Неточные совпадения
— Браво, Вронский! — послышались ему голоса кучки людей — он знал, его полка и
приятелей, — которые
стояли у этого препятствия; он не мог не узнать голоса Яшвина, но он не видал его.
Одни закусывали,
стоя или присев к столу; другие ходили, куря папиросы, взад и вперед по длинной комнате и разговаривали с давно не виденными
приятелями.
«Нет, этого мы
приятелю и понюхать не дадим», — сказал про себя Чичиков и потом объяснил, что такого
приятеля никак не найдется, что одни издержки по этому делу будут
стоить более, ибо от судов нужно отрезать полы собственного кафтана да уходить подалее; но что если он уже действительно так стиснут, то, будучи подвигнут участием, он готов дать… но что это такая безделица, о которой даже не
стоит и говорить.
— Вот он вас проведет в присутствие! — сказал Иван Антонович, кивнув головою, и один из священнодействующих, тут же находившихся, приносивший с таким усердием жертвы Фемиде, что оба рукава лопнули на локтях и давно лезла оттуда подкладка, за что и получил в свое время коллежского регистратора, прислужился нашим
приятелям, как некогда Виргилий прислужился Данту, [Древнеримский поэт Вергилий (70–19 гг. до н. э.) в поэме Данте Алигьери (1265–1321) «Божественная комедия» через Ад и Чистилище провожает автора до Рая.] и провел их в комнату присутствия, где
стояли одни только широкие кресла и в них перед столом, за зерцалом [Зерцало — трехгранная пирамида с указами Петра I, стоявшая на столе во всех присутственных местах.] и двумя толстыми книгами, сидел один, как солнце, председатель.
Но досада ли, которую почувствовали приезжие кони за то, что разлучили их с
приятелями, или просто дурь, только, сколько ни хлыстал их кучер, они не двигались и
стояли как вкопанные.
— Эге-ге! — сказал гайдук. — А я знаю,
приятель, ты кто: ты сам из тех, которые уже сидят у меня.
Постой же, я позову сюда наших..
Третьего дня я еще и не знал, что он здесь
стоит в нумерах, у вас, Андрей Семенович, и что, стало быть, в тот же самый день, как мы поссорились, то есть третьего же дня, он был свидетелем того, как я передал, в качестве
приятеля покойного господина Мармеладова, супруге его Катерине Ивановне несколько денег на похороны.
Толстяков, мой
приятель, каждый раз принужден снимать свою покрышку, входя куда-нибудь в общее место, где все другие в шляпах и фуражках
стоят.
Три дня спустя оба
приятеля катили по дороге в Никольское. День
стоял светлый и не слишком жаркий, и ямские сытые лошадки дружно бежали, слегка помахивая своими закрученными и заплетенными хвостами. Аркадий глядел на дорогу и улыбался, сам не зная чему.
Тяжелая дорогая мебель
стояла в обычном чопорном порядке вдоль стен, обитых коричневыми обоями с золотыми разводами; покойный Одинцов выписал ее из Москвы через своего
приятеля и комиссионера, винного торговца.
Приятелей наших встретили в передней два рослые лакея в ливрее; один из них тотчас побежал за дворецким. Дворецкий, толстый человек в черном фраке, немедленно явился и направил гостей по устланной коврами лестнице в особую комнату, где уже
стояли две кровати со всеми принадлежностями туалета. В доме, видимо, царствовал порядок: все было чисто, всюду пахло каким-то приличным запахом, точно в министерских приемных.
— Стильтон! — брезгливо сказал толстый джентльмен высокому своему
приятелю, видя, что тот нагнулся и всматривается в лежащего. — Честное слово, не
стоит так много заниматься этой падалью. Он пьян или умер.
— Видишь, Надя, какое дело выходит, — заговорил старик, — не сидел бы я, да и не думал, как добыть деньги, если бы мое время не ушло. Старые друзья-приятели кто разорился, кто на том свете, а новых трудно наживать. Прежде
стоило рукой повести Василию Бахареву, и за капиталом дело бы не стало, а теперь… Не знаю вот, что еще в банке скажут: может, и поверят. А если не поверят, тогда придется обратиться к Ляховскому.
За стойкой, как водится, почти во всю ширину отверстия,
стоял Николай Иваныч, в пестрой ситцевой рубахе, и, с ленивой усмешкой на пухлых щеках, наливал своей полной и белой рукой два стакана вина вошедшим
приятелям, Моргачу и Обалдую; а за ним в углу, возле окна, виднелась его востроглазая жена.
Когда я возвратился, в маленьком доме царила мертвая тишина, покойник, по русскому обычаю, лежал на столе в зале, поодаль сидел живописец Рабус, его
приятель, и карандашом, сквозь слезы снимал его портрет; возле покойника молча, сложа руки, с выражением бесконечной грусти,
стояла высокая женская фигура; ни один артист не сумел бы изваять такую благородную и глубокую «Скорбь».
У самой реки мы встретили знакомого нам француза-гувернера в одной рубашке; он был перепуган и кричал: «Тонет! тонет!» Но прежде, нежели наш
приятель успел снять рубашку или надеть панталоны, уральский казак сбежал с Воробьевых гор, бросился в воду, исчез и через минуту явился с тщедушным человеком, у которого голова и руки болтались, как платье, вывешенное на ветер; он положил его на берег, говоря: «Еще отходится,
стоит покачать».
«Куда? — закричал он, ухватя за хвост хотевшего убежать черта, —
постой,
приятель, еще не все: я еще не поблагодарил тебя».
«Во поле береза
стояла, во поле кудрявая
стояла, ой люли, люли, люли, люли»… Хоровод молодых баб и девок — пляшут — подойдем поближе, — говорил я сам себе, развертывая найденные бумаги моего
приятеля. Но я читал следующее. Не мог дойти до хоровода. Уши мои задернулись печалию, и радостный глас нехитростного веселия до сердца моего не проник. О мой друг! где бы ты ни был, внемли и суди.
Ребенок был очень благонравен, добр и искренен. Он с почтением
стоял возле матери за долгими всенощными в церкви Всех Скорбящих; молча и со страхом вслушивался в громовые проклятия, которые его отец в кругу
приятелей слал Наполеону Первому и всем роялистам; каждый вечер повторял перед образом: «но не моя, а твоя да совершится воля», и засыпал, носясь в нарисованном ему мире швейцарских рыбаков и пастухов, сломавших несокрушимою волею железные цепи несносного рабства.
Перед Вихровым в это время
стоял старик с седой бородой, в коротенькой черной поддевке и в солдатских, с высокими голенищами, сапогах. Это был Симонов. Вихров, как тогда посылали его на службу, сейчас же распорядился, чтобы отыскали Симонова, которого он сделал потом управляющим над всем своим имением. Теперь он, по крайней мере, с полчаса разговаривал с своим старым
приятелем, и все их объяснение больше состояло в том, что они говорили друг другу нежности.
—
Постойте, Вихров! — кликнул ему вслед хозяин; ему, видно, казалось, что он мало надругался еще над
приятелем. — Я могу достать вам пятьсот-шестьсот рублей, с тем чтобы вы сели с нами играть в карты.
За кофеем последовало взаимное представление мужей, а когда поезд тронулся, то знакомство уже
стояло на прочном основании, и между новыми
приятелями, без задержки, полилась вольная русская речь.
Можно ли, например, оспоривать, что чебоксарская подоплека добротнее французской? не будет ли это противно тем инстинктам отечестволюбия, которые так дороги моему сердцу? не рассердит ли это, наконец, Плешивцева, который хоть и
приятель, а вдруг возьмет да крикнет: «Караул! измена?!» И ничего ты с ним не поделаешь, потому что он крепко
стоит на чебоксарской почве, а ты колеблешься!
Хвалиться, после долгих лет разлуки, перед
приятелем, сколько
стоило труда и искусства, чтобы поймать, уличить и вообще довести, с грехом пополам, какого-нибудь воришку-станового до вожделенного 3-го пункта, — право, не
стоило.
—
Постой! — перебил Медиокритский, подняв руку кверху. — Голова моя отчаянная, в переделках я бывал!.. Погоди! Я ее оконфужу!.. Перед публикой оконфужу! — И затем что-то шепнул
приятелю на ухо.
Утром Петр Иваныч привез племянника в департамент, и пока сам он говорил с своим
приятелем — начальником отделения, Александр знакомился с этим новым для него миром. Он еще мечтал все о проектах и ломал себе голову над тем, какой государственный вопрос предложат ему решить, между тем все
стоял и смотрел.
Как это бывает часто,
приятели старались свалить вину друг на друга. Дыма говорит: надо было помочь кулаком, Матвей винит голову Дымы. А немец
стоит и дружелюбно кивает обоим…
Пошли. А в кабаке
стоит старый человек, с седыми, как щетина, волосами, да и лицо тоже все в щетине. Видно сразу: как ни бреется, а борода все-таки из-под кожи лезет, как отава после хорошего дождя. Как увидели наши
приятели такого шероховатого человека посреди гладких и аккуратных немцев, и показалось им в нем что-то знакомое. Дыма говорит тихонько...
Было половина десятого, когда в тумане двадцатиградусного мороза толстый, бородатый кучер Чернышева, в лазоревой бархатной шапке с острыми концами, сидя на козлах маленьких саней, таких же, как те, в которых катался Николай Павлович, подкатил к малому подъезду Зимнего дворца и дружески кивнул своему
приятелю, кучеру князя Долгорукого, который, ссадив барина, уже давно
стоял у дворцового подъезда, подложив под толстый ваточный зад вожжи и потирая озябшие руки.
Гимназический учитель Передонов,
стоя в кругу своих
приятелей, угрюмо посматривая на них маленькими, заплывшими глазами из-за очков в золотой оправе, говорил им...
— Молодчики-слобода,
стой дружно! — громогласно кричит высокий ражий Ордынцев и, точно топором рубит, бьет по головам горожан. Против него — Коптев, без полушубка, в разорванной рубахе. Они давние
приятели, кумовья.
Шубин не выходил из своей комнаты до самой ночи. Уже совсем стемнело, неполный месяц
стоял высоко на небе, Млечный Путь забелел и звезды запестрели, когда Берсенев, простившись с Анной Васильевной, Еленой и Зоей, подошел к двери своего
приятеля. Он нашел ее запертою и постучался.
Постой… пропал… кто ж он? Вот дал мне бог заботу.
Трусливый враг какой-нибудь,
А им ведь у меня нет счету,
Ха, ха, ха, ха! прощай,
приятель, добрый путь…
Антон Чехов с братом Николаем, художником, работающим у Лентовского вместе с Шехтелем,
стоят у тира и любуются одним своим
приятелем, который без промаха сшибает гипсовые фигурки и гасит пулькой красные огоньки фигур…
Но
приятели — в том числе, конечно, Захар и Севка — были другого мнения. Убедить приемыша ничего не
стоило: он тотчас же поддался. Видное место, которое занимал он между ними в качестве главного распорядителя и виновника празднества, чрезвычайно льстило его самолюбию.
Все это время я был необыкновенно расстроен. Легкомысленные
приятели до того надоели своими жалобами, что просто хоть дома не сказывайся… Положим, что время у нас
стоит чересчур уж серьезное; но ежели это так, то, по мнению моему, надобно и относиться к нему с такою же серьезностью, а не напрашиваться на недоразумения. А главное, я-то тут при чем?.. Впрочем, судите сами.
Антон Павлович Чехов с братом Николаем, художником, работающим у Лентовского, вместе с архитектором Шехтелем
стоят у тира и любуются одним своим
приятелем, который без промаха сшибает гипсовые фигурки и гасит пулькой красные огоньки фигур.
Приятелей у Крошечкина было множество, но, во-первых, все это были люди необыкновенно глубокие, а потому"как следует писать об этом предмете, братец, времени нет, а коротенько писать — не
стоит руки марать"; а во-вторых, все они проводили время по большей части в"Британии"и потому не всегда бывали трезвы.
Узнав на аванпостах, что полк Зарецкого
стоит биваками в первой линии авангарда, наши
приятели пустились немедля его отыскивать.
— Видишь ли, — сказал Зарецкой, входя с
приятелем своим в первую комнату, — как здесь все обдумано? Ну как уйдешь, не заплатя за обед? Ведь шляпа-то
стоит дороже рубля.
— Нет слушай: у него был добрый сосед, его друг и
приятель, занимавший первое место за столом его, товарищ на охоте, ласкавший детей его, — простосердечный, который всегда
стоял с ним рядом в церкви, снабжал его деньгами в случае нужды, ручался за него своею головою — что ж… разве этого не довольно для погибели человека? — погоди… не бледней… дай руку: огонь, текущий в моих жилах, перельется в тебя… слушай далее: однажды на охоте собака отца твоего обскакала собаку его друга; он посмеялся над ним: с этой минуты началась непримиримая вражда — 5 лет спустя твой отец уж не смеялся.
В беспокойстве своем, в тоске и смущении, чувствуя, что так оставаться нельзя, что наступает минута решительная, что нужно же с кем-нибудь объясниться, герой наш стал было понемножку подвигаться к тому месту, где
стоял недостойный и загадочный
приятель его; но в самое это время у подъезда загремел давно ожидаемый экипаж его превосходительства.
Бывало, слезу в разомкнутых рядах с Арцибала и положу на седло свои краги да скажу: «Ну,
стой, брат», а сам ухожу полакомиться пирожками у разносчика или поболтать с
приятелями, и хотя бы отдых продолжался целый час, я все-таки найду Арцибала не уронившим с седла моих перчаток.
Загоскин, с таким блестящим успехом начавший писать стихи, хотя они
стоили ему неимоверных трудов, заслуживший общие единодушные похвалы за свою комедию в одном действии под названием «Урок холостым, или Наследники» [После блестящего успеха этой комедии на сцене, когда все
приятели с искренней радостью обнимали и поздравляли Загоскина с торжеством, добродушный автор, упоенный единодушным восторгом, обняв каждого так крепко, что тщедушному Писареву были невтерпеж такие объятия, сказал ему: «Ну-ка, душенька, напиши-ка эпиграмму на моих „Наследников“!» — «А почему же нет», — отвечал Писарев и через минуту сказал следующие четыре стиха...
— Братцы, что вам, лошадь, что ли, надо? — заговорили тотчас
приятели рыженьких. — Пойдемте, поглядите у нас… уж такого-то подведем жеребчика, спасибо скажете… что вы с ним как бьетесь, ишь ломается, и добро было бы из чего… ишь, вона, вона как ноги-то подогнула… пойдемте с нами, вон
стоят наши лошади… бойкие лошади! Супротив наших ни одна здесь не вытянет, не токмо что эта…
Нарушилось было наше веселье умными изобретениями брата Петруся. Вдруг, среди скоков, раздался громкий звук от рогов, в которые брат приказал трубить внизу. Но некоторые из бывших тут гостей,
приятелей его, пошли к нему и убедили его умолкнуть — что он и сделал, к немалому удовольствию общему. Хорошо, что унятие рогов на сей раз не
стоило мне ничего. Если бы не
приятели его, то я бы должен был итти к нему и купить у него тишину.
Лаптев. Плохо?
Постой,
постой! Голодно живут
приятели мои, тетя Глаша, не достанешь ли муки, пуда два, а то и мешок?
«Ого-го! да это хват! — подумал философ, выходя. — С этим нечего шутить.
Стой,
стой,
приятель: я так навострю лыжи, что ты с своими собаками не угонишься за мною».
1-й купец. Что «однако ж»?
Стой твердо, потому один отвечать будешь! Ответчика за себя не поставишь. Как жил, что делал? Так и так, мол,
приятели. А у тебя есть своя голова на плечах? Закон знаешь? Ну, и шабаш, и кончен разговор.
Возле Шиллера
стоял Гофман — не писатель Гофман, но довольно хороший сапожник с Офицерской улицы, большой
приятель Шиллера.