старого
университета, мне и в голову не пришло торжествовать какой-нибудь выходкой радостную минуту. Странное дело! я остановился спиною к дверям коридора и почувствовал, что связь моя с обычным прошлым расторгнута и что,
сходя по ступеням крыльца, я от известного иду к неизвестному.
Великий пост и святая не только подошли, но и
прошли незаметно, особенно для меня, для которого провалиться на экзамене вторично равнялось исключению из
университета.
— Здравствуйте, — проговорил он сиплым голосом и с теми особенными подергиваньями плеч и головы, которые я всегда замечал у избаловавшихся и самоуверенных молодых людей. — Думал в
университет, а попал к вам. Грудь что-то заложило. Дайте-ка сигарку. — Он
прошел через всю комнату, вяло волоча ноги и не вынимая рук из карманов панталон, и грузно бросился на диван.
И по переходе в
университет Введенский никогда не
ходил на лекции. Да и трудно себе представить, что мог бы он на них почерпнуть. По-латыни Введенский писал и говорил так же легко, как и по-русски, и хотя выговаривал новейшие языки до неузнаваемости, писал по-немецки, по-французски, по-английски и по-итальянски в совершенстве. Генеалогию и хронологию всемирной и русской истории помнил в изумительных подробностях. Вскоре он перешел в наш флигель…
Я решил так. Обращусь к Бомгарду. Почему именно к нему? Потому, что он не психиатр, потому, что молод и товарищ по
университету. Он здоров, силен, но мягок, если я прав. помню его. Быть может, он над… я в нем найду участливость. Он что-нибудь придумает. Пусть отвезет меня в Москву. Я не могу к нему ехать. Отпуск я получил уже. Лежу. В больницу не
хожу.
Евреинов говорил, что в Казани я буду жить у него,
пройду за осень и зиму курс гимназии, сдам «кое-какие» экзамены — он так и говорил: «кое-какие», — в
университете мне дадут казенную стипендию, и лет через пять я буду «ученым».
Ходил Мухоедов необыкновенно быстро, вечно торопился куда-то, без всякой цели вскакивал с места и садился, часто задумывался о чем-то и совершенно неожиданно улыбался самой безобидной улыбкой — словом, это был тип старого студента, беззаботного, как птица, вечно веселого, любившего побеседовать «с хорошим человеком», выпить при случае, а потом по горло закопаться в университетские записки и просиживать за ними ночи напролет, чтобы с грехом пополам сдать курсовой экзамен; этот тип уже вывелся в русских
университетах, уступив место другому, более соответствующему требованиям и условиям нового времени.
В свое время он кончил курс в
университете, но теперь смотрел на это так, как будто отбыл повинность, неизбежную для юношей в возрасте от 18 до 25 лет; по крайней мере, мысли, которые теперь каждый день бродили в его голове, не имели ничего общего с
университетом и с теми науками, которые он
проходил.
Получаю я от нее преотчаянное письмо: пишет, что Митенька учиться больше не желает, потому что
ходил в
университет вольным слушателем и что все уж узнал, чему там учат, а что теперь намерен поступить в военную службу, в гусары.
Платонов. Гм… Гулять, значит, будем. Три года
прошло с тех пор, как вы кончили
университет?
С одиннадцати часов утра вплоть до восьми вечера студент Чистяков
ходил по урокам и только раз в неделю, по средам, когда занятия с учениками начинались у него позже, заглядывал на минутку в
университет, чтобы отметиться у педеля.
Извольте-ка вы искусить человека, когда он в
университете все науки кончил, огонь, воду и медные трубы
прошел!
В
университете она узнала от швейцара, на всякий случай, прежний адрес Хвалынцева, и когда
прошло более недели, а Свитка все не появлялся вторично и о Хвалынцеве ни слуху — Татьяна снова затосковала.
И так почти в каждом рассказе… Большие романы, с героями, наиболее близкими душе Достоевского. «Замечательно, что Раскольников, быв в
университете, почти не имел товарищей, всех чуждался, ни к кому не
ходил и у себя принимал тяжело. Впрочем, и от него скоро все отвернулись… Он решительно ушел от всех, как черепаха в свою скорлупу». «Я — человек мрачный, скучный, — говорит Свидригайлов. — Сижу в углу. Иной раз три дня не разговорят».
Это, батенька, не то, что у интеллигенции:
ходит себе мальчонка — в гимназию там, в
университет; заботы ни о чем нет у него, все папаша предоставляет.
Русские в Дерпте, вне студенческой сферы, держались, как всегда и везде — скорее разрозненно. И только в последние два года моего житья несколько семейств из светско-дворянского общества делали у себя приемы и сближались с немецкими"каксами". Об этом я поговорю особо, когда перейду к итогам тех знакомств и впечатлений, через какие я
прошел, как молодой человек, вне
университета.
А их были и тогда тысячи в Латинском квартале. Они
ходили на медицинские лекции, в анатомический театр, в кабинеты, в клиники.
Ходили — но далеко не все — на курсы юридического факультета. Но Сорбонна, то есть главное ядро парижского
Университета с целыми тремя факультетами, была предоставлена тем, кто из любопытства заглянет к тому или иному профессору. И в первый же мой сезон в «Латинской стране» я, ознакомившись с тамошним бытом студенчества, больше уже не удивлялся.
Все самое характерное, через что
прошел герой романа Телепнев в"Ливонских Афинах" — испытал в общих чертах и я, и мне пришлось бы неминуемо повторяться здесь, если б я захотел давать заново подробности о тогдашнем Дерпте,
университете, буршах, физиономии города.
Моя жизнь вне
университета проходила по материальной обстановке совсем не так, как у Телепнева. Мне пришлось сесть на содержание в тысячу рублей ассигнациями, как тогда еще считали наши старики, что составляло неполных триста рублей, — весьма скудная студенческая стипендия в настоящее время; да и тогда это было очень в обрез, хотя слушание лекций и стоило всего сорок рублей.
Кажется, он происходил из духовного звания, воспитался и учился в провинции, в Пензе, вряд ли
прошел через
университет, держался особняком, совсем не был вхож в тогдашние бойкие журнальные кружки.
И он действительно
ходил к этому бывшему попечителю Московского
университета, и тот любил с ним беседовать.
Через такой эксперимент я еще не
проходил во всю мою долгую студенческую жизнь в двух
университетах.
А этот скорый выбор сослужил мне службу, и немалую. Благодаря энциклопедической программе камерального разряда, где преподавали, кроме чисто юридических наук, химию, ботанику, технологию, сельское хозяйство, я получил вкус к естествознанию и незаметно
прошел в течение восьми лет, в двух и даже трех
университетах, полный цикл университетского знания по целым трем факультетам с их разрядами.