Неточные совпадения
Придет время — сердце ее само собой забьет тревогу, и она вдруг прозреет и в «
небесах увидит бога», по покуда ее час не
пробил, пускай это сердце остается в покое, пускай эта красота довлеет сама себе.
Я ходил взад и вперед по улице, порой останавливаясь и подняв глаза кверху, молился, стараясь горячим сознанием «личного обращения» к богу
пробить мутный полог оттепельного зимнего
неба.
Там были болота и тьма, потому что лес был старый и так густо переплелись его ветви, что сквозь них не видать было
неба, и лучи солнца едва могли
пробить себе дорогу до болот сквозь густую листву.
Начало светать… На Спасской башне
пробило шесть. Фонарщик прошел по улице и потушил фонари. Красноватой полосой засветлела зорька, погашая одну за другой звездочки, которые вскоре слились с светлым
небом… Улицы оживали… Завизжали железные петли отпираемых где-то лавок… Черные бочки прогромыхали… Заскрипели по молодому снегу полозья саней… Окна трактира осветились огоньками…
В это мгновение часы далеко
пробили четыре раза на рыжей башне, и тотчас из всех дверей побежали люди с портфелями. Наступили сумерки, и редкий мокрый снег пошел с
неба.
Я оглянулся. Закрывая собою заходившее солнце, вздымалась огромная темно-синяя туча; видом своим она представляла подобие огнедышащей горы; ее верх широким снопом раскидывался по
небу; яркой каймой окружал ее зловещий багрянец и в одном месте, на самой середине,
пробивал насквозь ее тяжелую громаду, как бы вырываясь из раскаленного жерла…
Первые лучи солнца,
пробив сквозившую тучу, блеснули в
небе и пробежали по земле и
небу. Туман волнами стал переливаться в лощинах, роса, блестя, заиграла на зелени, прозрачные побелевшие тучки спеша разбегались по синевшему своду. Птицы гомозились в чаще и, как потерянные, щебетали что-то счастливое; сочные листья радостно и спокойно шептались в вершинах, и ветви живых дерев медленно, величаво зашевелились над мертвым, поникшим деревом.
Не было перед глазами никаких путей. И, как всегда в таких случаях, сама далекая цель начинала тускнеть и делаться сомнительной. Гордая пальма томится в оранжерее по свободе и вольному
небу. Она упорно растет вверх, упирается кроной в стеклянную крышу, чтобы
пробить и вырваться на волю. Робкая травка пытается отговорить пальму.
Вот нахмурил царь брови черные
И навел на него очи зоркие,
Словно ястреб взглянул с высоты
небесНа младого голубя сизокрылого, —
Да не поднял глаз молодой боец.
Вот об землю царь стукнул палкою,
И дубовый пол на полчетверти
Он железным
пробил оконечником —
Да не вздрогнул и тут молодой боец.
Вот промолвил царь слово грозное, —
И очнулся тогда добрый молодец.