Неточные совпадения
У суда стоять —
Ломит ноженьки,
Под венцом стоять —
Голова болит,
Голова болит,
Вспоминается
Песня старая,
Песня грозная.
На широкий двор
Гости въехали,
Молоду жену
Муж домой
привез,
А роденька-то
Как набросится!
Деверек ее —
Расточихою,
А золовушка —
Щеголихою,
Свекор-батюшка —
Тот медведицей,
А свекровушка —
Людоедицей,
Кто неряхою,
Кто непряхою…
8) Брудастый, Дементий Варламович. Назначен был впопыхах и имел в
голове некоторое особливое устройство, за что и прозван был «Органчиком». Это не мешало ему, впрочем,
привести в порядок недоимки, запущенные его предместником. Во время сего правления произошло пагубное безначалие, продолжавшееся семь дней, как о том будет повествуемо ниже.
Но все ухищрения оказались уже тщетными. Прошло после того и еще два дня; пришла наконец и давно ожидаемая петербургская почта, но никакой
головы не
привезла.
— Это Сорокина с дочерью заезжала и
привезла мне деньги и бумаги от maman. Я вчера не мог получить. Как твоя
голова, лучше? — сказал он спокойно, не желая видеть и понимать мрачного и торжественного выражения ее лица.
Сережа, сияя глазами и улыбкой и держась одною рукой за мать, другою за няню, топотал по ковру жирными
голыми ножками. Нежность любимой няни к матери
приводила его в восхищенье.
Это были те самые доводы, которые Дарья Александровна
приводила самой себе; но теперь она слушала и не понимала их. «Как быть виноватою пред существами не существующими?» думала она. И вдруг ей пришла мысль: могло ли быть в каком-нибудь случае лучше для ее любимца Гриши, если б он никогда не существовал? И это ей показалось так дико, так странно, что она помотала
головой, чтобы рассеять эту путаницу кружащихся сумасшедших мыслей.
— Хорошо, я тебе
привезу барабан. Такой славный барабан, этак все будет: туррр… ру… тра-та-та, та-та-та… Прощай, душенька! прощай! — Тут поцеловал он его в
голову и обратился к Манилову и его супруге с небольшим смехом, с каким обыкновенно обращаются к родителям, давая им знать о невинности желаний их детей.
Тихо склонился он на руки подхватившим его козакам, и хлынула ручьем молодая кровь, подобно дорогому вину, которое несли в склянном сосуде из погреба неосторожные слуги, поскользнулись тут же у входа и разбили дорогую сулею: все разлилось на землю вино, и схватил себя за
голову прибежавший хозяин, сберегавший его про лучший случай в жизни, чтобы если
приведет Бог на старости лет встретиться с товарищем юности, то чтобы помянуть бы вместе с ним прежнее, иное время, когда иначе и лучше веселился человек…
Она взяла огромную черную руку и
привела ее в состояние относительного трясения. Лицо рабочего разверзло трещину неподвижной улыбки. Девушка кивнула, повернулась и отошла. Она исчезла так быстро, что Филипп и его приятели не успели повернуть
голову.
От природы была она характера смешливого, веселого и миролюбивого, но от беспрерывных несчастий и неудач она до того яростно стала желать и требовать, чтобы все жили в мире и радости и не смели жить иначе, что самый легкий диссонанс в жизни, самая малейшая неудача стали
приводить ее тотчас же чуть не в исступление, и она в один миг, после самых ярких надежд и фантазий, начинала клясть судьбу, рвать и метать все, что ни попадало под руку, и колотиться
головой об стену.
Паратов. Да, я свою мысль
привел в исполнение. Мне еще давеча в
голову пришло накатить его хорошенько и посмотреть, что выйдет.
Странная мысль пришла мне в
голову: мне показалось, что провидение, вторично приведшее меня к Пугачеву, подавало мне случай
привести в действо мое намерение. Я решился им воспользоваться и, не успев обдумать то, на что решался, отвечал на вопрос Пугачева...
Я хотел было продолжать, как начал, и объяснить мою связь с Марьей Ивановной так же искренно, как и все прочее. Но вдруг почувствовал непреодолимое отвращение. Мне пришло в
голову, что если назову ее, то комиссия потребует ее к ответу; и мысль впутать имя ее между гнусными изветами [Извет (устар.) — донос, клевета.] злодеев и ее самую
привести на очную с ними ставку — эта ужасная мысль так меня поразила, что я замялся и спутался.
Я приехал в Казань, опустошенную и погорелую. По улицам, наместо домов, лежали груды углей и торчали закоптелые стены без крыш и окон. Таков был след, оставленный Пугачевым! Меня
привезли в крепость, уцелевшую посереди сгоревшего города. Гусары сдали меня караульному офицеру. Он велел кликнуть кузнеца. Надели мне на ноги цепь и заковали ее наглухо. Потом отвели меня в тюрьму и оставили одного в тесной и темной конурке, с одними
голыми стенами и с окошечком, загороженным железною решеткою.
— О прошлом вспоминать незачем, — возразил Базаров, — а что касается до будущего, то о нем тоже не стоит
голову ломать, потому что я намерен немедленно улизнуть. Дайте я вам перевяжу теперь ногу; рана ваша — не опасная, а все лучше остановить кровь. Но сперва необходимо этого смертного
привести в чувство.
Клим Самгин смотрел, слушал и чувствовал, что в нем нарастает негодование, как будто его нарочно
привели сюда, чтоб наполнить
голову тяжелой и отравляющей мутью. Все вокруг было непримиримо чуждо, но, заталкивая в какой-то темный угол, насиловало, заставляя думать о горбатой девочке, о словах Алины и вопросе слепой старухи...
— Даже чаем напою, — сказала Никонова, легко проведя ладонью по
голове и щеке его. Она улыбнулась и не той обычной, насильственной своей улыбкой, а — хорошей, и это тотчас же
привело Клима в себя.
Как-то днем, в стороне бульвара началась очень злая и частая пальба. Лаврушку с его чумазым товарищем послали посмотреть: что там? Минут через двадцать чумазый
привел его в кухню облитого кровью, — ему прострелили левую руку выше локтя.
Голый до пояса, он сидел на табурете, весь бок был в крови, — казалось, что с бока его содрана кожа. По бледному лицу Лаврушки текли слезы, подбородок дрожал, стучали зубы. Студент Панфилов, перевязывая рану, уговаривал его...
Но следующие две, три минуты вдруг
привели его в память — о вчерашнем. Он сел на постели, как будто не сам, а подняла его посторонняя сила; посидел минуты две неподвижно, открыл широко глаза, будто не веря чему-то, но когда уверился, то всплеснул руками над
головой, упал опять на подушку и вдруг вскочил на ноги, уже с другим лицом, какого не было у него даже вчера, в самую страшную минуту.
Он наклонился к ней и, по-видимому, хотел
привести свое намерение в исполнение. Она замахала руками в непритворном страхе, встала с кушетки, подняла штору, оправилась и села прямо, но лицо у ней горело лучами торжества. Она была озарена каким-то блеском — и, опустив томно
голову на плечо, шептала сладостно...
— Хозяин давеча, — зашептал он, — приносит вдруг фотографии, гадкие женские фотографии, все
голых женщин в разных восточных видах, и начинает вдруг показывать мне в стекло… Я, видишь ли, хвалил скрепя сердце, но так ведь точно они гадких женщин
приводили к тому несчастному, с тем чтоб потом тем удобнее опоить его…
— Несчастия выйдут — это наверно… у меня кружится
голова. Довольно мне с вами: я решился — и кончено. Только, ради Бога, прошу вас — не
приводите ко мне вашего брата.
Когда некоторые вожди являлись с покорностью, от них требовали выдачи оружия и скота, но они приносили несколько ружей и
приводили вместо тысяч десятки
голов скота, и когда их прогоняли, они поневоле возвращались к оружию и с новой яростью нападали на колонию.
Баба ездил почти постоянно и всякий раз
привозил с собой какого-нибудь нового баниоса, вероятно приятеля, желавшего посмотреть большое судно, четырехаршинные пушки, ядра, с человеческую
голову величиной, послушать музыку и посмотреть ученье, военные тревоги, беганье по вантам и маневры с парусами.
То же, что труд его в суде, состоящий в том, чтобы
приводить людей к присяге над Евангелием, в котором прямо запрещена присяга, был труд нехороший, никогда не приходило ему в
голову, и он не только не тяготился этим, но любил это привычное занятие, часто при этом знакомясь с хорошими господами.
— Ну что ж, я пожалуй. Ух,
голова болит. Убери коньяк, Иван, третий раз говорю. — Он задумался и вдруг длинно и хитро улыбнулся: — Не сердись, Иван, на старого мозгляка. Я знаю, что ты не любишь меня, только все-таки не сердись. Не за что меня и любить-то. В Чермашню съездишь, я к тебе сам приеду, гостинцу
привезу. Я тебе там одну девчоночку укажу, я ее там давно насмотрел. Пока она еще босоножка. Не пугайся босоножек, не презирай — перлы!..
Принял я его полтину, поклонился ему и супруге его и ушел обрадованный и думаю дорогой: «Вот мы теперь оба, и он у себя, и я, идущий, охаем, должно быть, да усмехаемся радостно, в веселии сердца нашего, покивая
головой и вспоминая, как Бог
привел встретиться».
— Можно, — ответил Ермолай с обычной своей невозмутимостью. — Вы про здешнюю деревню сказали верно; а только в этом самом месте проживал один крестьянин. Умнеющий! богатый! Девять лошадей имел. Сам-то он помер, и старший сын теперь всем орудует. Человек — из глупых глупый, ну, однако, отцовское добро протрясти не успел. Мы у него лошадьми раздобудемся. Прикажите, я его
приведу. Братья у него, слышно, ребята шустрые… а все-таки он им
голова.
— Слышите ли? — говорил
голова с важною осанкою, оборотившись к своим сопутникам, — комиссар сам своею особою приедет к нашему брату, то есть ко мне, на обед! О! — Тут
голова поднял палец вверх и
голову привел в такое положение, как будто бы она прислушивалась к чему-нибудь. — Комиссар, слышите ли, комиссар приедет ко мне обедать! Как думаешь, пан писарь, и ты, сват, это не совсем пустая честь! Не правда ли?
Подозвали Волгужева. В отрепанном пиджаке, как большинство учеников того времени, он подошел к генералгубернатору, который был выше его ростом на две
головы, и взял его за пуговицу мундира, что
привело в ужас все начальство.
И кто вынесет побои колодкой по
голове от пьяного сапожника и тому подобные способы воспитания, веками внедрявшиеся в обиход тогдашних мастерских, куда
приводили из деревень и отдавали мальчуганов по контракту в ученье на года, чтобы с хлеба долой!
Впереди всех стояла в дни свадебных балов белая, золоченая, вся в стеклах свадебная карета, в которой
привозили жениха и невесту из церкви на свадебный пир: на паре крупных лошадей в белоснежной сбруе, под голубой, если невеста блондинка, и под розовой, если невеста брюнетка, шелковой сеткой. Жених во фраке и белом галстуке и невеста, вся в белом, с венком флердоранжа и с вуалью на
голове, были на виду прохожих.
Незадолго перед этим Коляновской
привезли в ящике огромное фортепиано. Человек шесть рабочих снимали его с телеги, и когда снимали, то внутри ящика что-то глухо погромыхивало и звенело. Одну минуту, когда его поставили на край и взваливали на плечи, случилась какая-то заминка. Тяжесть, нависшая над людьми, дрогнула и, казалось, готова была обрушиться на их
головы… Мгновение… Сильные руки сделали еще поворот, и мертвый груз покорно и пассивно стал подыматься на лестницу…
После смерти моего деда отец, ездивший на похороны,
привез затейливую печать, на которой была изображена ладья с двумя собачьими
головами на носу и корме и с зубчатой башней посредине.
Эта фраза
привела Кочетова в бешенство. Кто смеет трогать его за руку? Он страшно кричал, топал ногами и грозил убить проклятого жида. Старик доктор покачал
головой и вышел из комнаты.
Девушка зарыдала, опустилась на колени и припала
головой к слабо искавшей ее материнской руке. Губы больной что-то шептали, и она снова закрыла глаза от сделанного усилия. В это время Харитина
привела только что поднятую с постели двенадцатилетнюю Катю. Девочка была в одной ночной кофточке и ничего не понимала, что делается. Увидев плакавшую сестру, она тоже зарыдала.
— Ну, ну, ладно! — оборвала ее Анфуса Гавриловна. — Девицы, вы приоденьтесь к обеду-то. Не то штоб уж совсем на отличку, а как порядок требовает. Ты, Харитинушка, барежево платье одень, а ты, Серафимушка, шелковое, канаусовое, которое тебе отец из Ирбитской ярманки
привез… Ох, Аграфена, сняла ты с меня
голову!.. Ну, надо ли было дурище наваливаться на такого человека, а?.. Растерзать тебя мало…
Приезжал дядя Яков с гитарой,
привозил с собою кривого и лысого часовых дел мастера, в длинном черном сюртуке, тихонького, похожего на монаха. Он всегда садился в угол, наклонял
голову набок и улыбался, странно поддерживая ее пальцем, воткнутым в бритый раздвоенный подбородок. Был он темненький, его единый глаз смотрел на всех как-то особенно пристально; говорил этот человек мало и часто повторял одни и те же слова...
Спирт
привозили и в жестянках, имевших форму сахарной
головы, и в самоварах, и чуть ли не в поясах, а чаще всего просто в бочках и в обыкновенной посуде, так как мелкое начальство было подкуплено, а крупное смотрело сквозь пальцы.
— Нет, он еще гораздо больше. Если бы
привести его в комнату и поставить на полу, то
голова его была бы выше спинки стула.
Наполеон вспомнил обо мне; меня взяли,
привели, не объясняя дела, примерили на меня мундир покойного, мальчика лет двенадцати, и когда уже
привели меня в мундире к императору, и он кивнул на меня
головой, объявили мне, что я удостоен милостью и произведен в камер-пажи его величества.
Где же взять и шубу, и пимы, и зимнюю шапку, и теплые варежки Тараску? Отнятый казенный хлеб
привел Мавру в молчаливое отчаяние. Вот в такую минуту Наташка и обратилась за советом к Аннушке, как избыть беду. Аннушка всегда жалела Наташку и долго качала
головой, а потом и придумала.
А вот почем, друг любезный, потум, что она при тебе сапоги мои целовала, чтобы я забраковал этого Родиона в рекрутском присутствии, когда его
привезли сдавать именно за то, что он ей совком
голову проломил.
Бедные лошади, искусанные в кровь, беспрестанно трясли
головами и гривами, обмахивались хвостами и били копытами в землю,
приводя в сотрясенье все свое тело, чтобы сколько-нибудь отогнать своих мучителей.
Когда птички привыкли к лучку, стали смело возле него садиться и клевать зерна, Евсеич
привел меня осторожно к кусту, сквозь
голые ветки которого было видно все, что делается на точке.
— Мне бог
привел с первого же раза в правую лопатку ему угодать; а тут он вертеться стал и
голову мне подставил, — толковал Сафоныч Кирьяну.
Все это утро я возился с своими бумагами, разбирая их и
приводя в порядок. За неимением портфеля я перевез их в подушечной наволочке; все это скомкалось и перемешалось. Потом я засел писать. Я все еще писал тогда мой большой роман; но дело опять повалилось из рук; не тем была полна
голова…
Но, обласкав и усадив Нелли подле себя, старушка уже и не знала больше, что делать, и с наивным ожиданием стала смотреть на меня. Старик поморщился, чуть ли не догадавшись, для чего я
привел Нелли. Увидев, что я замечаю его недовольную мину и нахмуренный лоб, он поднес к
голове свою руку и сказал мне отрывисто...
Он был судебным следователем в том округе, где судился Степан Пелагеюшкин. Еще на первом допросе Степан удивил его своими ответами простыми, правдивыми и спокойными. Махин бессознательно чувствовал, что этот стоящий перед ним человек в кандалах и с бритой
головой, которого
привели и караулят и отведут под замок два солдата, что это человек вполне свободный, нравственно недосягаемо высоко стоящий над ним.
Он сам определенно не сознает, что
привело его из глубины провинции в Петербург. Учиться и, для того чтобы достигнуть этого, отыскать работу, которая давала бы средства хоть для самого скудного существования, — вот единственная мысль, которая смутно бродит в его
голове.