Неточные совпадения
Проехал на лихаче Стратонов в дворянской, с
красным околышем, фуражке,
проехала Варвара с Ряхиным, он держал ее за талию и хохотал, кругло открыв рот.
Какой-то дикий разгул овладел всеми:
на целые десятки верст дорога устилается
красным сукном, чтобы только
проехать по ней пьяной компании
на бешеных тройках; лошадей не только поят, но даже моют шампанским; бесчисленные гости располагаются как у себя дома, и их угощают целым гаремом из крепостных красавиц.
Возвращаясь домой и
проезжая по
красному двору, князь указал Калиновичу
на вновь выстроенные длинные столы и двое качелей, круговую и маховую.
Мужик поднял кверху
красное потное лицо и усмехнулся… Но, увидев
на проезжем барине кокарду, стал вдруг серьезен и задергал лошадь, не дав ей щипнуть былинку у дороги… Вдоль проселка лежали вывернутые сохой березовые саженцы… Только пять-шесть еще сиротливо стояли, наклонясь и увядая…
Седые, грязные волосы всклокоченных бород, опухшие жёлтые и
красные лица, ловкие, настороженные руки,
на пальцах которых, казалось, были невидимые глаза, — всё это напоминало странные видения божьего крестника, когда он
проезжал по полям мучений человеческих.
Чувствуя тошноту и тяжесть во всем теле, он напрягал силы, чтобы отогнать от себя эти образы, но едва они исчезали, как
на Егорушку с ревом бросался озорник Дымов с
красными глазами и с поднятыми кулаками, или же слышалось, как он тосковал: «Скушно мне!»
Проезжал на казачьем жеребчике Варламов, проходил со своей улыбкой и с дрохвой счастливый Константин.
Ему, верно, случалось
проезжать целые уезды, не набредя ни
на одно жилое барское поместье, хотя часто ему метался в глаза господский дом, но — увы! — верно, с заколоченными окнами и с
красным двором, глухо заросшим крапивою; но никак нельзя было этого сказать про упомянутую волость: усадьбы ее были и в настоящее время преисполнены помещиками; немногие из них заключали по одному владельцу, но в большей части проживали целые семейства.
Простились соседи; ушел Василий, и долго его не было. Жена за него работала, день и ночь не спала; извелась совсем, поджидаючи мужа.
На третий день
проехала ревизия: паровоз, вагон багажный и два первого класса, а Василия все нет.
На четвертый день увидел Семен его хозяйку: лицо от слез пухлое, глаза
красные.
Вот по улице в тени акаций, играя хлыстиками, прошли два офицера в белых кителях. Вот
на линейке
проехала куча евреев с седыми бородами и в картузах. Гувернантка гуляет с директорскою внучкой… Пробежал куда-то Сом с двумя дворняжками… А вот в простеньком сером платье и в
красных чулочках, держа в руке «Вестник Европы», пошла Варя. Была, должно быть, в городской библиотеке…
На первой неделе Великого поста Патап Максимыч выехал из Осиповки со Стуколовым и с Дюковым. Прощаясь с женой и дочерьми, он сказал, что едет в
Красную рамень
на крупчатные свои мельницы, а оттуда
проедет в Нижний да в Лысково и воротится домой к Середокрестной неделе, а может, и позже. Дом покинул
на Алексея, хотя при том и Пантелею наказал глядеть за всем строже и пристальней.
В первый же день Ашанин с партией своих спутников, решивших осматривать Лондон вместе, небольшой группой, состоящей из четырех человек (доктор, жизнерадостный мичман Лопатин, гардемарин Иволгин и Володя), побродил по улицам, был в соборе св. Павла, в Тоуэре,
проехал под Темзой по железной дороге по сырому туннелю, был в громадном здании банка, где толпилась масса посетителей, и где царил тем не менее образцовый порядок, и после сытного обеда в ресторане закончил свой обильный впечатлениями день в Ковентгарденском театре, слушая оперу и поглядывая
на преобладающий
красный цвет дамских туалетов.
Большой красивый город. Чистые улицы. Бегающие там и тут трамваи. Повсюду военные, повсюду солдаты. Любопытная толпа горожан, снующая по бульвару и по тротуарам, несмотря ни
на какую погоду. То и дело
проезжают автомобили, приспособленные для раненых.
На каждом шагу встречаются здания со значками госпиталей и лазаретов
Красного Креста.
Спешно грузились
на дворе фурманки. По улице
проезжали орудия. Над крылечком в вечерних сумерках еще трепыхался
красный флаг. Из помещения штаба вышел Крогер и холодно сказал...
Проехала крытая парусиною двуколка, в ней лежал раненый офицер. Его лицо сплошь было завязано бинтами, только чернело отверстие для рта; повязка промокла, она была, как кроваво-красная маска, и из нее сочилась кровь. Рядом сидел другой раненый офицер, бледный от потери крови. Грустный и слабый, он поддерживал
на коленях кровавую голову товарища. Двуколка тряслась и колыхалась, кровавая голова моталась бессильно, как мертвая.
Они приехали в Тамбов,
проехали город и остановились у маленького домика в три окна за
красной церковью; особенно осталась в памяти Бахметьевой эта
красная церковь, да еще застава с орлами, которой оканчивалась улица,
на которой стоял домик.
Мертвеца положили
на телегу, поверх накопанного им золотистого песку, прикрыли рогожей и тихим шагом повезли в Знаменское по корчеватой лесной дороге; позади враздробь тихо шли мужики, рассыпавшись между деревьями, и рубахи их под солнечными пятнами вспыхивали
красным огнем. И когда
проезжали мимо двухэтажного дома Ивана Порфирыча, псаломщик предложил поставить покойника к нему...
Во всю дорогу Петя приготавливался к тому, как он, как следует большому и офицеру, не намекая
на прежнее знакомство, будет держать себя с Денисовым. Но как только Денисов улыбнулся ему, Петя тотчас же просиял,
покраснел от радости и забыв приготовленную официальность, начал рассказывать о том, как он
проехал мимо французов и как он рад, что ему дано такое поручение, и что он был уже в сражении под Вязьмой и что там отличился один гусар.