Неточные совпадения
А высший начальник, тоже смотря по тому, нужно ли ему отличиться или в каких он отношениях с
министром, — или
ссылает на край света, или держит в одиночном заключении, или приговаривает
к ссылке,
к каторге,
к смерти, или выпускает, когда его попросит об этом какая-нибудь дама.
Я, право, думал, что он сейчас отправится
к государю и объяснит ему дело, но так далеко
министры не
ходят.
Об этом Фигнере и Сеславине
ходили целые легенды в Вятке. Он чудеса делал. Раз, не помню по какому поводу, приезжал ли генерал-адъютант какой или
министр, полицмейстеру хотелось показать, что он недаром носил уланский мундир и что кольнет шпорой не хуже другого свою лошадь. Для этого он адресовался с просьбой
к одному из Машковцевых, богатых купцов того края, чтоб он ему дал свою серую дорогую верховую лошадь. Машковцев не дал.
Но не одни Карлы и Александры
проходят этот путь и признают тщету и зло власти: через этот бессознательный процесс смягчения
проходит всякий человек, приобретший ту власть,
к которой он стремился, всякий, не только
министр, генерал, миллионер, купец, но столоначальник, добившийся места, которого он желал десять лет, всякий богатый мужик, отложивший одну-другую сотню рублей.
И вот раз он зашел на гумно; поговорив с мужичками о хозяйстве, хотя сам не умел отличить овса от пшеницы, сладко потолковав о священных обязанностях крестьянина
к господину, коснувшись слегка электричества и разделения труда, в чем, разумеется, не понимал ни строчки, растолковав своим слушателям, каким образом земля
ходит около солнца, и, наконец, совершенно умилившись душой от собственного красноречия, он заговорил о
министрах.
— Известно-с. Что уж нашего брата-с, сами изволите знать-с, долго ли поклепать человека-с. А мною были довольны везде-с. Были
министры, генералы, сенаторы, графы-с. Бывал у всех-с, у князя Свинчаткина-с, у Переборкина полковника-с, у Недобарова генерала, тоже ходили-с, в вотчину ездили
к нашим-с. Известно-с…
Кажется, это построено слишком по австрийскому анекдоту, известному под заглавием: «одно слово
министру…». Из этого давно сделана пьеска, которая тоже давно уже разыгрывается на театрах и близко знакома русским по Превосходному исполнению Самойловым трудной мимической роли жида; но в то время,
к которому относится мой рассказ, этот слух
ходил повсеместно, и все ему вполне верили, и русские восхваляли честность Мордвинова, а евреи жестоко его проклинали.
Ксения. Что же это началось у нас? Светопреставление какое-то! Зятек у себя, наверху, трактир устроил, с утра до ночи люди толкутся, заседают чего-то; вчера семь бутылок красного выпили да водки сколько… Дворник Измаил жалуется — полиция одолела его, все спрашивает: кто
к нам
ходит? А они там всё про царя да
министров. И каждый день — трактир. Ты что голову повесил?
Во всю ночь не мог он сомкнуть глаз ни на минуту. За час перед рассветом послышалось ему, что под полом что-то шумит. Он встал с постели, приложил
к полу ухо и долго слышал стук маленьких колес и шум, как будто множество маленьких людей
проходило. Между шумом этим слышен был также плач женщин и детей и голос министра-Чернушки, который кричал ему...
Пристыженные
сошли мы в столовую
к обеду и еще больше смутились, увидя там maman в обществе нашего почетного опекуна и
министра народного просвещения. Последнего мы дружно боготворили со всею силою нашей детской привязанности.
К нему в санаторию
ходили постоянно разные народы, в том числе тот самый Рауль Риго, который во время Коммуны был чем-то вроде
министра полиции и производил экзекуции заложников.
И кто бы подумал, что настанет такой момент, когда его тело (в звании товарища
министра внутренних дел) вынесут из какого здания? Из бывшего Третьего отделения, куда я
ходил когда-то в театральную цензуру
к И.А.Нордштрему.
Проходили месяцы, пока
министр удостаивался доклада. В глубине души это была настоящая русская помещица. По вечерам Елизавета Петровна была окружена бабами и истопником, которые тешили ее сказками и народными прибаутками. От балов она переходила
к томительному богослужению, от охоты
к «богомольным походам». Она благоговела перед духовенством и часто жила в Москве.
В Микуле Баранщиков
ходил к российскому консулу из славанцев Контжуану, который отнесся
к нему очень участливо и велел ему явиться в Царьграде
к русскому
министру Якову Ивановичу Булгакову. [Як. Ив. Булгаков был назначен русским
министром в Константинополь в 1781 г. и занимал эту должность семь лет. (Прим. Лескова.)]