Откровение

Елена Усачева, 2009

Кто может противостоять вампиру? И каким оружием нужно обладать, чтобы уничтожить создание ночи? Маша должна узнать! Должна научиться быть Смотрителем и защитить своего любимого Макса от таких, как она сама, но более опытных, сильных и безжалостных охотников на вампиров. Но девушка не понимает, что ее любовь может стать роковой ловушкой для того, кто ей так дорог…

«Наутилус Помпилиус», В. Бутусов

Всегда ли мы уверены в происходящем, в том, что делаем? Насколько наши поступки зависят только от нас, от того, как мы все продумали? Вокруг свершается столько неизвестных, непонятных нам явлений. Много ли в случившемся нашего желания, нашей воли? Как часто то, чего мы так добивались, впоследствии не приносило радости. Мы живем в мире, во многом не зависящем от нас. Мечтаем об одном, а удовлетворяемся бледной копией своей мечты. Мы слепы перед судьбой. И только одно способно нас повести в нужном направлении. Древние называли это даром, средневековые мистики проклятьем, мы же зовем любовью…

Глава I

Ночные кошмары

« — Здравствуй, Маша!»

Я еще не повернулась, но уже знаю, кто стоит за спиной. Высокий, красивый, темные волосы взлохмачены, на губах легкая улыбка.

— Макс!

Лю-блю…

Ма-акс…

Звучит по-разному, но значит одно и то же.

Люблю-у-у… Ма-а-акс… Одна нота, один звук, одно слово.

Стоит его произнести, как вспоминаются глаза — прозрачно-голубые глаза, в которых моя судьба, его… Наша.

— Привет!

Не то, не то я говорю. Что со мной? Сколько я его не видела? Пять дней? Шесть? Вечность! Да-да, прошла вечность, каждую секунду наполненная Максом. Я им жила все время, и вот теперь он пришел. Пришел за мной, а я со своим жалким приветом…

— Здравствуй! — Я приподнялась в кровати. Макс осторожно сел рядом со мной. Это не сон? Я вижу его? Все позади — волнения, тоска.

Не верю… Не верю, не верю, не верю! Он? Здесь?

Я резко наклонилась вперед.

Очень сильные руки. Сильные и холодные.

— Почему тебя так долго не было? — шепчу я, хотя в душе уже поднимается восторг. Макс!

То же спокойное лицо, бледная кожа, темные волосы, упавшие на лоб, тонкий разлет бровей. И глаза… глаза, в которых хочется утонуть.

— Ты далеко забралась, — шепчет он. Губы чуть напряжены, в улыбке мелькают ровные зубы.

— Макс! — Я кидаюсь ему на шею, он перехватывает меня, не давая прижаться, прикрывает рот ладонью.

— Тише! — напоминает он мне.

И я все вспоминаю. Я не дома, не у себя в комнате, где от родителей меня отделяют надежная стена и закрытая дверь. Рядом спит мама. Мы уехали в Африку, на море. В Африку… Где очень жарко и постоянно светит солнце…

Солнце!

— Ты надолго? — Я с тревогой глянула в окно. Сейчас что? День? Ночь? Как Макс сюда вошел? Дверь номера закрыта.

— Сколько тебе захочется. — Его губы чуть дрогнули, и он, продолжая улыбаться, наклонился ко мне.

Сейчас…

В первую секунду губы еще холодные, но вот они постепенно нагреваются. Поцелуй заставляет меня крепче прижаться к Максу, раствориться в нем, стать с ним одним целым. Я обхватываю его руками изо всех сил, не хочу, чтобы объятия разрывались, но крепкие руки мягко меня отстраняют.

Как же так? Мы так долго не виделись! Прошла ведь целая вечность! Почему он не дает мне быть к нему ближе? Неужели снова устанавливает между нами дистанцию?

— Еще чуть-чуть, — тянусь я опять к его губам, но они плотно сжимаются, и я невольно поднимаю глаза выше. Его зрачки нервно пульсируют, голубизну пытается поглотить тьма. Пытается, но не может.

Макс берет меня за кисть левой руки, разворачивает ладонью вверх, проводит пальцами по двум еле заметным шрамам на запястье. Холод мурашками пробегает по коже. Хочется смеяться. Смеяться без остановки.

Это сон, чудесный сон… Макс здесь!

— Как ты добрался сюда? — шепчу я в склоненный затылок и закапываюсь рукой в его густые волосы. — Почему не появлялся раньше? Я так ждала. Тебя увезли, я не знала, где ты, что с тобой. — Я отстранилась, быстро поглядела на него и снова прижалась щекой к груди. — Мне вдруг показалось, что ты сдержишь обещание, данное Лео. Ну… не встречаться со мной больше.

— Я непослушный, — усмехается Макс и пристально смотрит на меня.

Я беру его ладонь, прикладываю к щеке. Вот бы так застыть навсегда. Только он и я. На такую вечность я была бы согласна. Другая мне не нужна.

Макс продолжает на меня смотреть, и в какую-то секунду мне кажется, что я не узнаю его лицо, оно как будто другое. Присматриваюсь… Нет, он тот же. В комнате полумрак, тени играют свои шальные игры.

— Но как же ты здесь будешь? — Я смотрю на зашторенные окна, и мне кажется, что сквозь них уже пробиваются первые лучи солнца. Пустыня, жар и бесконечные пыльные ветра.

— Ты забралась в самое неудобное для вампиров место. Тебе надо скорее возвращаться. — Его голос напряжен. Может, он устал и ему трудно быть рядом со мной?

— Возвращаться? — От радости, от неожиданности в голове все путается. Какой сегодня день недели? Среда, четверг? Но мы уезжаем только в воскресенье! — Раньше не получится. Надо подождать четыре дня.

— Я не могу ждать! — рычит Макс, резко придвигая меня вплотную к себе. — Мало времени. Возвращайся!

— Зачем? Ведь ты здесь! Мы что-нибудь придумаем, чтобы солнце тебе не повредило. У мамы есть хороший крем от загара…

Губы Макса дергаются в недовольной ухмылке.

— Нет, — качает он головой и начинает клониться ко мне. Я тянусь в ответ, пытаясь встретиться с его губами, но он ладонью отстраняет меня, заставляя неудобно вывернуть шею.

В душе холодным комком поселяется страх. Что-то не так. Макс никогда себя так не вел. Он всегда был осторожный, ласковый, внимательный. Откуда столько резких движений?

Пытаюсь снова заглянуть ему в глаза, но голову повернуть не получается.

— Меня здесь нет, поэтому ты обязана вернуться! Я тебя жду! — Голос незнакомый, раздраженный.

Я хочу освободиться, дергаюсь, но еще недавно такое нежное объятие превращается в стальной капкан. Перед собой я вижу пульсирующий темнотой глаз, оскаленные зубы. Нос с шумом втягивает в себя воздух. Даже не с шумом. Звук похож на что-то знакомое, словно где-то звенит телефон.

— Макс! — кричу я, уже не думая о том, что меня кто-то услышит.

Существо рядом со мной хохочет, ломая знакомые черты лица. Перед глазами мелькают белоснежные зубы, длинные клыки.

— Нет! Остановись! — кричу я, заранее предчувствуя смертельный укус.

— Майя! — издалека зовет мама.

Зубы вонзаются в шею, рождая боль. Голова дергается. Я изо всех сил отталкиваю прилипшего ко мне монстра, кричу, проваливаясь в пустоту. Навстречу мне несется музыка.

— Майя! Проснись.

Нет, рядом никого нет… Я скомкала мокрую простыню. В ушах еще стоял сумасшедший хохот, плечи помнили холодное объятие, шея чесалась от явственно представившегося укуса.

— Проснись!

— Мама?

Все спуталось. Где я? Где стол, телевизор, книжные полки? Почему опять закрыли окно?

Стоп! О чем я? Нет книжных шкафов. Я в Африке, в Египте. Осенние каникулы, мы с мамой уехали на море. Я в номере. И здесь никого, кроме нас, нет.

— Ты меня слышишь? — звучал мамин голос.

Номер просторный, но от духоты кажется маленьким и узким. Две кровати, между ними тумбочка. Длинная мраморная столешница идет вдоль всей противоположной стены. На ней телевизор, рядом тюбики с кремами, баночки, стаканчики, бутылки с водой, камешки, принесенные с пляжа. Круглый стол с такой же мраморной крышкой. В проеме распахнутой балконной двери еле трепещет белая штора.

И умирающий звук.

— Это твой телефон!

Звонил сотовый. Но сон еще держал меня, и я чувствовала себя скованно, боясь неосторожным движением причинить себе боль.

Я почесала шею, ощутив под пальцами только вспотевшую кожу. Укуса не было. А значит — все сон. Мне опять стали сниться кошмары.

Мама дернула верхний ящик тумбочки, и я успела заметить гаснущий экран телефона. Не дождались. Звонок смолк.

— Ну кому не спится в такую рань! — проворчала мама, пальцами подталкивая телефон ближе ко мне. — Возьми его к себе, чтобы не искать. Сейчас опять начнется.

Я осторожно протянула руку. Уверенности, что проснулась, у меня не было, поэтому я все ждала, что окружающее начнет меняться. Что моя недобрая фантазия в очередной раз подкинула мне шутиху, и телефон превратится в камень, тумбочка в табуретку, а шлепанцы на полу в домашние тапочки.

Мама зевнула, откидываясь на спину.

— Ты меня напугала, — растягивая слова от долгого зевка, произнесла она. — Так кричала… Опять что-то приснилось?

— Меня покусал вампир, — прошептала я, вглядываясь в незнакомый номер, определившийся на моем телефоне.

— Придет же такое в голову, — сонно пробормотала мама. — Это из-за твоих готов, не надо было тебе с ними связываться.

В ответ я хмыкнула. Правда помогает, а в моем случае даже выручает. Потому что в мою правду никто не верит, принимая ее за шутку. Мне и самой хотелось, чтобы она оказалась шуткой. Доброй и с хорошим концом.

Я смотрела на маму.

Для нее вампиры — сказка, придуманная готами. Для меня же это была правда.

— Кто звонил? — Мама уже почти засыпала. — Из города?

— Не знаю, номер неизвестный.

Телефон успел набухнуть светом и издать первые две ноты звонка, прежде чем я нажала кнопку приема.

— Алло! — Я пыталась стащить с себя простыню — намотавшись на ногу, она отказывалась меня отпускать с кровати.

— О господи… — простонала мама, отворачиваясь к стене.

— Здравствуй, Маша!

Голос заставил меня вздрогнуть. Дыхание перехватило, и я, победив простыню, выскочила на балкон.

— Макс, это ты?

Недавний сон встал передо мной со всей ясностью, потому что я собиралась задать Максу те же самые вопросы, которые задавала несколько минут назад.

— Что у тебя с голосом? — Мне показалось, будто из трубки льется холод. — Маша, что произошло?

— Ничего не произошло, сон плохой приснился, — заторопилась я. Вопросы теснились в голове, и я хотела поскорее их задать. — Макс, где ты? Ты еще в городе? Как ты себя чувствуешь?

Из динамика послышался далекий смех.

— Ты неисправима! — воскликнул он. — Вампира спрашиваешь о его здоровье. Лучше скажи, что за сон тебе приснился?

— Макс! Я очень соскучилась! Я хочу к тебе! — Чтобы не разбудить окончательно маму, я перегнулась через перила. Пускай меня слышит весь отель, только не мама!

— Маша! Какой сон? — требовательно проговорил Макс.

Я невольно выпрямилась. С чего начать? С того, как по нему скучала, как его образ постоянно вставал передо мной, стоило закрыть глаза? Как обрадовалась, увидев его пускай и в мире грез?

— Ты только не смейся, пожалуйста, — зашептала я в трубку. Услышала в ответ легкий смешок, но заставила себя продолжить. Свой страх я могла рассказать только ему. Только он мог меня понять. — Мне приснилось, будто ты приехал ко мне, сюда, что мы целовались… — Макс хмыкнул, и я поспешила оправдаться. — Но это же был ты! А потом ты превратился в страшного монстра и укусил меня в шею.

— От твоего поцелуя я превратился в монстра? — уточнил Макс, и я прикусила губу. Дурацкое сравнение. Прямо история про Медведя и Принцессу из «Обыкновенного чуда».

— Не издевайся, я очень испугалась. — Как жаль, что Макс сейчас не рядом. Так хотелось прижаться к нему, почувствовать его холодную уверенность и силу. — Мне не хватает тебя, поэтому я вижу такие сны.

— Это был не сон.

От неожиданности я чуть не выронила трубку.

— Что?

Со всех сторон меня вдруг обступила влажная тьма, она тянула ко мне свои руки-щупальца, пытаясь стащить с балкона. Я выпрямилась, отступая подальше от перил. Глянула на дверь — всего шаг, и я буду в номере.

— Это был сон… — как заклинание, произнесла я.

Хотелось отгородиться от страшных слов, спрятаться. Почему он так сказал? Ведь все не так! Не так…

— Это был не совсем сон, — попытался сгладить предыдущее сообщение Макс. — Ты только ничего не бойся.

— Как не бояться? — Я уже орала. Мне захотелось разбудить муравейник отеля. Но всем было на меня плевать. — Я хочу к тебе. Ты обещал, что мы будем вместе!

— Извини, ты сама далеко забралась. — Я почти наяву видела его красивое, неподвижное лицо, чувствовала исходящий от него холод, ловила на себе внимательный взгляд пронзительно-голубых глаз. — Я постараюсь что-нибудь придумать. Да, я обязательно что-нибудь придумаю. Не волнуйся. Вспомни, что он сказал?

— Потребовал, чтобы я поскорее вернулась. — Я зажмурилась, прогоняя ужасное воспоминание подальше, в самый пыльный и темный закуток моей памяти. — Почему ты так далеко? Я больше не могу быть здесь одна!

— Я скоро появлюсь. Жди меня. И ничего не бойся. Ты мне потом все расскажешь еще раз.

Трубка в руке начала медленно гаснуть, и я вспомнила, что не сказала Максу, где мы живем, не назвала город, название отеля. Как же он будет искать? И еще я не сказала, что люблю его, что последние дни прожила в диком напряжении, потому что не знала, где он, что с ним. Не успела объяснить ему, что не хотела ехать на курорт, что все получилось случайно. Что у меня уже нет сил ждать встречи — каждая минута без него отрывает от моей души по кусочку и бросает их в огонь моей тоски. Тоски, успевшей сжечь меня изнутри почти дотла.

Какое странное изобретение сотовый телефон… Только что я была с любимым, слышала его голос. Голос звучал настолько близко, что, казалось, вот-вот сам Макс шагнет ко мне на балкон, что протяни руку, и коснешься холодной кожи.

Ветер сухой горстью метнулся мне в лицо, зашелестел верхушками пальм. Их шорох заставил меня попятиться, вернуться в номер, задернуть окно шторой. И еще ногой перед собой провести, создавая знак — дальше чужому дороги нет. Потом я потянула подол футболки, делая сбоку маленький узелок. От всех бед сбережет. На удачу. Откуда во мне это? Никогда раньше не была суеверной…

После балкона комната показалась особенно душной. Ложиться в кровать не хотелось — она напоминала мне только что виденный кошмар. Так и представлялось: не успею лечь, как призрак вернется, я не смогу избавиться от него, и мне уже не увидеть настоящего Макса, не услышать его голоса.

Показалось, или на простыне остался след от сидевшего здесь гостя?

Я тихо застонала. Неужели все еще не закончилось? Чего всем вокруг от нас надо? Я люблю Макса, он любит меня. Его собратья вампиры свыклись с тем, что теперь есть я, что я буду рядом с ним. Даже мои любезные одноклассницы смирились с тем, что у меня самый красивый парень на свете.

Самый красивый… Я вспоминала Макса не в движении, не те слова, что он говорил, а как будто передо мной были разбросанные по столу фотографии.

Лошадь идет легким звенящим галопом, словно у нее под копытами не земля, а звезды. Макс в седле, он бросает взгляд назад, чтобы убедиться, не отстала ли я от него. Поворот головы, свет луны струится по его белоснежной коже, внимательный взгляд, чуть тронутые улыбкой губы. Тонкие пальцы легко держат повод. Еле заметное движение ногой, и лошадь срывается в карьер, унося всадника прочь.

А вот Макс на лестничной клетке около моей квартиры, сидит на ступеньках, ведущих к закрытому чердаку. Плеер, наушники, джинсовая куртка, черные перчатки. Макс внимательно смотрит на меня, будто упиваясь моим удивлением — я не ожидала его увидеть. Темнота лестницы скрадывает правильные черты лица, кладет тень около носа, обводит чернотой глаза. А Макс снова улыбается.

Одна за другой передо мной всплывали картинки, словно я фотографировала отдельные моменты наших встреч, а сейчас вытаскивала их из своей памяти, как из альбома.

И так некстати выпал последний «снимок» — Макс лежит на полу. Кожа лица натянута и кажется прозрачной, остановившиеся голубые глаза смотрят в потолок. И я кричу, кричу, что он не должен умирать, что он обещал жить вечно…

Хватит об этом! Я притянула к себе подушку, взбила, прижала к груди. Пять дней, что здесь нахожусь, я занимаюсь одними воспоминаниями. Они свели меня с ума, выжали, высосали все силы. Как раз тогда, когда мне следовало быть рядом с Максом, мама увезла меня на море. А все потому, что я, как-то не подумав, за пару дней согласилась с ней поехать отдохнуть.

Отдыхаю я по полной программе — ночью кошмары, на завтрак тоска, на обед грусть, на ужин печальные воспоминания. Хотя нет, не только печальные, попадаются среди них и хорошие. Но все равно они остаются воспоминаниями, не более того.

Как там Макс? Оправился ли он после яда, которым его накормил Дракон, не увез ли его Лео из города? А главное — любит ли он еще меня? Целых пять дней мы не виделись! За это время могло что угодно случиться!

Я откинулась на кровать, прикрывая лицо подушкой.

Как все было просто, когда Макс был рядом. Мне ведь многого не надо, только видеть, только знать, что он любит…

Мой отдых и до сегодняшней ночи был настоящей пыткой, а теперь еще этот непонятный сон. Или не сон?

А вдруг Макс и правда приедет? Как? На самолете? Но вампиры на самолетах не летают. И в поезде он не поедет. Вообще-то сюда поезда и не ходят. И как же быть с солнцем? Здесь оно такое яркое. Разве оно Максу не опасно?

Надо его остановить. Пускай дождется меня.

Я снова взяла телефон в руки. Экран ожил. Аппарат задумался, когда я затребовала список последних вызовов. Если Макс позвонил мне, то и я могу ему сейчас позвонить.

Появившийся на экране номер оказался каким-то странным, в нем не хватало двух цифр. Откуда же Макс звонил? И куда перезванивать мне? Или подождать еще одного его звонка?

Нет уж! Я нажала кнопку с зеленой трубочкой. Гнусавый электронный голос отозвался на неизвестном языке. Видимо, неправильно набран номер. Дала отбой и сунула трубку под подушку.

Ждать. Как всегда.

Я была уверена, что не усну. Лежала в кровати, смотрела, как наливаются светом шторы, грела в ладони телефон в тайной надежде, что Макс все-таки позвонит снова, а проснулась с ощущением тяжести на груди — простынка опять скомкалась, телефон валялся на полу. Солнце жарило комнату.

С трудом подняла голову. Опять день. Бесконечный солнечный день. Сжигающий немилосердный день. Такой пустой. Такой ненужный, когда нет Макса.

Даже сидеть было жарко. Чтобы хоть как-то привести голову в порядок, я пошла в ванную. Вода из душа текла теплая. Я терпеливо ждала, когда она хоть немного станет прохладней, но струя, не меняя вялого давления, оставалась такой же теплой. И непонятно, что меня теперь больше раздражало — что я так далеко от Макса или что время идет, а Макса все нет и нет.

Я накинула на плечи полотенце и вернулась в комнату.

Мамы не было. Она рано вставала: шла к морю, потом на процедуры и в ресторан на завтрак.

Завтрак… Как много бы я отдала сейчас за завтрак на моей кухне. Чашка крепкого кофе, такого крепкого, что горчит. Кусок сыра. От окна тянет холодом. Я смотрю во двор, пытаясь с высоты своего двенадцатого этажа разглядеть ожидающего меня Макса…

Со стоном я опустила голову на ладони.

Макс! Какая же это пытка — быть так далеко от тебя. Ну почему я ночью не сказала, что люблю его? А вдруг он меня разлюбил?

Нет, нет, не разлюбил. Ведь сказал, что приедет.

Я вновь глянула на пронизанную светом штору.

Куда же он приедет, если здесь одно солнце…

Собиралась я медленно. Сначала бессмысленно бродила между кроватями, трогая вещи. Вот стоит мой чемодан. А этот камешек я достала со дна, когда ныряла, чтобы посмотреть рыбок. На спинке стула висит оранжевый купальник. Второй, розовый, болтается на балконе. У меня два купальника. Хотя зачем два? На таком солнце все мгновенно высыхает.

На солнце…

Вернусь домой, возьму Макса за руку и буду ходить за ним хвостиком. Ни на секунду не позволю ему от меня отойти.

Скорее, скорее! Только не сидеть! Только не останавливаться!

Полотенце, крем от загара, книга, очки для плавания, панама. Ничего не забыла?

Собрав сумку, я опустилась в ногах кровати. Перед выходом надо посидеть на дорожку, подумать, чего не взяла. А то иди потом обратно за какой-нибудь мелочью… Утомительно ходить туда-сюда по жаре, к тому же возвращаться вообще нехорошо.

Да что же я все за приметы цепляюсь? Словно мне их кто-то подсовывает, напоминает: обрати внимание, не забудь!

Дверь захлопнулась с неприятно-громким щелчком. Я поправила на плече сумку и побежала вниз по ступенькам.

Наш корпус далеко от моря, но зато вокруг него пальмы, и солнце к нам в номер заглядывает только по утрам. Пальмы пыльные, все норовят завалиться набок. И везде, кругом цветы. Их здесь много — большие, яркие, смотрят вверх, задрав головки, словно бросают вызов природе — раньше-то здесь была пустыня. Единственное открытое место — детская площадка. Все остальное — тень, тень, тень. Место, где спрятаться, найти легко.

Кулаки сжались так резко, что ногти впились в ладони. Ну просто наказание какое-то! Я вновь говорю с Максом, словно он уже приехал, и я ему показываю территорию.

Интересно, вампиры умеют плавать? И какой степени защиты им нужен крем, чтобы не сгореть?

Надеюсь, Макс как-то разберется с этим. Он знает, куда едет. Сколько между нами километров? Тысяча? Две? Три? Неужели он сможет такое расстояние пробежать?

— Ты завтракала? — Мама уже была на пляже. — Не стала тебя будить. Кто тебе всю ночь названивал?

— Макс. Он спрашивал, как у меня дела, — пробормотала я. Солнце отражалось от белесого песка, и поэтому приходилось постоянно щуриться.

— Какие дела могут быть ночью? — Мама приподняла широкие поля шляпы, чтобы посмотреть на меня.

— Ему не спалось, — соврала я.

— И поэтому не надо было спать всем остальным?

Я бросила сумку на лежак, дернула узелок, поддерживающий парео на плечах, и пошла к морю.

Мама последнее время постоянно ворчит, и мне надоело выслушивать ее комментарии и замечания. Мол, Макс на меня плохо влияет, я стала меньше заниматься, пропустила несколько занятий на курсах в институте, пропадаю где-то по вечерам, общаюсь с сомнительными людьми, которые крутятся рядом с Максом. Да еще вопросы: кто они такие? Кто?

Кто, кто… Конь в пальто! Интересно, как себя вела бабушка, когда мама познакомилась с папой? Тоже твердила ей об учебе?

И почему бы маме не высказать свои замечания и вопросы Максу в глаза? Он бы нашел подходящий ответ, она бы успокоилась. Рядом с Максом все тают, даже моя мама.

С этими мыслями я и нырнула в море. Вода, с утра еще прохладная, приятно освежила голову. Я погрузилась еще раз, вновь невольно представив рядом Макса: он скользит рядом со мной, любуется тем, как я плаваю. Я хорошо плаваю. Ему понравится.

Я застонала, хлебнула соленой воды и быстро вынырнула. Если так пойдет дальше, заработаю нервное расстройство, как Лерка Маркелова, и меня под сирену кареты «Скорой помощи» увезут в психушку. Или в Египте никуда не возят? Сразу складируют в пирамиды и уходят пить дневной чай?

Эх, Лерка, Лерка… Как ты там сейчас? И как твоя новая крыса, прижилась? Как вы там все? Наверное, Пашка старательно ходит на тренировки по фехтованию и вымещает свое расстройство на подвернувшихся противниках, а могучая троица во главе со Стешкой гадает, куда мы с Максом одновременно исчезли.

Там у них сейчас хорошо — осень. Небо в тучах, из которых сеет бесконечный дождь. На улицах грязь, все оделись в черное и коричневое, отчего город превратился в безликое траурное шествие. Холодно. Может быть, выпал снег.

От этого воспоминания мне стало зябко. Я быстрее заработала руками и ногами, доплыла до буйка, поднырнула под него раз-другой и повернула к берегу.

В воде кажется, что я совсем не загорела. Странно, вроде бы столько же провожу времени на солнце, сколько и мама, но загар ко мне не липнет. Наверное, это от волнения. Макс приедет, а я все еще зеленого цвета. Надо загореть!

Я поспешно выбралась на берег, выдвинула лежак из-под зонтика с решительным намерением взять сегодня от солнца все.

Хватило меня минут на пятнадцать. Солнце палило нещадно, пришлось забраться обратно под навес.

Я достала книгу — Бунин, «Солнечный удар». «После обеда вышли из ярко и горячо освещенной столовой на палубу…»

А волн совсем нет. Море без волн какое-то странное. А горизонт размытый, и к нему совершенно не хочется стремиться. Хочется лежать без движения и не шевелиться…

«Ich liebe dich. Ich komme zurück»^[1]. Эти слова безостановочно звучали у меня в ушах. «Я люблю тебя. Я вернусь». Макс сказал мне перед тем, как уехать. Конечно, вернется. Ведь я так жду!

Надо мной захрустел соломенный зонтик. Я вновь посмотрела на полоску горизонта, в которую упиралось сине-бирюзовое море. Его яркий свет казался неестественным. Сейчас ветер поднял мелкие волны, они безропотно разбивались о песчаный пляж и убегали обратно. По мелководью носились дети.

Сердце глухо стукнуло, напоминая мне о том, что не стоит себя понапрасну терзать.

Я подняла книгу к глазам, но строчки разбегались, чужая любовь казалась враньем. Накинув на лицо панаму, я глубоко вздохнула, пытаясь успокоить разошедшееся сердце. Но оно продолжало стучать. В прохладной тени стало жарко, ладони вспотели. Тревога заставила меня сесть, осмотреться.

Неспешные официанты цаплями вышагивали с подносами между отдыхающих. Неестественно красные, зеленые и оранжевые соки, прикрытые фольгой, грелись в фужерах на подносах. Трепетал от ветра флаг на будке спасателя. В двух шагах от меня женщина строила из песка замок.

Вроде бы все в порядке…

— Пойдешь завтракать? — Мама снова подняла поля шляпы.

— Да, проголодалась… — медленно ответила я, оглядываясь.

Что со мной? Откуда взялся страх? Сердце выпрыгивало из груди, дышать становилось тяжело, пересохло в горле. Все это могло означать только одно — поблизости вампир.

Вампир! Макс!

Я бежала с пляжа, на ходу завязывая парео. Панаму надвинула на глаза, чтобы никто не видел моей паники.

Мимо, как в замедленном кино, проплывали люди, от бассейна неслись довольные визги детей. Голоса бесцеремонно врезались в уши:

— Солнце очень жаркое…

— Давление поднялось…

— Звали врача…

Врача?

Я остановилась. Навстречу шли мужчина, женщина, на руках между ними висела девочка в розовом сарафанчике… Двое парней медленно вышли из столовой… Большая компания прошествовала за кустами, донеслись веселые молодые голоса. Пробежали дети, еще дети…

И ни одной старушки. Ни одной. Как почувствовали!

Тревога повисла в воздухе — что-то происходило вокруг. Или должно было произойти в ближайшее время. Пожилые люди наиболее чувствительны к подобной опасности, они ощущают близкую смерть. Ощущают… вампира.

Макс все-таки приехал! Приехал!

Я вошла в полумрак кафе, взяла чашку кофе, села за столик. Если и правда он уже здесь и меня ищет, то не надо суетиться. Иначе мы точно никогда не найдемся.

Рука дрогнула, коричневая жидкость пролилась в блюдце. Я потянулась за салфеткой. Как же у меня дрожат руки! А что если это не Макс? Он ведь не единственный вампир на свете. Другой континент, в Африке могут быть свои вампиры. Которые не станут церемониться с человеком, способным их почувствовать. То есть со мной.

Так и не допив кофе, я вновь выбралась на улицу.

Лучше находиться под солнцем. Пока не появится Макс, надо вести себя осторожно…

— Что ты мечешься? — Мама с удивлением встретила мое возвращение на пляж. — Ничего не болит?

— Все в порядке, — прошептала я, сдернула парео и опять пошла к морю.

Ждать, будем ждать. Иногда ожидание полезней любых действий. Невыносимей — да, но полезней. Ну и сочетание!

В воде мне стало спокойнее. Тревога почти улеглась.

А может, ничего нет? Может, я просто разбередила себя собственными же фантазиями? Просто очень хочется видеть Макса. Мне без него плохо.

На пляже тоска вновь овладела мной. Я садилась на песок, и моя рука невольно начинала выводить букву «М». И рядом еще одну. Буквы «М.М.» были вышиты на платке у Макса, черном шелковом платке, которым он перетягивал мою рану. Макс Малер. Макс и Маша. Маша Малер…

Ой!

Я смазала вторую букву «М», оставив только одну, поставила ладошки вокруг нее заборчиком. Защита. Пускай у него все будет хорошо. И у меня тоже.

Весь день я спасалась от тревоги кофе, и к вечеру сердце мое колотилось уже независимо от того, есть кто-то опасный поблизости или нет.

Ужинать я не пошла.

Теперь я знала точно — любовь сродни сумасшествию. Абсолютно одинаковые состояния. Стоило мне посмотреть куда-нибудь, как мне виделся Макс. Чтобы окончательно не потерять рассудок, пришлось спрятаться в номере.

Солнце из комнаты давно ушло, но она еще была полна дневного жара. Наступил вечер. Легкий ветерок время от времени надувал штору, веял в комнату зноем нагретых уличных плит, соленым морем.

Взглядом я следила за движением шторы, загадывая, сколько раз она хлопнет грязным кончиком, опадая. Пять, шесть… Если до того, как стрелки добегут до двенадцати, она опадет больше десяти раз, будет хорошо. Если меньше… Не буду об этом думать!

Ветер стих, штора замерла. Я отвернулась. Спать не хотелось. Столько кофе, столько волнений…

Сна не было. Вдруг комната и штора исчезли, ушел жар. Я оказалась в знакомом спортзале, где проходят тренировки по фехтованию. Стою около стола и пробую по руке выложенные передо мной сабли. Вокруг тишина: нет привычных голосов, никто не бегает, не разминается, даже Сергачевой не видно, хотя тренер должен присутствовать при выборе оружия.

Клинки ложатся обратно на стол со звоном — и это единственный звук, что окружает меня. В зале пусто, но я знаю, что должны прийти. Со мной обещали потренироваться. И я не спешу, выбирая удобную саблю, потому что той, с которой всегда тренируюсь, здесь нет.

На столе остался последний клинок. Я протягиваю руку, и его у меня перехватывают. Я уже готова увидеть перед собой довольную физиономию Пашки Колосова, но человек с саблей быстро отворачивается и идет к стене. Это не Пашка, кто-то повыше и покрепче.

— Эй! — окликаю я. Что за таинственность?

Бегу следом, ноги будто прилипают к полу, и я никак не могу догнать своего противника.

— Подожди! — кричу я. Именно что кричу. Свой крик я слышу наяву, но сон, такой навязчивый сон, не дает мне проснуться.

— Обернись! — приказываю я, переставая бороться с непослушными ногами.

И человек оборачивается. Оборачивается медленно, нехотя и бесконечно долго. За это время я успеваю сделать несколько невероятно сложных шагов, прежде чем вижу… Макса.

Звучит команда: «Бой!» Макс улыбается, поднимает саблю. Какой бой? О чем они? Но натренированное тело все делает само — ноги встают в правильную позицию, оружие удобней ложится в ладонь… Я без перчаток? Неправильно! Клинок нельзя брать голой рукой! Тут же понимаю — Макс без защитного костюма и маски. Мы не можем с ним драться.

Я хочу сказать об этом тренеру, но Макс делает шаг вперед, и я наношу удар сверху по диагонали слева направо. Потом еще удар, еще. Я не собираюсь побеждать. Зачем мне драться против Макса?

— Нет! — пытаюсь остановиться я.

— Не убьешь ты — убьют тебя, — шепчет вкрадчивый голос. И я в отчаянии делаю шаг вперед, сабля задевает Макса. Он неожиданно подламывается и падает на колени.

— Ты что? — удивленно смотрю я на Макса. Отлично помню, что он бессмертный и оружием владеет лучше меня. Я не могла ему ничего сделать!

— Это мы с тобой бессмертные, а его время уже вышло.

Тренер… нет, уже не тренер медленно идет к нам, а мальчишка — высокий, худой, в джинсах и серой футболке. Но с каждым шагом он все больше и больше походит на… Макса.

Я тормошу опустившегося на колени Макса, и тот безжизненно заваливается на бок.

Я не могла его убить! Нет!

— У тебя не было выбора, — звучит надо мной голос. — Один из вас должен был умереть.

— Почему? — ору я. Ору так, что снова слышу свой голос сквозь сон, и все равно не просыпаюсь. — Почему?

— Потому что так расписаны роли в этой партии, — усмехается призрак, и я начинаю плакать. Слезы душат меня. Они заливают щеки и мгновенно замерзают. Лицо покрывается инеем. Сквозь сон я чувствую, как холод ползет по шее, подбирается к груди. Мне становится тяжело дышать. Я последний раз всхлипываю и — открываю глаза.

Теперь можно точно сказать, что я сошла с ума: ночь, сон закончился, но я продолжала видеть перед собой Макса.

Примечания

1

Я люблю тебя. Я вернусь (нем.).