Неточные совпадения
Помещики встали, и Свияжский, опять остановив Левина в его неприятной
привычке заглядывать в то, что сзади приемных комнат его
ума, пошел провожать своих гостей.
Оно и точно не годится: пойдут дети, то, се, ну, где ж тут горничной присмотреть за барыней, как следует, наблюдать за ее
привычками: ей уж не до того, у ней уж не то на
уме.
Перед Марьею Алексевною, Жюли, Верочкою Михаил Иваныч пасовал, но ведь они были женщины с
умом и характером; а тут по части
ума бой был равный, и если по характеру был небольшой перевес на стороне матери, то у сына была под ногами надежная почва; он до сих пор боялся матери по
привычке, но они оба твердо помнили, что ведь по настоящему-то, хозяйка-то не хозяйка, а хозяинова мать, не больше, что хозяйкин сын не хозяйкин сын, а хозяин.
По американской
привычке не видеть ничего необыкновенного ни в быстром обогащении, ни в разорении, или по своему личному характеру, Бьюмонт не имел охоты ни восхититься величием
ума, нажившего было три — четыре миллиона, ни скорбеть о таком разорении, после которого еще остались средства держать порядочного повара; а между тем надобно же было что-нибудь заметить в знак сочувствия чему-нибудь из длинной речи; потому он сказал...
Перемена была очень резка. Те же комнаты, та же мебель, а на месте татарского баскака с тунгусской наружностью и сибирскими
привычками — доктринер, несколько педант, но все же порядочный человек. Новый губернатор был умен, но
ум его как-то светил, а не грел, вроде ясного зимнего дня — приятного, но от которого плодов не дождешься. К тому же он был страшный формалист — формалист не приказный — а как бы это выразить?.. его формализм был второй степени, но столько же скучный, как и все прочие.
Привычка к оружию, необходимая для сибиряка, повсеместна;
привычка к опасностям, к расторопности сделала сибирского крестьянина более воинственным, находчивым, готовым на отпор, чем великорусского. Даль церквей оставила его
ум свободнее от изуверства, чем в России, он холоден к религии, большей частью раскольник. Есть дальние деревеньки, куда поп ездит раза три в год и гуртом накрещивает, хоронит, женит и исповедует за все время.
Я принадлежу ему моим воспитанием, моими
привычками жизни, моими вкусами, моим спорным складом
ума, даже сердечными моими привязанностями».
Пока мать Енафа началила, Аглаида стояла, опустив глаза. Она не проронила ни одного слова в свое оправдание, потому что мать Енафа просто хотела сорвать расходившееся сердце на ее безответной голове. Поругается и перестанет. У Аглаиды совсем не то было на
уме, что подозревала мать Енафа, обличая ее в шашнях с Кириллом. Притом Енафа любила ее больше своих дочерей, и если бранила, то уж такая у ней была
привычка.
Из всего этого тяжелого морального труда я не вынес ничего, кроме изворотливости
ума, ослабившей во мне силу воли, и
привычки к постоянному моральному анализу, уничтожившей свежесть чувства и ясность рассудка.
Жена Прозорова скоро разглядела своего мужа и мирилась с своей мудреной долей только ради детей. Мужа она уважала как пассивно-честного человека, но в его
уме разочаровалась окончательно. Так они жили год за годом с скрытым недовольством друг против друга, связанные
привычкой и детьми. Вероятно, они так дотянули бы до естественной развязки, какая необходимо наступает для всякого, но, к несчастью их обоих, выпал новый случай, который перевернул все вверх дном.
По складу его
ума, по его
привычкам и вкусам ему лучше всего было посвятить себя кабинетным занятиям, профессорской деятельности или сельскому хозяйству. Инженерное дело не удовлетворяло его, и, если бы не настоятельное желание матери, он оставил бы институт еще на третьем курсе.
Читать —
привычки нет; ходить да думать — боюсь, с
ума сойдешь!
— Конечно, нос у него немного велик, — продолжала Матрена Ивановна. — Но ведь это заметно, если только смотреть на Петра Иваныча сбоку… Потом, у него дурная
привычка страшно пищать и со всеми драться, но он все-таки добрый человек. А что касается
ума…
Премудрая доказывает
умом и опытами, что «излишно строгое наказание не удерживает людей от злодеяний; что умеренное, но продолжительное, действует на душу сильнее жестокого, но маловременного; что законы исправительные и кроткие благотворнее строгих, искоренительных; что ужасная
привычка к казни ожесточает сердце и отнимает у Законодателя способы к исправлению нравов; что стыд должен быть главным его орудием; что не умеренность наказания, а совершенное упущение вины рождает дерзость и необузданность» (81–91).
Я уверен, что многочисленность людей, имеющих
привычку друг на друга сердиться, друг друга обвинять, зависит единственно от того, что слишком немногие занимаются наблюдениями подобного рода; а попробуйте только начать всматриваться в людей с целью проверки, действительно ли отличается чем-нибудь важным от других людей одного с ним положения тот или другой человек, кажущийся на первый раз непохожим на других, — попробуйте только заняться такими наблюдениями, и этот анализ так завлечет вас, так заинтересует ваш
ум, будет постоянно доставлять такие успокоительные впечатления вашему духу, что вы не отстанете от него уже никогда и очень скоро придете к выводу: «Каждый человек — как все люди, в каждом — точно то же, что и в других».
Прибавим только, что, завися от естественной, каждому предмету в мире присущей инерции, качество это усиливается от постоянной
привычки к пассивному восприятию чужих идей и делается тем отвратительнее, чем больше
ума и свежих сил в такой пассивной натуре.
Но праздный
ум,
привычка считать себя центром вселенной, осью мироздания, — прихотливость фантазии, сумасбродная раздражительность самолюбия, ненасытимость подобострастных комплимент… (входит Иннокентиев).
Висленев извинял, хотя в
уме своем он уже кое-что смекал и насчет Горданова, и говорил с ним о своих семейных делах более по
привычке и по неотразимой потребности с кем-нибудь говорить, при неимении под рукой другого лица, удобного для излития в душу его своих скорбей, а между тем истек третий семестр, и явился новый трехтысячный счет…
Ему было стыдно, что в свой личный вопрос он впутал посторонних людей, стыдно за слова, которые он говорил этим людям, за водку, которую он выпил по
привычке пить и жить зря, стыдно за свой непонимающий, неглубокий
ум…
— Не хочу солгать, милостивая госпожа! Только раз согрешил, нечаянно ослушался, сорвалось с языка. Зато мигом оправился: «Не подумайте, — молвил я ему, — что вас называю бароном потому, что вы барон; а эдак у нас чехи и дейтчи называют всех своих господ, так и я за ними туда ж по
привычке… Вот эдак мы все честим и вашу матушку, любя ее». Нет! я себе на
уме! Как впросак попаду, так другого не позову вытащить.
Государь, по
привычке людей маленького роста, держался совершенно прямо, как говорится, на вытяжке, и закидывал назад голову. Его некрасивое, но выразительное лицо, с глазами, блестящими
умом и энергией, было видимо взволновано. На это указывали красные пятна, то появлявшиеся, то исчезавшие на щеках.
Нужда,
привычка и слабость
ума и воли решают выбор…
Анатоль искренно любил Долохова за его
ум и удальство: Долохов, которому были нужны имя, знатность, связи Анатоля Курагина для приманки в свое игорное общество богатых молодых людей, не давая ему этого чувствовать, пользовался и забавлялся Курагиным. Кроме расчета, по которому ему был нужен Анатоль, самый процесс управления чужою волей был наслаждением,
привычкой и потребностью для Долохова.
Ежели бы Сперанский был из того же общества, из которого был князь Андрей, того же воспитания и нравственных
привычек, то Болконский скоро бы нашел его слабые, человеческие, не геройские стороны, но теперь этот странный для него логический склад
ума тем более внушал ему уважения, что он не вполне понимал его.
Чем больше он видел отсутствие всего личного в этом старике, в котором оставались как будто одни
привычки страстей и вместо
ума (группирующего события и делающего выводы) одна способность спокойного созерцания хода событий, тем более он был спокоен за то, что всё будет так, как должно быть.