Неточные совпадения
— Нет, я думаю, княгиня устала, и
лошади ее не интересуют, — сказал Вронский Анне, предложившей
пройти до конного завода, где Свияжский хотел видеть нового жеребца. — Вы подите, а я провожу княгиню домой, и мы поговорим, — сказал он, — если вам приятно, — обратился он
к ней.
Он пришел
к себе уже
к вечеру, стало быть,
проходил всего часов шесть. Где и как шел обратно, ничего он этого не помнил. Раздевшись и весь дрожа, как загнанная
лошадь, он лег на диван, натянул на себя шинель и тотчас же забылся…
В промежутках он
ходил на охоту, удил рыбу, с удовольствием посещал холостых соседей, принимал иногда у себя и любил изредка покутить, то есть заложить несколько троек, большею частию горячих
лошадей, понестись с ватагой приятелей верст за сорок,
к дальнему соседу, и там пропировать суток трое, а потом с ними вернуться
к себе или поехать в город, возмутить тишину сонного города такой громадной пирушкой, что дрогнет все в городе, потом пропасть месяца на три у себя, так что о нем ни слуху ни духу.
Лесничий соскочил и начал стучать рукояткой бича в ворота. У крыльца он предоставил
лошадей на попечение подоспевшим Прохору, Тараске, Егорке, а сам бросился
к Вере, встал на подножку экипажа, взял ее на руки и, как драгоценную ношу, бережно и почтительно внес на крыльцо,
прошел мимо лакеев и девок, со свечами вышедших навстречу и выпучивших на них глаза, донес до дивана в зале и тихо посадил ее.
В Киренске я запасся только хлебом
к чаю и уехал. Тут уж я помчался быстро. Чем ближе
к Иркутску, тем ямщики и кони натуральнее. Только подъезжаешь
к станции, ямщики ведут уже
лошадей, здоровых, сильных и дюжих на вид. Ямщики позажиточнее здесь,
ходят в дохах из собачьей шерсти, в щегольских шапках. Тут ехал приискатель с семейством, в двух экипажах, да я — и всем доставало
лошадей. На станциях уже не с боязнью, а с интересом спрашивали: бегут ли за нами еще подводы?
Четверть часа спустя Федя с фонарем проводил меня в сарай. Я бросился на душистое сено, собака свернулась у ног моих; Федя пожелал мне доброй ночи, дверь заскрипела и захлопнулась. Я довольно долго не мог заснуть. Корова подошла
к двери, шумно дохнула раза два, собака с достоинством на нее зарычала; свинья
прошла мимо, задумчиво хрюкая;
лошадь где-то в близости стала жевать сено и фыркать… я, наконец, задремал.
Обыкновенно такие ливни непродолжительны, но в Уссурийском крае бывает иначе. Часто именно затяжные дожди начинаются грозой. Та
к было и теперь. Гроза
прошла, но солнце не появлялось. Кругом, вплоть до самого горизонта, небо покрылось слоистыми тучами, сыпавшими на землю мелкий и частый дождь. Торопиться теперь
к фанзам не имело смысла. Это поняли и люди и
лошади.
В другой половине помещалась мельница, состоявшая из 2 жерновов, из которых нижний был неподвижный. Мельница приводится в движение силой
лошади. С завязанными глазами она
ходит вокруг и вращает верхний камень. Мука отделяется от отрубей при помощи сита. Оно помещается в особом шкафу и приводится в движение ногами человека. Он же следит за
лошадью и подсыпает зерно
к жерновам.
В 5 часов мы подошли
к зверовой фанзе. Около нее я увидел своих людей.
Лошади уже были расседланы и пущены на волю. В фанзе, кроме стрелков, находился еще какой-то китаец. Узнав, что мы с Дерсу еще не
проходили, они решили, что мы остались позади, и остановились, чтобы обождать. У китайцев было много кабарожьего мяса и рыбы, пойманной заездками.
Шатры номадов. Вокруг шатров пасутся овцы,
лошади, верблюды. Вдали лес олив и смоковниц. Еще дальше, дальше, на краю горизонта
к северо — западу, двойной хребет высоких гор. Вершины гор покрыты снегом, склоны их покрыты кедрами. Но стройнее кедров эти пастухи, стройнее пальм их жены, и беззаботна их жизнь в ленивой неге: у них одно дело — любовь, все дни их
проходят, день за днем, в ласках и песнях любви.
Об этом Фигнере и Сеславине
ходили целые легенды в Вятке. Он чудеса делал. Раз, не помню по какому поводу, приезжал ли генерал-адъютант какой или министр, полицмейстеру хотелось показать, что он недаром носил уланский мундир и что кольнет шпорой не хуже другого свою
лошадь. Для этого он адресовался с просьбой
к одному из Машковцевых, богатых купцов того края, чтоб он ему дал свою серую дорогую верховую
лошадь. Машковцев не дал.
Проходит еще три дня; сестрица продолжает «блажить», но так как матушка решилась молчать, то в доме царствует относительная тишина. На четвертый день утром она едет проститься с дедушкой и с дядей и объясняет им причину своего внезапного отъезда. Родные одобряют ее. Возвратившись, она перед обедом заходит
к отцу и объявляет, что завтра с утра уезжает в Малиновец с дочерью, а за ним и за прочими вышлет
лошадей через неделю.
Таковым урядникам производилася также приличная и соразмерная их состоянию одежда. Обувь для зимы, то есть лапти, делали они сами; онучи получали от господина своего; а летом
ходили босы. Следственно, у таковых узников не было ни коровы, ни
лошади, ни овцы, ни барана. Дозволение держать их господин у них не отымал, но способы
к тому. Кто был позажиточнее, кто был умереннее в пище, тот держал несколько птиц, которых господин иногда бирал себе, платя за них цену по своей воле.
Сей день путешествие мое было неудачно;
лошади были худы, выпрягались поминутно; наконец, спускаяся с небольшой горы, ось у кибитки переломилась, и я далее ехать не мог. — Пешком
ходить мне в привычку. Взяв посошок, отправился я вперед
к почтовому стану. Но прогулка по большой дороге не очень приятна для петербургского жителя, не похожа на гулянье в Летнем саду или в Баба, скоро она меня утомила, и я принужден был сесть.
Но,
к удивлению Кишкина, Карачунский с шахты
прошел не
к лошадям, стоявшим у ворот ограды, а в противоположную сторону, прямо на него.
Мы стали
ходить два раза в неделю в гусарский манеж, где на
лошадях запасного эскадрона учились у полковника Кнабенау, под главным руководством генерала Левашова, который и прежде того, видя нас часто в галерее манежа во время верховой езды своих гусар, обращался
к нам с приветом и вопросом: когда мы начнем учиться ездить?
Темная синева московского неба, истыканная серебряными звездами, бледнеет, роса засеребрится по сереющей в полумраке травке, потом поползет редкий седой туман и спокойно поднимается
к небу, то ласкаясь на прощанье
к дремлющим березкам, то расчесывая свою редкую бороду о колючие полы сосен; в стороне отчетисто и звучно застучат зубами
лошади, чешущиеся по законам взаимного вспоможения; гудя
пройдет тяжелым шагом убежавший бык, а люди без будущего всё сидят.
Только перейдя болото и видя, что последняя пара его отряда
сошла с дорожки, кое-как насыпанной через топкое болото, он остановил
лошадь, снял темно-малиновую конфедератку с белой опушкой и, обернувшись
к отряду, перекрестился.
Громада подъехала
к забору, весьма свободно
сошла с
лошади, привязала ее
к плетню и ввалилась
к нам на двор.
Он велел старосте поторопить; тот
сходил и донес ему, что
лошади готовы, но что они стоят у квартиры становой — и та не велела им отъезжать, потому что чиновник
к ней еще зайдет.
Староста
сходил с этим приказанием и, возвратясь, объявил, что становая не отпускает
лошадей и требует чиновника
к себе.
Между прочим, Лукьяныч счел долгом запастись сводчиком. Одним утром сижу я у окна — вижу,
к барскому дому подъезжает так называемая купецкая тележка.
Лошадь сильная, широкогрудая, длинногривая, сбруя так и горит, дуга расписная. Из тележки бойко соскакивает человек в синем армяке, привязывает вожжами
лошадь к крыльцу и направляется в помещение, занимаемое Лукьянычем. Не
проходит десяти минут, как старик является ко мне.
…Всю ночь — какие-то крылья, и я
хожу и закрываю голову руками от крыльев. А потом — стул. Но стул — не наш, теперешний, а древнего образца, из дерева. Я перебираю ногами, как
лошадь (правая передняя — и левая задняя, левая передняя — и правая задняя), стул подбегает
к моей кровати, влезает на нее — и я люблю деревянный стул: неудобно, больно.
Иван Миронов
сходил к Свентицкому как будто наниматься, а только затем, чтобы высмотреть и узнать всё. И узнав всё: что караульщика нет, что
лошади в денниках, в конюшне, — подвел воров и сделал всё дело.
Вы выбираете тот, который
к вам поближе, шагаете через полусгнивший труп какой-то гнедой
лошади, которая тут в грязи лежит около лодки, и
проходите к рулю.
Арслан-Хан, маленький человечек с черными усами, весь бледный и дрожащий,
сошел с
лошади, злобно поглядел на Хаджи-Мурата и ушел с Иваном Матвеевичем в горницу. Хаджи-Мурат же вернулся
к лошадям, тяжело дыша и улыбаясь.
Корявые берёзы, уже обрызганные жёлтым листом, ясно маячили в прозрачном воздухе осеннего утра, напоминая оплывшие свечи в церкви. По узким полоскам пашен, качая головами, тихо шагали маленькие
лошади; синие и красные мужики безмолвно
ходили за ними, наклонясь
к земле, рыжей и сухой, а около дороги, в затоптанных канавах, бедно блестели жёлтые и лиловые цветы. Над пыльным дёрном неподвижно поднимались жёсткие бессмертники, — Кожемякин смотрел на них и вспоминал отзвучавшие слова...
Атаман, на которого все взоры устремлены,
ходя около саней своих и приближаясь
к ним как будто для того, чтоб садиться, и опять отходя, не раз заставляет их ошибаться в сигнале; наконец он действительно бросается в санки, дает знак, пускает во всю прыть
лошадь свою, и за ним скачет все собравшееся войско.
Словом, немного
прошло времени, как
к пышно убранной квартире цуг вороных
лошадей привез в четвероместной карете мордоре-фонсе генерала Негрова, одетого в мундир с ментиком, и супругу его Глафиру Львовну Негрову, в венчальном платье из воздуха с лентами.
Большая (и с большою грязью) дорога шла каймою около сада и впадала в реку; река была в разливе; на обоих берегах стояли телеги, повозки, тарантасы, отложенные
лошади, бабы с узелками, солдаты и мещане; два дощаника
ходили беспрерывно взад и вперед; битком набитые людьми,
лошадьми и экипажами, они медленно двигались на веслах, похожие на каких-то ископаемых многоножных раков, последовательно поднимавших и опускавших свои ноги; разнообразные звуки доносились до ушей сидевших: скрип телег, бубенчики, крик перевозчиков и едва слышный ответ с той стороны, брань торопящихся пассажиров, топот
лошадей, устанавливаемых на дощанике, мычание коровы, привязанной за рога
к телеге, и громкий разговор крестьян на берегу, собравшихся около разложенного огня.
— Ну, тогда пусть Вуколу достается наша жилка, — с сдержанной обидой в голосе заговорил Гордей Евстратыч, начиная
ходить по своей горнице неровными шагами. — Ему небось ничего не страшно… Все слопает. Вон
лошадь у него какая: зверина, а не
лошадь. Ну, ему и наша жилка
к рукам подойдет.
Те из челядинцев, с которыми встречался Юрий, подъезжая
к крыльцу, смотрели на него с удивлением: измятый и поношенный охабень, коим с ног до головы он был окутан, некрасивая одежда Алексея — одним словом, ничто не оправдывало дерзости незнакомого гостя, который, вопреки обычаю простолюдинов, не
сошел с
лошади у ворот и въехал верхом на двор гордого боярина.
Через десять минут Квашнин быстро подкатил
к площадке на тройке великолепных серых
лошадей. Он сидел в коляске один, потому что, при всем желании, никто не смог бы поместиться рядом с ним. Следом за Квашниным подъехало еще пять или шесть экипажей. Увидев Василия Терентьевича, рабочие инстинктом узнали в нем «набольшего» и тотчас же, как один человек, поснимали шапки. Квашнин величественно
прошел вперед и кивнул головой священнику.
Широкоплечий вахмистр принял
лошадь Зарецкого, который,
пройдя шагов сто вперед, подошел
к батарее. Канонеры, раздувая свои фитили, стояли в готовности подле пушек, а командующий орудиями артиллерийской поручик и человека три пехотных офицеров толпились вокруг зарядного ящика, из которого высокий фейерверкер вынимал манерку с водкою, сыр и несколько хлебов.
Возвращаясь домой в следующий вечер, табун наткнулся на хозяина с гостем. Жулдыба, подходя
к дому, покосилась на две мужские фигуры: один был молодой хозяин в соломенной шляпе, другой высокий, толстый, обрюзгший военный. Старуха покосилась на людей и, прижав,
прошла подле него; остальные — молодежь — переполошились, замялись, особенно когда хозяин с гостем нарочно вошли в середину
лошадей, что-то показывая друг другу и разговаривая.
С восходом солнца он отправился искать сестру, на барском дворе, в деревне, в саду — везде, где только мог предположить, что она
проходила или спряталась, — неудача за неудачей!.. досадуя на себя, он задумчиво пошел по дороге, ведущей в лес мимо крестьянских гумен: поровнявшись с ними и случайно подняв глаза, он видит буланую
лошадь, в шлее и хомуте, привязанную
к забору; он приближается… и замечает, что трава измята у подошвы забора! и вдруг взор его упал на что-то пестрое, похожее на кушак, повисший между цепких репейников… точно! это кушак!.. точно! он узнал, узнал! это цветной шелковый кушак его Ольги!
Прошло этак дней восемь, мужички тащили
к Прокудину коноплю со всех сторон, а денег у него стало совсем намале. Запрег он
лошадь и поехал в Ретяжи
к куму мельнику позаняться деньгами, да не застал его дома. Думал Прокудин, как бы ему половчее обойтись с Костиком? А Костик как вырос перед ним: ведет барских
лошадей с водопою, от того самого родника, у которого Настя свои жалостные песни любила петь. Завидел Прокудин Костика и остановил
лошадь.
Конечно, на дворе
ходило много посторонних людей, форейторов, кучеров;
к тому же стучали колеса и фыркали
лошади и т. д.; но все-таки место было удобное: заметят ли, не заметят ли, а теперь по крайней мере выгода та, что дело происходит некоторым образом в тени и господина Голядкина не видит никто; сам же он мог видеть решительно все.
Проворно подскочив
к дрожкам, он почтительно поддержал под локоть слезавшего тестя — и даже одной рукой сделал пример, будто подхватывает исполинскую ногу, которую тот, наклонясь вперед туловищем, заносил с размаху через сидение; потом он помог мне
сойти с
лошади.
Эльчанинов как бы механически повиновался ему. Он начал одеваться и велел закладывать
лошадей. Савелий
прошел к Анне Павловне, которая сидела в гостиной.
Приехав
к Бешметевым и увидя у крыльца
лошадь Бахтиарова, она тихо
прошла лакейскую, в которой никого не было, и еще осторожнее пошла по зале.
Сошли вниз, тут расцеловалась с Лизой Марья Сысоевна, и, только уже усевшись в коляску, Лиза подняла глаза на отца — и вдруг всплеснула руками и вскрикнула; еще миг, и она бы бросилась
к нему из коляски, но
лошади уже тронулись.
Бояре не
ходили пешком, не хотели знаться с купцами и мещанами, требовали, чтобы никто не смел въехать
к ним на двор, а чтоб все оставляли
лошадей у ворот; но это не спасало их от многих вещей, довольно унизительных.
Одно только кажется Меркулову странным: как-то неровно идет сегодня белый мерин. Так и шатает его из стороны в сторону… Ишь как качнуло. Насилу удержался Меркулов, чтобы не полететь с
лошади вперед головой. Нет, надо усесться верхом как следует. Пробует Меркулов перебросить правую ногу на другую сторону, но нога не шевелится, отяжелела — точно
к ней кто привязал странную тяжесть. А
лошадь так и
ходит, так и шатается под ним. «Но, ты, че-ерт! Засну-ул?..»
Но вот снегу больше нет:
лошадей, коров и овец,
к большому их, сколько можно судить по наружности, удовольствию, сгоняют в поля — наступает рабочая пора; впрочем, весной работы еще ничего — не так торопят: с Христова дня по Петров пост воскресенья называются гулящими; в полях возятся только мужики; а бабы и девки еще ткут красна, и которые из них помоложе и повеселей да посвободней в жизни, так
ходят в соседние деревни или в усадьбы на гульбища; их обыкновенно сопровождают мальчишки в ситцевых рубахах и непременно с крашеным яйцом в руке.
Поэтому, не отвечая ни слова на саркастические замечания товарища, в другое время относившегося
к людям с большим добродушием и снисходительностью, я
сошел с сеновала и направился
к лошадям. Они
ходили в загородке и то и дело поворачивались
к воде, над которой, выжатая утренним холодком, висела тонкая пленка тумана. Утки опять сидели кучками на середине озера. По временам они прилетали парами с дальней реки и, шлепнувшись у противоположного берега, продолжали здесь свои ночные мистерии…
Отошел я от окна,
прошел на сеновал, думаю, сейчас кто-нибудь
к лошадям выйдет.
Последние слова были сказаны гнусавым, почти плачущим голосом, и всадник опять поднял руку с нагайкой.
Лошадь под ним испуганно затопталась. Пеший спутник уклонился от удара. Наши ямщики
сошли с санок и приняли участие в обсуждении положения. Оказалось, что мы все заснули,
лошади свернули
к берегу. За нами потянулись случайные спутники, причем даже пеший проводник крупного незнакомца, очевидно, тоже заснул на ходу…
— Закладывать! — крикнул граф, входя в общую залу гостиницы со всеми гостями и цыганами. — Сашка! не цыган Сашка, а мой, скажи смотрителю, что прибью, коли
лошади плохи будут. Да чаю давай нам! Завальшевский! распоряжайся чаем, а я
пройду к Ильину, посмотрю, что он, — прибавил Турбин и, выйдя в коридор, направился в нумер улана.
Он попробовал раз подумать о том, что ему теперь делать, как выехать без копейки денег, как заплатить пятнадцать тысяч проигранных казенных денег, что скажет полковой командир, что скажет его мать, что скажут товарищи, — и на него нашел такой страх и такое отвращение
к самому себе, что он, желая забыться чем-нибудь, встал, стал
ходить по комнате, стараясь ступать только наищели половиц, и снова начал припоминать себе все мельчайшие обстоятельства происходившей игры; он живо воображал, что уже отыгрывается и снимает девятку, кладет короля пик на две тысячи рублей, направо ложится дама, налево туз, направо король бубен, — и всё пропало; а ежели бы направо шестерка, а налево король бубен, тогда совсем бы отыгрался, поставил бы еще всё на пе и выиграл бы тысяч пятнадцать чистых, купил бы себе тогда иноходца у полкового командира, еще пару
лошадей, фаэтон купил бы.