Неточные совпадения
Левин по этому случаю сообщил Егору свою мысль о том, что в браке главное дело любовь и что с любовью всегда будешь счастлив, потому что счастье бывает только в себе самом. Егор внимательно выслушал и, очевидно, вполне понял мысль Левина, но в подтверждение ее он
привел неожиданное для Левина замечание о том, что, когда он жил у хороших господ, он всегда был своими господами доволен и теперь вполне доволен своим
хозяином, хоть он Француз.
Тихо склонился он на руки подхватившим его козакам, и хлынула ручьем молодая кровь, подобно дорогому вину, которое несли в склянном сосуде из погреба неосторожные слуги, поскользнулись тут же у входа и разбили дорогую сулею: все разлилось на землю вино, и схватил себя за голову прибежавший
хозяин, сберегавший его про лучший случай в жизни, чтобы если
приведет Бог на старости лет встретиться с товарищем юности, то чтобы помянуть бы вместе с ним прежнее, иное время, когда иначе и лучше веселился человек…
Они поселились в тихом уголке, на морском берегу. Скромен и невелик был их дом. Внутреннее устройство его имело так же свой стиль, как наружная архитектура, как все убранство носило печать мысли и личного вкуса
хозяев. Много сами они
привезли с собой всякого добра, много присылали им из России и из-за границы тюков, чемоданов, возов.
— Здравствуйте. Вот вам внука
привезла, настоящего
хозяина имения. Его капитал мотаю я у вас в лавке. Как рисует, играет на фортепиано!..
— Вот внука
привезла показать — настоящего
хозяина: как играет, рисует!
—
Хозяин давеча, — зашептал он, — приносит вдруг фотографии, гадкие женские фотографии, все голых женщин в разных восточных видах, и начинает вдруг показывать мне в стекло… Я, видишь ли, хвалил скрепя сердце, но так ведь точно они гадких женщин
приводили к тому несчастному, с тем чтоб потом тем удобнее опоить его…
— Да, да, но… мы их помирим, n'est-ce pas? Тут пустая мелкая ссора двух достойнейших женщин, n'est-ce pas? Я только на тебя одного и надеюсь… Мы это здесь все
приведем в порядок; и какая здесь странная квартира, — оглядывался он почти боязливо, — и знаешь, этот
хозяин… у него такое лицо… Скажи, он не опасен?
В сумерки мы простились с
хозяевами и с музыкой воротились домой. Вслед за нами приехали чиновники узнать, довольны ли мы, и
привезли гостинцы. Какое наказание с этими гостинцами! побросать ящики в воду неловко: японцы увидят, скажут, что пренебрегаем подарками, беречь — места нет. Для большой рыбы также сделаны ящики, для конфект особо, для сладкого хлеба опять особо. Я сберег несколько миньятюрных подставок; если довезу, то увидите образчик терпения и в то же время мелочности.
Завтрак снова является на столе, после завтрака кофе. Иван Петрович приехал на три дня с женой, с детьми, и с гувернером, и с гувернанткой, с нянькой, с двумя кучерами и с двумя лакеями. Их
привезли восемь лошадей: все это поступило на трехдневное содержание
хозяина. Иван Петрович дальний родня ему по жене: не приехать же ему за пятьдесят верст — только пообедать! После объятий начался подробный рассказ о трудностях и опасностях этого полуторасуточного переезда.
Казалось, служа в гвардейском, близком к царской фамилии полку, Масленникову пора бы привыкнуть к общению с царской фамилией, но, видно, подлость только усиливается повторением, и всякое такое внимание
приводило Масленникова в такой же восторг, в который приходит ласковая собачка после того, как
хозяин погладит, потреплет, почешет ее за ушами.
По другую сторону хребта тропа
привела нас к зверовой фанзе, расположенной на левом берегу Синанцы.
Хозяин ее находился в отлучке.
Молодой
хозяин сначала стал следовать за мною со всевозможным вниманием и прилежностию; но как по счетам оказалось, что в последние два года число крестьян умножилось, число же дворовых птиц и домашнего скота нарочито уменьшилось, то Иван Петрович довольствовался сим первым сведением и далее меня не слушал, и в ту самую минуту, как я своими разысканиями и строгими допросами плута старосту в крайнее замешательство
привел и к совершенному безмолвию принудил, с великою моею досадою услышал я Ивана Петровича крепко храпящего на своем стуле.
— Какая досада, — сказал
хозяин, взявши его из моих рук, — я забыл вас попросить
привезти два чека, как я теперь отделю семьдесят тысяч?
Таким образом, Марья торжествовала. Она обещала
привезти Наташку и
привезла. Кишкин, по обыкновению, разыграл комедию: накинулся на Марью же и долго ворчал, что у него не богадельня и что всей Марьиной родни до Москвы не перевешать. Скоро этак-то ему придется и Тараса Мыльникова кормить, и Петра Васильича. На Наташку он не обращал теперь никакого внимания и даже как будто сердился. В этой комедии ничего не понимал один Семеныч и ужасно конфузился каждый раз, когда жена цеплялась зуб за зуб с
хозяином.
Так караван и отвалил без
хозяина, а Груздев полетел в Мурмос. Сидя в экипаже, он рыдал, как ребенок… Черт с ним и с караваном!.. Целую жизнь прожили вместе душа в душу, а тут не
привел бог и глаза закрыть. И как все это вдруг… Где у него ум-то был?
Из Красноярска я
привез тебе дружеское приветствие старого твоего однополчанина Митькова: он завелся домком и живет полным
хозяином, — много мы с ним потолковали про старину, ты был на первом плане в наших разговорах…
Собаку-фаворитку
привезли только накануне, и она с радостным визгом принялась прыгать около
хозяина, вертела хвостом и умильно заглядывала набобу прямо в рот. Другие собаки взвизгивали на сворах у егерей, подтянутых и вычищенных, как картинки. Сегодня была приготовлена настоящая парадная охота, и серебряный охотничий рог уже трубил два раза сбор.
Рубаха на Василье была одна розовая ситцевая, и та в дырах, на ногах ничего не было, но тело было сильное, здоровое, и, когда котелок с кашей снимали с огня, Василий съедал за троих, так что старик-караульщик только дивился на него. По ночам Василий не спал и либо свистал, либо покрикивал и, как кошка, далеко в темноте видел. Paз забрались с деревни большие ребята трясти яблоки. Василий подкрался и набросился на них; хотели они отбиться, да он расшвырял их всех, а одного
привел в шалаш и сдал
хозяину.
В это же время Ливенцовы искали управляющего на свои именья, и предводитель рекомендовал Петра Николаича, как лучшего
хозяина в уезде. Именья Ливенцовские, огромные, не давали ничего дохода, и крестьяне пользовались всем. Петр Николаич взялся
привести всё в порядок и, отдав свое имение в аренду, переехал с женой в дальнюю поволжскую губернию.
— Сейчас,
хозяин, сейчас! Не торопись больно: смелешь, так опять приедешь, — успокаивал его староста, и сейчас это началось с того, что старуха-баба притащила в охапке хомут и узду, потом мальчишка лет пятнадцати
привел за челку мышиного цвета лошаденку: оказалось, что она должна была быть коренная. Надев на нее узду и хомут, он начал, упершись коленками в клещи и побагровев до ушей, натягивать супонь, но оборвался и полетел навзничь.
Она уселась в хозяйской комнате,
хозяев выгнала и приказала Даше
привести к себе ту.Начался серьезный допрос.
Это «правильное суждение»
приводило в восхищение и
хозяев и приказчиков.
— Нет уж! садись! Где мне хозяйкой Бог
приведет быть, там я и сама сяду, где вздумается! а здесь ты
хозяин — ты и садись!
Когда дед
привел меня к
хозяину и просил Сашу помочь мне, поучить меня, — Саша важно нахмурился, предупреждая...
Он нашел его лежащего на диване в беспамятстве, не раздетого. Лицо его страшно изменилось. Берсенев тотчас приказал
хозяину с хозяйкой раздеть его и перенесть на постель, а сам бросился к доктору и
привез его. Доктор прописал разом пиявки, мушки, каломель и велел пустить кровь.
У крыльца ожидал
хозяина староста; старик занялся хозяйственными распоряжениями, молодая
привела в порядок свой наряд; рыбу между тем сварили, изжарили на сковороде в сметане, а самых крупных окуней испекли в коже и чешуе, и всё это за ужином нашли очень вкусным.
Клоус являлся каждый день поутру позавтракать и каждый же день в шесть часов вечера приезжал пить чай с ромом и играть в карты с
хозяевами, а как игра была почти безнадежная, то расчетливый немец доставал где-то игранные карты и
привозил с собой.
Другие были до такой степени черны и гадки, что, когда
хозяин привел Бельтова в ту, которую назначил, и заметил: «Кабы эта была не проходная, я бы с нашим удовольствием», — тогда Бельтов стал с жаром убеждать, чтоб он уступил ему ее; содержатель, тронутый его красноречием, согласился и цену взял не обидную себе.
Отец Крискент, разрезывая на своей тарелке кусок пирога с осетриной, благочестиво говорил о домостроительстве вообще и даже
привел в пример Соломона, тонко сплетая льстивые слова тароватому
хозяину.
— Что за потеха! Эх,
хозяин! не арканил ты на всем скаку лихого коня, не смучивал его в чистом поле, не
приводил овечкою в свой курень, так тебе ли знать потехи удалых казаков!.. Что за конь, если на нем и баба усидит!
Не
приводил он в исполнение своих угроз потому лишь, что не видел в этом пока надобности — жилось так, как хотелось: в кабак Герасима являлся он одним из первых, уходил чуть ли не последним; так не могли располагать собою многие фабричные ребята, у которых
хозяева были построже.
Приехал еще Львов-Дитю и
привез с собой Соню. Он нашел ее в самом несчастном положении в Липецке, в гостинице, где ее бросил Тамара, обобрав у нее даже последние кольца. Она была совершенно больна, и только
хозяин гостиницы, друг Григорьева, кормил, лечил ее и предлагал денег, чтобы доехать до Тамбова.
По утрам
хозяин уходил в лавку, а Евсей оставался в квартире, чтобы
привести комнаты в должный порядок. Кончив это, он умывался, шёл в трактир за кипятком и потом в лавку — там они с
хозяином пили утренний чай. И почти всегда старик спрашивал его...
Но однажды
хозяин привёл его в дом, где было собрано бесчисленное количество красивых вещей, удивительное оружие, одежды из шёлка и парчи; в душе мальчика вдруг всколыхнулись забытые сказки матери, радостно вздрогнула окрылённая надежда, он долго ходил по комнатам, растерянно мигая глазами, а когда возвратились домой, спросил
хозяина...
— Смеяться, конечно, можно всему, — продолжал он, — но я
приведу тебе примеры: в той же Англии существуют уже смешанные суды, на которых разрешаются все споры между работниками и
хозяевами, и я убежден, что с течением времени они совершенно мирным путем столкуются и сторгуются между собой.
— Да, — говорил он, сверкая зубами, — шевелимся, просыпаемся! Люди становятся похожи на обленившуюся прислугу, которая, узнав о внезапном, не ожиданном ею возвращении
хозяина и боясь расчёта, торопливо, нахлёстанная испугом, метёт, чистит, хочет
привести в порядок запущенный дом.
Так как я ездил на собственной четверке, то на половинной дороге из Федоровки пришлось кормить в Стецовке, и я заехал к новому командиру третьего эскадрона Крюднеру. Крюднер, вероятно, уже пообедал, да в тяжком расположении духа я бы отказался от всякой пищи. Но, желая быть любезным
хозяином, Крюднер сказал: «Я
привез с собою из Лифляндии рижского доппель-кюммелю, и мы с тобою выпьем».
— Да что вы, ребята, — отвечал
хозяин, стараясь задобрить толпу, — что вы, взаправду: разве я вам сторож какой дался! Мое дело пустить на двор да отпустить, что потребуется… А кто ему велел, — продолжал он, указывая на Антона, — не спать здесь… Ишь он всю ночь напролет пропил с таким же, видно, бесшабашным, как сам; он его и
привел… а вы с меня ответа хотите…
— И то тебя, вишь, не обходим, вот и товарища
привел… ну, а
хозяин где?
Филицата. Вот я и ездила за ним, у меня знакомый есть; да куда ездила-то! В Преображенское.
Привезла было его с собой, да не вовремя: видишь, дело-то к ночи, теперь
хозяевам доложить нельзя, забранятся, что безо времени беспокоят их, а до утра чужого человека в доме оставить не смеем.
Во всем рабочем народе пошел толк, что все это неспроста, а за староверского ангела: «его, — бают, — запечатленном ослепили, а теперь все мы слепнем», и таким толкованием не мы одни, а все и церковные люди вскрамолились, и сколько хозяева-англичане ни
привозили докторов, никто к ним не идет и лекарства не берет, а вопят одно...
Затем следовала песня «Оседлаю коня» Дарьи Ивановны и качуча — Фани.
Хозяин настоял, чтоб и они прорепетировали, и
привел по этому случаю известную пословицу: Repetitio est mater studiorum [Повторение — мать учения (лат.).]. Дарья Ивановна, аккомпанируя себе, пропела свой chef d'oeuvre и
привела снова в восторг Никона Семеныча, который приблизился было к ней с похвалою, но в то же время подошел к молодой даме Мишель, и она, отвернувшись от трагика, заговорила с тем. Фанечка подсела к комику.
Он вышел, поймал в аласе [Аласа — прогалина, лужайка в лесу.] старого лысанку,
привел его за гриву к саням и стал запрягать. Вскоре лысанка вынес своего
хозяина за ворота. Тут он остановился и, повернув голову, вопросительно поглядел на погруженного в задумчивость Макара. Тогда Макар дернул левою вожжой и направил коня на край слободы.
К вечеру «преданный малый»
привез его в гостиницу des Trois Monarques — а в ночь его не стало. Вязовнин отправился в тот край, откуда еще не возвращалось ни одного путешественника. Он не пришел в себя до самой смерти и только раза два пролепетал: «Я сейчас вернусь… это ничего… теперь в деревню…» Русский священник, за которым послал
хозяин, дал обо всем знать в наше посольство — и «несчастный случай с приезжим русским» дня через два уже стоял во всех газетах.
Марфа. Да вот
хозяин вечор покупку
привез из города: чай-сахар, положил тут на окно. Мне невдомек прибрать. Глядь — нынче нет.
— Нет, — возразил Василий Борисыч. — Нет, нет, оборони Боже!.. Пущай их по городам разводят… Фабричный человек — урви ухо [Плут.], гнилая душа, а мужик — что куколь: сверху сер, а внутри бел… Грешное дело фабриками его на разврат
приводить… Да и то сказать, что на фабриках-то крестьянскими мозолями один
хозяин сыт. А друго дело то, что фабрика у нас без немца не стоит, а от этой саранчи крещеному человеку надо подальше.
— Пускай до чего до худого дела не дойдет, — сказал на то Пантелей, — потому девицы они у нас разумные, до пустяков себя не доведут… Да ведь люди, матушка, кругом, народ же все непостоянный, зубоскал, только бы посудачить им да всякого пересудить… А к богатым завистливы. На глазах лебезят
хозяину, а чуть за угол, и пошли его ругать да цыганить… Чего доброго, таких сплеток наплетут, таку славу распустят, что не
приведи Господи. Сама знаешь, каковы нынешние люди.
— А Панкова приказчик, Семен Петрович, из Саратова от своего
хозяина, от Ермолая Васильича, такое ж письмо
привез, — продолжала Таисея. — Дочка у Панкова побывшилась, надо и к ним на «годовую» девицу послать. Как посоветуешь, Ираидушка?
Дня через три, по отъезде из скита старухи Чапуриной, к матушке Платониде из Осиповки целый воз подарков
привезли. Послан был воз тайком от
хозяина… И не раз в году являлись такие воза в Комарове возле кельи Платонидиной. Тайна крепко хранилась.
— После Евдокии-плющихи, как домой воротимся, — отвечал Артемий. — У
хозяина кажда малость на счету… Оттого и выбираем грамотного, чтоб умел счет записать… Да вот беда — грамотных-то маловато у нас; зачастую такого выбираем, чтоб хоть бирки-то умел хорошо резать. По этим биркам аль по записям и живет у нас расчет. Сколько кто харчей из дома на зиму
привез, сколько кто овса на лошадей, другого прочего — все ставим в цену. Получим заработки, поровну делим. На Страшной и деньги по рукам.