Публика неодобрительно и боязливо разошлась; в сумраке сеней я видел, как сердито сверкают на круглом белом лице прачки глаза, налитые слезами. Я
принес ведро воды, она велела лить воду на голову Сидорова, на грудь и предупредила...
Марья, подоив корову,
принесла ведро с молоком и поставила на скамью; потом бабка переливала из ведра в кувшины, тоже долго, не спеша, видимо, довольная, что теперь, в Успеньев пост, никто не станет есть молока и оно все останется цело.
Встал и медленными шагами пошел к речке, что протекала возле погоста. Зачерпнул ведра, принес к могиле и полил зеленый дерн и любимые покойницей алые цветики, пышно распустившие теперь нежные пахучие свои головки на ее могилке… Опять сходил на речку,
принес ведра белоснежного кремнистого песку берегóвого и, посыпав им кругом могилы, тихо побрел задами в деревню.
Неточные совпадения
«Эрмитаж» стал давать огромные барыши — пьянство и разгул пошли вовсю. Московские «именитые» купцы и богатеи посерее шли прямо в кабинеты, где сразу распоясывались… Зернистая икра подавалась в серебряных
ведрах, аршинных стерлядей на уху
приносили прямо в кабинеты, где их и закалывали… И все-таки спаржу с ножа ели и ножом резали артишоки. Из кабинетов особенно славился красный, в котором московские прожигатели жизни ученую свинью у клоуна Таити съели…
Бегали от побоев портные, сапожники, парикмахеры, столяры, маляры, особенно служившие у маленьких хозяйчиков — «грызиков», где они, кроме учения ремеслу этими хозяйчиками, а главное — их пьяными мастерами и хозяйками употреблялись на всякие побегушки. Их, в опорках и полуголых, посылали во всякое время с
ведрами на бассейн за водой, они вставали раньше всех в квартире,
приносили дрова, еще затемно ставили самовары.
Наконец поспела полевая клубника, и ее начали
приносить уже не чашками и бураками, но
ведрами.
— Видать — дальняя она и обычая особого, великатная такая, всё — пожалуйста, да всё на вы!
Принесла я воды
ведро — благодарит — благодарю-де вас, я-де сама бы изъяла, не беспокойтесь вдругорядь, пожалуйста!
Он рассказывал про старое житье казаков, про своего батюшку Широкого, который один на спине
приносил кабанью тушу в десять пуд и выпивал в один присест два
ведра чихирю.
— Пеструшка так нежна, что летом и пяти минут не проживет в
ведре с холодною водою; покуда удишь, можно сохранить ее живою в кружке, но домой всегда
приносишь или привозишь ее снулою, хотя бы место уженья было в самом близком расстоянии: от того она много теряет своего деликатного, единственно ей только свойственного вкуса.
Побежали за водой к колодцу,
принесли целое
ведро, окатили Харлову голову; грязь и пыль сошли с лица, но безжизненный вид оставался тот же.
Задыхаясь от усилия, Назар поднял вверх выше головы
ведро с водой и вылил ее на спину жеребца от холки до хвоста. Это было знакомое Изумруду бодрое, приятное и жуткое своей всегдашней неожиданностью ощущение. Назар
принес еще воды и оплескал ему бока, грудь, ноги и под репицей. И каждый раз он плотно проводил мозолистой ладонью вдоль по шерсти, отжимая воду. Оглядываясь назад, Изумруд видел свой высокий, немного вислозадый круп, вдруг потемневший и заблестевший глянцем на солнце.
— Родэк, — сказал Дженнер, взволнованно почесывая за ухом, — поди
принеси две палки и
ведро воды. Может, он жив еще. Если же действительно капитан отчалил — мы его донесем на палках до катера.
Однажды утром, — это было уже в начале сентября, — Фекла
принесла снизу два
ведра воды, розовая от холода, здоровая, красивая; в это время Марья и Ольга сидели за столом и пили чай.