Неточные совпадения
На последнее полномочные сказали, что дадут знать о салюте за день до
своего приезда. Но адмирал решил, не дожидаясь
ответа о том,
примут ли они салют себе, салютовать
своему флагу, как только наши катера отвалят от фрегата. То-то будет переполох у них! Все остальное будет по-прежнему, то есть суда расцветятся флагами, люди станут по реям и — так далее.
Не получая
ответа на такие вопросы, немец
принимал сонный вид и начинал сосать
свои лепешки.
В
ответ слышалось легкое ворчанье Окси или какой-нибудь пикантный
ответ. Окся научилась огрызаться, а
на дне дудки чувствовала себя в полной безопасности от родительских кулаков. Когда требовалась мужицкая работа, в дудку
на канате спускался Яша Малый и помогал Оксе что нужно. Вылезала из дудки Окся черт чертом, до того измазывалась глиной, и сейчас же отправлялась к дедушке
на Рублиху, чтобы обсушиться и обогреться. Родион Потапыч
принимал внучку со
своей сердитой ласковостью.
Несколько минут спустя они оба отправились в кондитерскую Розелли. Санин предварительно взял с Панталеоне слово держать дело о дуэли в глубочайшей тайне. В
ответ старик только палец кверху поднял и, прищурив глаз, прошептал два раза сряду: «Segredezza!» (Таинственность!) Он видимо помолодел и даже выступал свободнее. Все эти необычайные, хотя и неприятные события живо переносили его в ту эпоху, когда он сам и
принимал и делал вызовы, — правда,
на сцене. Баритоны, как известно, очень петушатся в
своих ролях.
Сколько ни досадно было Крапчику выслушать такой
ответ дочери, но он скрыл это и вообще за последнее время стал заметно пасовать перед Катрин, и не столько по любви и снисходительности к
своему отпрыску, сколько потому, что отпрыск этот начал обнаруживать характер вряд ли не посердитей и не поупрямей папенькина, и при этом еще Крапчик не мог не
принимать в расчет, что значительная часть состояния,
на которое он, живя дурно с женою, не успел у нее выцарапать духовной, принадлежала Катрин, а не ему.
На другой день Крапчик, как только заблаговестили к вечерне, ехал уже в карете шестериком с форейтором и с саженным почти гайдуком
на запятках в загородный Крестовоздвиженский монастырь, где имел
свое пребывание местный архиерей Евгений, аки бы слушать ефимоны; но, увидав, что самого архиерея не было в церкви, он, не достояв службы, послал
своего гайдука в покой ко владыке спросить у того, может ли он его
принять, и получил
ответ, что владыко очень рад его видеть.
В разгар этой работы истек, наконец, срок моего ожидания
ответа «толстой» редакции. Отправился я туда с замирающим сердцем. До некоторой степени все было поставлено
на карту. В
своем роде «быть или не быть»… В редакции «толстого» журнала происходил прием, и мне пришлось иметь дело с самим редактором. Это был худенький подвижный старичок с необыкновенно живыми глазами. Про него ходила нехорошая молва, как о человеке, который держит сотрудников в ежовых рукавицах. Но меня он
принял очень любезно.
Видя все это, Миклаков поматывал только головой, и чувство зависти невольно шевелилось в душе его. «Ведь любят же других людей так женщины?» — думал он. Того, что князь Григоров застрелился, он нисколько не опасался. Уверенность эта, впрочем, в нем несколько поколебалась, когда они подъехали к флигелю, занимаемому князем, и Миклаков, войдя в сени,
на вопрос
свой к лакею: «Дома ли князь?», услышал
ответ, что князь дома, но только никого не велел
принимать и заперся у себя в кабинете.
Получив такое разъяснение от подчиненного, старик Оглоблин в то же утро, надев все
свои кресты и ленты, отправился к владыке. Тот
принял его весьма благосклонно и предложил ему чаю. Оглоблин, путаясь и заикаясь
на каждом почти слове, тем не менее, однако, с большим чувством рассказал о постигшем его горе и затем изложил просьбу о разводе сына. Владыка выслушал его весьма внимательно, но
ответ дал далеко не благоприятный.
Но как же Левин не заметил, что хлеб его — из папье-маше? Очевидное дело: Левин искал пищу, не будучи голоден. Вот почему грубо сделанное подобие хлеба он так легко и
принял за хлеб. Вопрос о смысле жизни был для него чисто умственным вопросом; в бессознательной
своей глубине он твердо знал, «и что он такое, и для чего живет». Вот почему он так легко удовлетворился
своим поспешным, скомканным, ни
на что не отвечающим
ответом.
Глафира Васильевна слегка прижала нижнюю губу и склонила голову, что Горданов мог
принять и за утвердительный
ответ на его предположение, но что точно так жеудобно можно было отнести и просто к усилиям, с которыми Бодростина в это время открывала
свой дорожный письменный бювар.
Он
принял ложную постановку вопроса об отношении Бога и добра и в
своем ответе на ложно поставленный вопрос построил учение о Боге как восточном деспоте и самодуре.